Ты заметный.

Глава 10

  Томас находил утешение лишь в тренировках. День за днем, неделю за неделей, всё свое свободное время он старался проводить на беговой дорожке, включая среднюю скорость, и бежал, бежал до последнего, до тех пор, пока ноги предательски не сводило, и брюнет заваливался на пол, тяжело дыша и тупо глядя вперед перед собой.

Всё остальное время, кроме того, что он проводил в спортзале, он либо был на учебе, где практически на автомате выполнял все задания, или же дома, где также без всяких эмоций ел, делал домашку и прочие, ничего для него не значащие дела.

Он продолжал замечать Ньюта везде. В кафетерии, на улице, несколько раз даже в магазине, но теперь всё было немного иначе. Брюнет оживал лишь тогда, когда на горизонте, пусть и ненадолго, но появлялась растрепанная блондинистая голова. Томас судорожно ловил каждое его движение с загоравшимися глазами, но, как только художник пропадал из виду, кофейные глаза гасли, и он продолжал на автомате заниматься своими делами.

Чаще всего, по вечерам, когда он истязал себя спортом, приходили Минхо, Арис и Тереза, которые пытались вытащить его куда-нибудь, но тот всегда отказывался, ссылаясь на усталость, а затем, когда друзья уходили, снова включал дорожку, продолжая бежать.

***

Наступил день соревнований. Был уже декабрь, пусть только в самом своем начале, но морозец уже имел место быть, поэтому благоразумные организаторы перенесли состязания бегунов в крытое помещение, а точнее, в тот самый спортзал, в котором Галли месяц назад сломал художнику руку. В груди у Томаса словно что-то сжалось. Воспоминания нахлынули огромной лавиной, словно это было не месяц назад, а только вчера.

– Знакомое место.
Томас вздрогнул, оборачиваясь. Перед ним стоял Ньют, засунув руки в карманы черной куртки с капюшоном, на краях которой красовался светло-бежевый мех. Художник был так же красив, как и во время их последней встречи – растрепанные золотые волосы, бледная кожа и потрясающе прекрасные медовые глаза, в которых бегун с удивлением увидел... Теплые искорки.

Все, что смог из себя выдавить брюнет, было хриплое и немного нелепое:

– Привет.

– Привет, – Ньют чуть кивнул, словно соглашаясь с его приветствием. – Ну как, ты готов?

– Я готов... А что ты тут делаешь? – в порыве отчаянной храбрости Томас глянул на Ньюта, а тот посмотрел на него с легкой, грустной и немного усталой улыбкой, как на ребенка, который в очередной раз задает какой-то нелепый вопрос.

– Я ведь обещал, что приду за тебя поболеть. Вот я и пришел. Я держу обещания.

– А... Спасибо, – бегун предательски зарделся, глядя Ньюту в глаза. Боже, как же он соскучился. Не говоря уже о поцелуях и прочем, он просто истосковался по ощущению того, что художник рядом. А сейчас, словно пустоту, которая была внутри него почти целый месяц, сразу же заполнило яркое, теплое солнце.

– Я желаю тебе удачи. Однако, я не знаю, как вы с Минхо будете делить победу.

– В каком смысле?

– В прямом, – блондин коснулся пальцами правой руки своего подбородка, задумчиво глядя поверх головы Томаса. – Он ведь бежит для Терезы. Сам понимаешь.

– Понимаю. Но поддаваться я не стану. Всё должно быть честно, – Томас сжал зубы. Сразу же вспомнилась сцена, как Бен стоял на руке Ньюта, тот кричал от боли, а Томас бездействовал лишь потому, что блондин хотел, чтобы всё было по-честному. Куда же сейчас делась его хваленая правильность?

– Тоже логично. Ну, удачи тебе еще раз. Я буду на трибуне, рядом с Терезой, – художник, чуть улыбаясь, пошел в сторону трибун и вздрогнул, когда сзади раздался уверенный голос Томаса:

– Я знаю. Я в любом случае тебя бы заметил.