У Дерека такое чувство, что, судя по всему, вся эта тема с розами была его максимумом, да и, если честно, эта гребанная идея принадлежала Лоре.
Если же быть чуть-чуть более справедливым к себе, то это у него появилась идея сделать для Стайлза что-то, что не было бы каким-то бездумным, бессмысленным подарком; Лора просто предложила розы, и Дерек не смог придумать ничего лучше, так что согласился на это. И так случилось, что это сработало. Чистая удача, думает Дерек.
С тех пор у него не было ни одной гребанной идеи, что приятного сделать для Стайлза. Покупать ему еще розы уже чересчур, и дорогой подарок Стайлз оценит навряд ли, и в теле Дерека нет ни одной креативной жилки, чтобы сделать Стайлзу что-то своими руками.
И приближается День святого Валентина. Дерек пиздецки ненавидит этот треклятый праздник каждой клеточкой своего тела, и он был бы счастлив вручить Стайлзу шоколадку Hershey's и быть свободным; он, наверное, остался бы дома, чтобы избежать розово-красного кошмара, ожидающего его в этих дьявольских коридорах.
Проблема в том, что Стайлз постоянно поднимает эту тему. То, как он все время вворачивает эту хрень, думая, что делает это очень незаметно, на самом деле больше похоже на лунную походку перед неоновым знаком «Я ХОЧУ ЧТО-ТО ОСОБЕННОЕ НА ДЕНЬ СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА!», светящим на Дерека огромными оранжевыми буквами.
— Знаешь, Скотт запланировал что-то очень крутое для Эллисон на День святого Валентина, — сказал он однажды, прислонившись к шкафчику около Дерека, притворяясь заинтересованным чем-то на противоположной стене. — Типа, целое событие. Разве не офигенно?
— Мой отец раньше вставал супер рано на каждый Валентинов День и меня из постели вытаскивал, чтобы приготовить маме огромный завтрак, — рассказал он в другой раз по пути домой, сквозь скрип тормозов джипа. — Здорово, правда?
— Я думаю День святого Валентина милый. В смысле, я понимаю, ты думаешь, это глупо и все такое, но...» — он пожал плечами, уставившись на свою лазанью, когда одним пятничным вечером во время обеда его отец вышел из комнаты, и больше ничего добавил, и Дерек не знал, что сказать или сделать, кроме как засунуть весь свой кусок лазании себе в рот, чтобы обеспечить себе причину не отвечать.
Стайлз достаточно проницательный, чтобы понять, что Дерек считает этот праздник дерьмом (хотя это не трудно – Дерек считает большую часть вещей, кроме Стайлза, полным дерьмом), но мысль о том, что Стайлз ходит и расстраивается, потому что знает, что Дереку не нравится Валентинов день, ему поперек горла. Может, он не очень хорош в планировании больших, тщательно продуманных романтических жестов, и, может, он не смог бы готовить даже ради спасения собственной жизни после зомби-апокалипсиса, как в одном из любимых фильмов Стайлза, но он должен, блядь, сделать хоть что-то, и это что-то должно быть в двадцать раз круче всего, что он сделал за всю свою жизнь, потому что...
Потому что ему пиздецки осточертело то, как опускаются уголки губ Стайлза, когда он проходит мимо огромных, переливающихся красным витрин Wal-Mart, или видит посвященную Валентинову дню рекламу украшений, или слушает, как Скотт в очередной раз разглагольствует о том, насколько романтично и удивительно его ухаживание за Эллисон – как будто он знает, что вообще не получит ничего особенного, потому что Дерек – гребанный гринч. Иногда Дерек уверен, что Стайлз тоже думает о том, что Дерек достиг своего предела в период ухаживания, и теперь все будет только идти по наклонной; словно они пара уже лет сорок.
У него всегда появляется это выражение лица, стоит Дереку сказать что-то негативное, или когда у него отрицательное отношение к чему-то – словно он совсем не удивлен, и ему все-таки следовало стать парой МакКолла.
И хотя он знает, что Стайлз никогда не подумал бы ничего такого даже на долю секунды, что пары не говорят «мда, лучше б я выбрал кого-то другого», эта мысль все равно заставляет в нем вскипать кровь.
Так что, нет. Он на самом деле не такой романтик, как казалось в ту первую неделю. Он просто умеет принимать советы Лоры и делать, что ему сказано.
Но в этот раз все должно быть по-другому. Это должно быть от него.
Каждый вечер, вернувшись из дома Стайлза, он сидит за своим столом с карандашом в руках, глядя на лист бумаги так сурово и так сосредоточенно, что можно подумать, он пытается обезвредить бомбу или перевести текст с Розеттского камня. Будто Стайлз для него такая охуительная загадка, будто он не знает его вовсе. Пока что единственное, что он написал, это: Стайлз любит сладости, Стайлз любит секс, Стайлз любит Звездные Войны.
Какую, ради всего, блядь, святого, херню, он должен придумать, основываясь на этом? Слизать шоколад с тела Стайлза, с включенными на заднем плане Звездными Войнами? Боже.
Конечно, он многое знает о Стайлзе: он знает его любимую еду, его любимые фильмы, шоу и видео-игры, знает, что вызывает в нем отклик, и что заставляет его сердце биться чаще, и о чем он думает по вечерам, и знает, как успокоить его при панической атаке, но вот День святого Валентина устраивает в его мозгу короткое замыкание. Словно он просто не может, блядь, вообразить ничего романтичного, даже на мгновение. Даже для Стайлза.
Из-за этого он чувствует себя дерьмовой парой и еще более дерьмовым человеком, потому что он не может просто быть таким же бесхитростным, как Скотт.
«Может он, блядь, все-таки должен был стать парой МакКолла» — тихо шипит он, скомкивая бумагу и со всей силы швыряя ее в шкаф.
Вообще-то, думает он. Вообще-то.
Это может быть не такой уж плохой идеей. Не часть о парах, святой боже, но часть о МакКолле. МакКолл простофиля, все мысли которого переполнены слащавой поэзией и гребанными искрящимися блестками. МакКолл, который вырос со Стайлзом и знает даже больше, чем Дерек; знает то, что Стайлз еще не подумал рассказать Дереку.
Знает, что Стайлз говорит о Дереке, когда его нет рядом: вещи, типа «Я очень хочу, чтобы Дерек сделал на Валентинов день что-то неописуемое».
Вот он, гребанный ответ, прямо здесь.
Загнать МакКолла в угол, когда ни он, ни Дерек не трутся около Стайлза, оказывается довольно сложно, потому что, очевидно, Стайлз все время либо с одним из них, либо с обоими. Но в конце концов за два чертовых дня до Дня святого Валентина он умудряется застать Скотта дома одного, пока его мать в больнице, а сам парень просто сидит на диване и ест мороженое прямо из коробки.
Когда Дерек объясняет ему, в чем дело, он поднимает брови, одаривает Дерека самодовольной улыбкой и говорит, пока мороженое течет по его подбородку:
— Так ты пришел к специалисту.
— Я пришел к лучшему другу Стайлза за советом.
— Ты пришел ради моих профессиональных знаний.
Дерек секунду представляет, как хватает Скотта за шевелюру и окунает его лицом в мороженое, но быстро подавляет этот порыв; на данный момент у него есть более важные дела, чем выбивать дерьмо из МакКолла.
— Слушай, мне просто нужна какая-нибудь подсказка. Тебе даже не обязательно говорить прямо, если ты думаешь, что это подорвет доверие Стайлза, но просто... дай мне что угодно, что сможет помочь понять направление мыслей или желаний Стайлза. И не говори, что он любит тор...
— Он любит торты.
Это лучший друг твоей пары. Будет не очень хорошо, если ты свернешь ему шею и закопаешь его в неглубокой могилке, где никто никогда не сможет его найти. Дерек сжимает переносицу, в уме считает до пяти и делает глубокий выдох.
— Что еще. Скотт.
У Скотта это ебучее выражение лица: выражение, которое, учитывая количество его родных и двоюродных братьев и сестер, Дерек опознал бы где угодно как выражение «Я знаю что-то, чего ты не знаешь».
Его терпение на исходе. Его, блядь, почти не осталось.
— Знаешь, — Скотт откидывается на диван, намеренно естественно, намеренно раздражающе, и вздыхает, — мы со Стайлзом лучшие друзья уже почти десять лет. Вы с ним пара только несколько месяцев.
— Я знаю это, — шипит Дерек. — Поэтому я здесь.
— Ты здесь не потому, что думаешь, что не знаешь Стайлза так же хорошо, как я, Дерек, — Скотт пожимает плечами и зачерпывает новую порцию мороженого, ничего больше не говоря, словно он просто ждет, пока Дерек поймет, на что он намекает.
Конечно, Дерек прекрасно понимает, на что Скотт намекает. Дерек знает Стайлза, как свои пять пальцев: даже Скотту пришлось признать, что связь между парой сильнее, чем связь между Скоттом и Стайлзом, как мало бы они ни были вместе.
Дерек здесь не поэтому. Совсем не поэтому.
Дерек прямо сейчас стоит здесь, потому что он колоссально провалился как альфа и не может как следует обеспечить свою чертову омегу, так что ему приходится пресмыкаться перед другим альфой, чтобы тот помог ему правильно сделать его работу.
Скотт может быть слишком добрым, чтобы сказать это вслух, но он не слишком добрый, чтобы сидеть и наслаждаться знанием того, что Дерек тоже это знает. В конце концов Дерек не всегда обращался с парнем так хорошо, как мог; он мил с ним перед Стайлзом (он до сих пор не перегнулся через обеденный стол и не удушил его, засунув куриный наггетс ему в глотку, каким бы живым ни было его воображение), но в ту же секунду, как Стайлз оказывается вне пределов слышимости...
Ну. Не будем вдаваться в детали. (Возможно, был случай, когда Дерек протянул руку к подносу Скотта, расплющил его брауни меж пальцев и швырнул остатки прямо ему в лицо). (Может, был еще один раз, когда Дерек выхватил у Скотта из рук учебник по истории и стукнул его им по голове). (И может быть, Дерек однажды поднял его и головой вперед засунул его в мусорный бак, полный яичных скорлупок после занятия по домоводству, и оставил бессмысленно трясти ногами в воздухе под хохот команды по лакроссу. Может быть).
Просто этот парень бесит его. Абсолютно нахер выбешивает. Его бесит, когда Стайлз спрашивает, может ли Скотт присоединиться, потому что, конечно же, Дерек не может сказать нет, но потом он просто наблюдает шоу Скотта и Стайлза весь чертов вечер. Скотт и Стайлз выразительно ругаются по поводу того, лучше ли жареная картошка в Burger King чем в McDonald's, Скотт и Стайлз то и дело обмениваются своими шуточками, Скотт и Стайлз знают все слова песни и во все горло орут их в машине, пока Дерек просто сидит в сторонке как дурацкое третье колесо.
Так что, да. Иногда Дерек вымещает свое расстройство на МакКолле, потому что он заставляет Дерека чувствовать так, будто он не понимает Стайлза так, как Скотт. Это очень унизительное чувство, и он знает, что скажи он Стайлзу о том, что чувствует, то Стайлз немедленно попытался бы сделать так, чтобы Дерек чувствовал себя более вовлеченным, но в этом и состоит гребанная проблема. Дерек не говорит о своих чувствах. Никогда. Вместо этого он в коридоре выбивает книги из рук МакКолла.
По крайней мере Скотт был достаточно скромным, чтобы ни разу не сказать Стайлзу ни об одном из этих случаев. Дерек всегда думал, это потому что он просто бесхребетный.
Каким наивным он был. Каким пиздецки глупым.
Скотт, блядь, вел счет всего причиненного ему ущерба, а теперь хочет нажиться на его невъебенной проклятой расплате.
Несколько секунд они просто пялятся друг на друга. Скотт с полным ртом мороженого, Дерек с перекрещенными на груди руками.
— Мне нужно напомнить тебе, что единственная причина, по которой на этот День святого Валентина между тобой и Эллисон Арджент вообще будет романтика, – это я?
Дерек разрешил Стайлзу привести Скотта на ежемесячный обед Арджентов/Хейлов, на котором суровые взгляды Стайлза вынудили Дерека неловко подойти к Эллисон и сказать: «Ты уже знакома с лучшим другом Стайлза Скоттом, он реально смешной».
Скотт не смешной. Может, смешно выглядящий.
Эллисон бы с ним не согласилась: они проговорили весь вечер, Эллисон смеялась над его ужасными шутками и позволила ему наполнить ее тарелку, и теперь они встречаются. И все благодаря Дереку. И что он с этого получил?
Ну. Технически, он получил благодарственный минет от Стайлза.
Но суть не в этом.
— Мне нужно напомнить тебе, что я неделю вытаскивал яичную скорлупу из волос?
Дерек свирепо смотрит на Скотта. Скотт свирепо смотрит в ответ. Тупик.
— Хочешь сказать, ты не собираешься мне помогать?
Скотт еще немного зыркает на Дерека, все больше и больше щурясь.
— Ты правда думаешь, что я допустил бы, чтобы у Стайлза был дерьмовый Валентинов день, только потому что мы с тобой не ладим?
— Типа все мои идеи для Дня святого Валентина дерьмовые?
— У тебя! Нет! Никаких идей!
Дерек проводит рукой по лицу и рычит; почему Стайлз не мог стать лучшими друзьями с кем-то менее раздражающим?
— Ладно. Прекрасно. У меня нет идей. А у тебя они есть? Или ты просто для прикола водишь меня за нос?
Другой альфа наконец ставит пустую коробку от мороженого на кофейный столик, облизывает свои пальцы и кивает.
— Я точно знаю, что делать.
Дерек с надеждой ждет, расширив глаза и рукой показывая Скотту продолжать.
Скотт смотрит Дереку прямо в глаза и говорит:
— Сделай то, что первое пришло тебе в голову.
Дерек так близок к тому, чтобы броситься через всю комнату, чтобы оторвать голову Скотта от его гребанной шеи за то, что он предлагает что-то настолько абсолютно идиотское, что-то настолько невероятно бесполезное, что Дерек мог бы вообще не приходить.
— Ты издеваешься надо мной.
— Ты не понимаешь сути Дня святого Валентина, баран, — Скотт встает и идет на кухню, выбрасывать пустую коробку, и Дерек просто смотрит ему вслед. — Суть не в деньгах, или подарке, или в том, что ты в итоге решишь делать, — коробка оказывается в мусоре, и Скотт оглядывается, чтобы строго взглянуть на Дерека. — Суть в том, чтобы ты сам на самом деле это придумал: он поймет, что это моя идея, или идея Лоры, и ты знаешь об этом. Но если ты сам приложишь усилия и действительно попытаешься, и он увидит, тогда это – самое главное.
Дерек... думает, что Скотт на самом деле может быть прав.
Стайлз получил от альф больше подарков, чем кто-либо может сосчитать или даже приблизительно прикинуть; ему швыряли деньги, подарки практически сыпались ему на голову, еда, сладости, плюшевые зверюшки и шарики оказывались у него прежде, чем кто-то удосуживался спросить, хочет ли он их вообще. Ничто из этого теперь его не впечатлит. Как бы Дерек ни пытался подогнать это под тему Дня святого Валентина, каким бы красным и розовым все это ни было... Стайлз просто фальшиво улыбнется и скажет ему короткое, напряженное«спасибо», как всегда говорил всем альфам, когда был еще не заклеймен.
Он помнит все разы, когда останавливался около своего шкафчика и смотрел, как всякие уебаны отдают Стайлзу какие-то идиотские подарки, которые – Дерек знал – Стайлзу даже не нравились; помнит напряженную линию плеч Стайлза, как в ту же секунду, как очередной альфа оказывался вне поля зрения, он хмурился и крутил подарок в руках почти с отвращением. Дерек столько раз оставлял вмятины на своем шкафчике, сжав дверцу слишком сильно, глядя как это все происходит, что попал на отработку.
Именно это зрелище в итоге сломило Дерека. К черту, решил он; если МакКолл решил, блядь, расслабиться на этот счет, тогда Дерек вмешается и сделает эту херню правильно. Так, как мама учила его обращаться с омегами: с уважением и добротой. Ни один другой альфа в школе не имел ни малейшего понятия, что значит на самом деле ухаживать за омегой, для них это все примитивно, несерьезно и грубо.
До первой течки Стайлза, Дерека, честно говоря, Стайлз слишком раздражал, чтобы возиться с ним: его раздражало, как он укладывал волосы, как скрипел его джип, когда он давил по тормозам, влетая на свое парковочное место лишь в шести машинах от Дерека, ненавидел этот самый джип в принципе, ужасался тому, как Стайлз все время мельтешил своими руками, и просто... хотел врезать ему.
