Итак, он с готовностью подчинялся инструкциям, осваивая искусство варки мыла из свиного сала, шитья перчаток из замши, смешивания пудры из пшеничной муки, и миндальной крошки, и толченого фиалкового корня. Он катал ароматные свечи из древесного угля, селитры и стружки сандалового дерева. Он прессовал восточные пастилки из мирры, бензойной смолы и янтарного порошка. Он замешивал в тесто ладан, шеллак, ветиверию и корицу и скатывал из него курительные шарики. Он просеивал и растирал шпателем Poudre imperiale из размельченных розовых лепестков, цветков лаванды и коры каскары. Он варил грим, белый и венозно-голубой, и формовал жирные палочки, карминно-красные, для губ. Он разводил водой мельчайшие порошки для ногтей и сорта мела для зубов, с привкусом мяты. Он составлял жидкость для завивки париков, капли для сведения бородавок и мозолей, отбеливатель для кожи и вытяжку белладонны для глаз, мазь из шпанских мушек для кавалеров и гигиенический уксус для дам... Гренуй научился изготовлению всех лосьончиков и порошочков, туалетных и косметических составчиков, а кроме того, чайных смесей, смесей пряностей, ликеров, маринадов и прочего; короче, он усвоил всю традиционную премудрость, которую смог преподать ему Бальдини, хотя и без особого интереса, но безропотно и вполне успешно. Зато он проявлял особенное рвение, когда Бальдини инструктировал его по части приготовления тинктур, вытяжек и эссенций. Не зная усталости, он давил в винтовом прессе ядра горького миндаля, толок зерна муската, или рубил сечкой серый комок амбры или расщеплял фиалковый корень, чтобы затем настаивать стружку на чистейшем спирту. Он научился пользоваться разделительной воронкой, чтобы отделять чистое масло выжатых лимонных корок от мутного остатка. Он научился высушивать травы и цветы — на решетках в тени и тепле — и консервировать шуршащую листву в запечатанных воском горшках и шкатулках. Он овладел искусством вываривать помады, изготовлять настои, фильтровать, концентрировать, осветлять и делать вытяжки.
Правда, мастерская Бальдини не была рассчитана на оптовое производство цветочных и травяных масел. Да и в Париже вряд ли нашлось бы необходимое количество свежих растений. Но иногда, когда розмарин, шалфей, мяту или семена аниса можно было дешево купить на рынке или когда поступали довольно крупные партии клубней ириса, или балдрианова корня, тмина, мускатного ореха, или сухих цветов гвоздики, в Бальдини просыпался азарт алхимика, и он вытаскивал свой большой медный перегонный куб с насаженным на него конденсаторным ковшом. Он называл это «головой мавра» и гордился тем, что сорок лет назад на южных склонах Лигурии и высотах Люберона он в чистом поле дистиллировал с его помощью лаванду. И пока Гренуй размельчал предназначенный для перегонки товар, Бальдини в лихорадочной спешке, ибо быстрота обработки есть альфа и омега этого дела — разводил огонь в каменной печи, куда ставил медный котел с довольно большим количеством воды. Он бросал туда разрубленные на части растения, насаживал на патрубок двустенную крышку — «голову мавра» — и подключал два небольших шланга для вытекающей и втекающей воды. Эта изощренная конструкция для охлаждения конденсата, объяснял он, была встроена им позже, ибо в свое время, работая в поле, он, разумеется, добивался охлаждения просто с помощью ветра. Затем он раздувал огонь.
