Number Thirteen/Тринадцатая

Глава 23

Тринадцатая

- Ты провела с ним какое-то время вчера ночью? - подойдя, говорит Двенадцатая, кладя рядом со мной некоторые нарезанные овощи.
- И? - говорю я, не смотря на нее.
- Что случилось?
Вздыхаю и поворачиваюсь к ней.
- Не знаю, что ты хочешь от меня, Двенадцатая. Мастер Уильям - человек, который контролирует то, что здесь происходит. Не сбивай себя с толку думая, что то, что я ему сказала, имеет значение. Если он захочет увидеть меня, он увидит.
- То есть, ты заинтересовалась?
В моей груди начинает клокотать ярость, но я подавляю ее.
- Двенадцатая, ты мой друг. Я забочусь о тебе. Меня беспокоит то, что мы пережили здесь. Но мне нужно, чтобы ты перестала спрашивать меня об этом. Я не могу контролировать то, к чему это идет, и я не буду соперничать с тобой из-за мужчины, который, откровенно говоря, делает то, что ему заблагорассудится.
Она смотрит на меня и через некоторое время ее взгляд смягчается.
- Прости, ты права.
Я слабо ей улыбаюсь, потом поворачиваюсь и заканчиваю делать то, что делала.
Мысли давят на меня. Чувствую, что мое терпение лопнуло.
Ненавижу, что сегодня чувствую себя такой слабой.

***

Уильям

- Они здесь, - сообщает Джордж, зайдя в библиотеку, где я читаю с тех пор, как наступил вечер.
Все тело напряглось. Не совсем уверен, что готов к этому. Я люблю своего брата, черт, люблю свою мать, но мой отец... кажется, когда мы находимся в одной комнате, никогда ничего хорошо не происходит. Не знаю, как пройдет сегодняшний ужин. Не знаю, будет ли он делать вид, что всё в порядке в присутствии мамы. Могу только надеяться, что будет. Моего терпения по отношению к этому человеку осталось очень и очень мало.
Выхожу за Джорджем из комнаты и спускаюсь в холл. Мы доходим до передней двери, семья уже внутри, осматривают мой дом. Они здесь редко бывают, да и зачем им? У них нет никаких поводов для прихода в гости. Устремляю взгляд на свою миниатюрную, хрупкую маму, и сердце болит за нее. Она такая сломленная. Она всегда боролась со стрессом, но мои повреждения уничтожили ее.
С тех пор она много времени проводит с врачами.
Она переводит свой взгляд на меня, и я дарю ей свою лучшую улыбку. Сейчас она выглядит более хрупкой, ее волосы с проседью кажутся тонкими и слабыми. Она носит квадратные очки, но они не отнимут потрясающую синеву ее глаз. Она крохотная, только пять футов и два или три дюйма (прим. ред. 155-158 см.), и всегда изящная. Я вижу, как ее глаза наполняются непролитыми слезами, когда она подходит ко мне.
- Привет, мам, - шепчу я.
- Уильям, мой сынок, ты так хорошо выглядишь.
Она оборачивает руки вокруг меня, и я позволяю ей это. Ненадолго придерживаю ее и над ее головой ловлю взгляд отца. Счастливый как всегда. Отпускаю ее и смотрю на нее сверху вниз.
- Ты тоже хорошо выглядишь, мам.
Она одаривает меня неуверенной улыбкой и осматривает дом:
- Твой дом довольно милый.
Она говорит это каждый раз, как бывает здесь. Как будто забывает, что видела его раньше. Я киваю и обращаю внимание на Бена. Он улыбается мне и подходит, хлопнув по плечу.
- Спасибо за это. Здесь отлично пахнет.
- Еда будет готова в ближайшее время, так что проходите и мы присядем.
- Ты даже не собираешься поприветствовать своего отца, Уилл? - ворчит отец.
Сжимаю челюсть и обращаюсь нему:
- Привет, Питер, - говорю скрипучим тоном.
- Пожалуйста, - умоляет мама, - мы можем просто хорошо провести день?
Оборачиваюсь к ней и моя угрюмость исчезла.
- Конечно, мам. Прости.
Поворачиваюсь и начинаю идти, прежде чем он успеет сказать еще хоть слово. Мы шли по холлам, и я чувствовал, как они в это время осматривали мой дом. Знаю, что он меня осуждает и ищет к чему бы прикопаться. Вот как он действует: ему нравится доставать меня, разрушать мои барьеры и смущать перед другими людьми, особенно перед другими членами моей семьи.
Мы доходим до столовой, и я указываю им на их места, затем киваю Джорджу, чтобы дать понять, что мы готовы поесть. Обращаюсь к Бену, как только мы рассаживаемся.
- Ты получил цифры, что я отправил?
Он кивает и берет стакан ледяной воды.
- Да, я получил их.
- Имейте немного уважения и не говорите о бизнесе за обедом в мой день рождения, - ворчит мой отец.
Я прожигаю его долгим взглядом, перед тем как повернуться и посмотреть на маму.
- Чем занимаешься, мама?
Она улыбается:
- Я занимаюсь вязанием.
- И как продвигается?
- Все хорошо. На днях я связала шарф.
Одариваю ее еще одной улыбкой.
- Я рад.
- Итак, где наш обед? Я голоден. Думал, что все должно было быть уже готовым, - спрашивает отец.
Игнорирую его и на секунду смотрю на дверь. Давайте, девушки, идите сюда и закончите это для меня. Просто хочу закончить это и уйти. Я не могу иметь с ним дело больше часа.

***

Тринадцатая

Я первая подавала на стол и в тот момент, когда вышла и увидела семью Уильяма, во мне вспыхнуло любопытство. Бен широко улыбнулся, и я не могла не покраснеть. Он очень обаятельный. Мой взгляд переместился на другого мужчину за столом. Он был ниже и полнее остальных молодых людей, у него были уже седеющие волосы и голубые глаза. Мужчина даже не взглянул на меня.
Я пристально осмотрела женщину, которая выглядела такой маленькой за этим столом, что ее было сложно разглядеть. Она казалась очень слабой. Женщина ощупывала свои руки, ее довольно безумный взгляд блуждал по комнате. Я наблюдала за ней и видела, куда смотрели Уильям и Бен. Я представляла, что в свои годы она была весьма привлекательной.
- Эмелин, рад снова тебя видеть.
Я повернулась к Бену и оглянулась через плечо посмотреть, к кому он обратился. Он смотрел прямо на меня. Может, что-то перепутал? Меня зовут не Эмелин. По крайней мере, я так не считаю. Я услышала, как Уильям откашлялся, и повернулась к нему. Он осмотрел меня, а потом кивком головы указал на горсть хлебных палочек и масло.
Точно.
Я поставила поднос на стол и, выходя, случайно опрокинула стакан с водой. Я растерялась. По какой-то причине в памяти всплыло имя Эмелин. Услышала громкие ругательства и выпрямилась, увидев, что осколки разбитого стакана покоились на коленях отца Уильяма. Он встал, отряхивая штаны и злобно огрызаясь.
- Мне так жаль, - лихорадочно произнесла я.
- Если ты нанимаешь персонал, Уилл, - ворчал он на сына, - то, по крайней мере, набери в следующий раз профессионалов.
- Это была случайность, и меня зовут Уильям, - заскрежетал зубами молодой человек.
- Извините, это моя вина. Я не хотела, - я начала поднимать горсть салфеток, чтобы отдать ему.
- Заткнись, - рявкнул его отец, заставляя меня замолчать и опустить руку.
- Не разговаривай с моими служащими в подобном тоне, - сказал Уильям, вставая.
- От твоей прислуги никакого прока, но я нисколько не удивлен. Все, за что ты берешься, бестолково и бессмысленно.
Я непроизвольно открыла рот. Он так грубо обошелся с Уильямом из-за разбитого стакана с водой? Кровь внутри меня бурлила оттого, что кто-то мог обращаться с сыном или дочерью подобным образом. Как он посмел? Уильям столько труда вложил в то, чтобы это мероприятие удалось, а он разговаривает с ним, как с собакой.
- Возвращайся на кухню, - сказал мне Уильям. - Все в порядке.
- Ничего не в порядке, - закричал его отец, когда я развернулась и поспешила прочь.
Я вошла на кухню и прижалась к стене, делая глубокий вдох.
- С тобой все хорошо? - спросила Седьмая.
- Да, я просто разлила воду на колени его отца. Этот мужчина ужасен.
Седьмая держала в руках горячие закуски и из-за моих слов побледнела.
- Со мной все будет хорошо. Только не разговаривай с ним.
Она кивнула, сглотнула ком в горле и вышла. Я разложила главное блюдо по тарелкам, чувствуя свое сердцебиение. У меня в голове проскочила мысль немедленно убраться отсюда и вдобавок к оплошности с напитком я чувствовала, что была уже на грани. Я попыталась сосредоточиться на том, что делала, зная, что у меня сейчас нет времени беспокоиться об этом.
К тому времени как основные блюда были готовы, мне удалось взять себя в руки. Я подняла тарелки, Двенадцатая последовала моему примеру. Мы вошли в столовую и расставили тарелки. Бен улыбнулся мне, когда я поставила перед ним блюдо, но я не могла не улыбнуться в ответ. Я дошла до отца Уильяма, и он злобно заворчал.
- Это говядина? - пробормотал он.
- Да, - сказал Уильям.
- Ты же знаешь, что я не люблю говядину, Уильям.
Двенадцатая поспешила на кухню, а я приросла к полу, клокоча от злости. Этот человек просто неблагодарная свинья и он определенно не заслужил тех усилий, что были затрачены на подготовку этого вечера. Я посмотрела на Уильяма, на его лице читалась злость. Я видела это, но еще я чувствовала его боль. В этом был виноват не кто иной, как его отец.
- Ты даже не пробовал ее никогда, - сказал он с притворным спокойствием.
Его отец вышел из себя:
- Мне не нужно ее пробовать, я не люблю ее. Не стоило сюда приходить. Нужно было пойти в ресторан и заказать достойный обед, а не эти помои.
Злость во мне все больше закипала.
- Отец, - сказал Бен. - Он вложил в это много труда.
- Никакой это не труд, - ответил его отец, обводя стол рукой. - Это вынужденный ужин. Никогда не хотел приходить сюда, Бенджамин. Если бы ты услышал мои желания, вместо того, чтобы учитывать его, тогда у нас не было бы таких проблем.
Его?
Он не может даже обратиться к своему собственному сыну?
Я сжала кулаки и, чувствуя, как билось мое сердце, пыталась сдержаться.
- Он твой сын и это шанс для всех нас наладить разорванные отношения, - заворчал Бен.
- Он мне не сын. Только то, что я его отец, не означает, что он что-то значит для меня.
- Питер! - заплакала мать Уильяма, закрывая лицо руками.
- Достаточно, - зарычал Уильям, ударив по столу. - Раз ты прибываешь в таком ужасе, то лучше убирайся к черту из моего дома.
Питер встал, сбрасывая салфетку.
- С радостью. Никогда не хотел приходить сюда. На самом деле, если бы не твоя жалостливая мать, ты бы не работал на меня. Ты сплошное разочарование, Уильям. Не представляю, как ты можешь называть себя мужчиной.
С меня довольно.
- В нем больше мужественности, чем в вас, - сказала я ледяным тоном.
Питер повернулся, его лицо исказилось от злости. Он резко повернул голову, будто не веря, что это сказала я.
- Прошу прощения? - произнес он в ярости.
- Вы не ослышались, - огрызнулась я. - Мужественности в нем больше, чем в вас. Он успешен, любим и он хороший человек. А вы, наоборот, всего лишь трус. Какой мужчина приходит в дом собственного ребенка и разговаривает с ним в подобном тоне? Какой мужчина позволит своей жене плакать, потому что его не волнует никто, кроме него самого? Этот мужчина, - кричала я, показывая на Уильяма, - замечательный и привлекательный, в отличие от вас.
- Как ты смеешь? - зарычал его отец.
- Вам лучше уйти, - проворчала я. - Люди вроде вас - слабые существа. Такие люди, как вы, издеваются над другими, потому что от этого вы чувствуете себя увереннее. Ему не нужен в жизни кто-то вроде вас. Вы из того типа людей, которые уйдут из жизни одинокими и старыми, потому что всех оттолкнули. В конечном итоге те, кого вы оттолкнули, перестанут бороться, чтобы поступить, как лучше.
- Ты разрешаешь прислуге так разговаривать со мной? - заревел Питер, поворачиваясь к Уильяму.
Уильям смотрел на меня и в его взгляде было что-то странное. В нем читался некий интерес. Он повернулся к своему отцу.
- Да, позволяю. Ты знаешь, где выход.
Питер повернулся к матери Уильяма:
- Джейн?
Она рыдала, закрывшись руками, а затем взглянула на сына:
- Он и твой сын тоже, Питер, и он никогда не делал ничего плохого.
Питер повернулся к Бену:
- Бенджамин?
- Тебе лучше уйти, пап. Уильям потратил столько сил на это, а ты все разрушил. Если хочешь пойти в тот милый ресторанчик, уходи. Только ты пойдешь туда в одиночестве.
- Вы все можете катится к чертям! - закричал Питер, схватил пиджак и в гневе вышел из комнаты.
Я посмотрела на плачущую мать Уильяма, вид у нее был неважный. Я подошла и опустилась перед ней на колени.
- Давайте я отведу вас в ванную и вы приведете себя в порядок?
Она подняла голову, ее глаза опухли и покраснели от слез.
- Да, пожалуйста.
Я помогла ей встать и вывела из комнаты. Проводив ее вниз по холлу до ванной, я подала ей несколько свежих полотенец. Она включила холодную воду и повернулась ко мне, одаривая меня самой слабой улыбкой, которую я когда-либо видела.
- С вами все в порядке? - спросила я
- Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь так разговаривал с ним.
Кровь прилила к щекам.
- Мне жаль, это было невежливо с моей стороны, я понимаю, но...
- Нет, - прохрипела она. - Он заслужил это.
Я пристально на нее посмотрела.
- Останьтесь и порадуйтесь за своих сыновей. Вы заслуживаете этого.
- Я скучаю по ним и не так часто вижу их вместе.
- Ну, сейчас вы здесь.
- Спасибо, - она вздохнула и слегка расправила плечи.
- Вы готовы вернуться?
Она кивнула, и я открыла дверь, пропуская ее. На выходе мы тут же столкнулись с Уильямом.
- Мам, все хорошо?
Она кивнула и слегка улыбнулась ему.
- Да, я в порядке.
- Пойди, посиди немного. Мы закончим обед и потом проведем время вместе.
Она кивнула и еще раз поблагодарила меня перед тем, как уйти. Я повернулась к Уильяму, ожидая, что он наверняка захочет наказать меня за то, что я разговаривала с его отцом в подобном тоне.
- Прости, Уильям, знаю, я не должна была так с ним разговаривать, и...
Вдруг его руки оказались у меня в волосах и, нагнувшись, Уилл захватил в плен мои губы. О, Боже. Он прижимал меня к стене и жестко целовал. Я ощутила боль на губах, когда он властно завладел моим ртом, проникая языком вглубь и разомкнув губы, а я решила насладиться этим новым и волнующим чувством. Его руки скользнули по моему телу, хватая за ягодицы. Он приподнял меня, и наши лица оказались друг напротив друга. Я почувствовала, как он толкнулся, распаляя меня еще больше, прижимаясь своей твердостью к низу моего живота.
Я вдохнула и приподнялась, запуская руки в его длинные, густые волосы.
Он оторвался от моих губ, страстно и напряженно смотря на меня сверху вниз.
- Это было невероятно.
- Ты не сердишься? - прошептала я.
- Никто и никогда не защищал меня раньше.
Я неуверенно улыбнулась.
- Никто не заслуживает такого обращения.
Он провел кончиками пальцев по моему лицу.
- Я хочу закончить обед, но сегодня... приходи ко мне, Тринадцатая.
Прийти к нему? Жар прошелся по всему моему телу .
- К тебе в комнату? - прошептала я.
Он кивнул и снова прижался своими губами к моим. Затем он отстранился и стал уходить, оглядываясь через плечо и пробормотав:
- Пришло время сделать тебя моей.
Ох.
Он посмотрел на меня еще раз и вышел.
Его... Я стану его. Но хочу ли я быть его?