Посох и Шляпа

**

В сторону Края от Аль Хали пустыню прорезает река Цорт, прославленная в мифах и лживых россказнях. Она пробирается по окрашенному в коричневый цвет ландшафту, точно длинное, влажное описательное предложение, перемежаемое песчаными отмелями. А каждая отмель покрыта иссушенными солнцем бревнами, и многие из них относятся к тому виду бревен, у которых есть зубы. Заслышав вдалеке, выше по течению, какой-то плеск, большинство бревен лениво приоткрыли по одному глазу, и внезапно у этого большинства выросли ноги. Дюжина чешуйчатых тел скользнула в мутные волны, которые тут же сомкнулись над ними. Темная вода осталась безмятежно спокойной, если не считать двух-трех не поддающихся объяснению участков ряби, смахивающих на галочку. Сундук неторопливо дрейфовал вниз по реке. Вода принесла ему некоторое облегчение. Он медленно поворачивался в слабом течении, и именно к нему стремились несколько загадочных завихрений, быстро перемещающихся по поверхности реки. Они сошлись в одной точке. Сундук дернулся. Его крышка резко распахнулась, и он с коротким и отчаянным скрипом скрылся под водой. Шоколадные волны Цорта сомкнулись над ним. Смыкаться у них получалось особенно хорошо. А чудовская башня возвышалась над Аль Хали огромным и прекрасным грибом, одним из тех, рядом с которыми в книжках рисуют маленький значок в виде черепа и скрещенных костей. Сначала стражники серифа оказывали сопротивление, но теперь вокруг основания башни сидело довольно много обалдевших лягушек и тритонов. И это были те, кому повезло. Какие-никакие, а руки-ноги у них остались, и большая часть жизненно важных органов до сих пор находилась внутри. Город оказался под властью чудовства... науки военного времени. Некоторые из построек у самого основания башни уже начали превращаться в здания из сверкающего белого мрамора, который, судя по всему, предпочитали волшебники. Наша троица смотрела на все происходящее сквозь дыру в дворцовой стене. - Очень впечатляет, - критически заметила Канина. - Твои волшебники более могущественны, чем я думала. - Они не мои, - возразил Ринсвинд. - И не знаю, чьи. Мне это не нравится. Все волшебники, с которыми был знаком я, не могли один кирпич на другой поставить. - А мне не нравится, что волшебники собираются править миром, - вступил в разговор Найджел. - Как герой, я должен выступать против института волшебства как философского понятия. Придет время, когда... - Его глаза слегка остекленели, словно он пытался припомнить что-то, что когда-то где-то читал. - Придет время, когда волшебники исчезнут с лица Диска, и сыны... сыны... в общем, все мы можем относиться к вещам чуть более практично, - неуклюже закончил он. - В книге вычитал, да? - раздраженно буркнул Ринсвинд. - А индеи там были? - Он дело говорит, - вмешалась Канина. - Я ничего не имею против волшебников, но не сказала бы, что от них много пользы. На самом деле они нечто вроде украшения. Были до сих пор. Ринсвинд стащил с себя шляпу. Она была помятой, покрытой пятнами и каменной пылью, с вырванными кусками, обтрепанной верхушкой и звездой, с которой пыльцой сыпались блестки. Но под слоем грязи все еще читалось слово "Валшэбник". - А вы это видите? - с побагровевшим лицом осведомился он. - Вы это видите? Видите? О чем это вам говорит? - О том, что ты не в ладах с орфографией? - предположил Найджел. - Что? Нет! Это говорит о том, что я волшебник, вот о чем! Двадцать лет за посохом, и горжусь этим! Я свое отработал, так-то вот! Я еда... я побывал на дюжинах экзаменов! Если все заклинания, которые я прочитал, поставить одно на другое, они бы... это бы... вы получили бы целую кучу заклинаний! - Да, но... - начала Канина. - Да? - В действительности ты с ними не очень-то хорошо справляешься... Ринсвинд уставился на нее свирепым взглядом и попытался придумать достойный ответ. Небольшой участок его мозга, работающий на прием, включился как раз в тот момент, когда частица вдохновения, траектория которой была искажена и искривлена миллиардом случайных событий, с воем пронеслась сквозь атмосферу и неслышно взорвалась именно там, где нужно. - Талант определяет лишь то, чем ты занимаешься, - изрек Ринсвинд. - Он не определяет того, кем ты являешься. В смысле, в глубине души. Если ты знаешь, что ты такое, то можешь заниматься чем угодно. - Он еще немного подумал и выдал: - Вот что наделяет чудесников таким могуществом. Самое важное - знать, что ты есть на самом деле. Наступило исполненное философии молчание. - Ринсвинд... - сердобольно окликнула Канина. - Гм-м? - отозвался волшебник, который все еще гадал, откуда эти слова взялись в его голове. - На самом деле ты болван. Ты это знаешь? "Всем стоять и не двигаться." Из разрушенного арочного проема вышел визирь Абрим. На нем красовалась шляпа аркканцлера. Пустыня мирно жарилась под палящими лучами солнца. В ней ничего не двигалось - за исключением колышащегося воздуха, горячего, как след вулкана, и сухого, как череп. В палящей тени скалы лежал василиск. Он тяжело дышал и ронял на песок едкую желтую слизь. В течение последних пяти минут его уши различали слабый топоток сотен ножек, неуверенно шагающих по барханам. Это указывало на то, что приближается обед. Василиск моргнул легендарными глазами, развернул все двадцать футов свитого в кольца голодного тела и, извиваясь, словно текучая смерть, выполз из тени на песок. Сундук, пошатнувшись, остановился и угрожающе поднял крышку. Василиск зашипел - но немного неуверенно, потому что никогда раньше не видел ходячих ящиков, тем более с целыми крокодильими челюстями, застрявшими в крышке. А еще к этому ящику кое-где пристали обрывки кожи, словно он участвовал в потасовке на кожгалантерейной фабрике. Ящик весьма странно пялился на рептилию - она бы не смогла описать его взгляд, даже если бы умела говорить. "Ну ладно, - подумал василиск, - хочешь играть в такую игру..." Он обратил на Сундук взгляд, похожий на алмазное сверло. Взгляд, который проникал в голову жертвы через глазные яблоки и обдирал ее мозг изнутри. Взгляд, который срывал тонкий тюль с окон души. Взгляд, который... До василиска дошло, что что-то тут очень не так. Сразу за его круглыми, как блюдечки, глазами возникло новое и неприятное ощущение. Оно началось с малого - с легкого зуда на том крошечном участке спины, который, как ни извивайтесь, вам никак не удается почесать. Постепенно усиливаясь, этот зуд превратился во второе, раскаленное докрасна, внутреннее светило. Василиск испытывал ужасное, непреодолимое и всепоглощающее желание моргнуть... Он совершил невероятно неблагоразумный поступок. Он моргнул. - Ну он и шляпа, - высказался Ринсвинд. - А? - нахмурился Найджел, который начал осознавать, что жизнь героя-варвара вовсе не так чиста и проста, как он представлял себе в те дни, когда самым захватывающим приключением для него было раскладывание овощей по ящикам. - Хочешь сказать, он подчинился шляпе? - уточнила Канина и тоже попятилась, проявив обычную человеческую реакцию на нечто крайне кошмарное. - А? "Я не причиню вам зла. Вы оказали мне кое-какие услуги. - Абрим шагнул к ним с вытянутыми руками. - Но вы правы. Он думал, что сможет, надев меня, добиться власти. Разумеется, все произошло наоборот. Удивительно изворотливый и хитрый ум." - Значит, ты примерила на себя его голову? - поежился Ринсвинд. Он и сам надевал эту шляпу. Очевидно, его ум пришелся ей не по вкусу. Тогда как Абрим ей понравился, и теперь его глаза затуманились, стали бесцветными, кожа - бледной, а походка - такой, словно его тело висело под головой. Найджел успел вытащить свою книгу и сейчас лихорадочно листал страницы. - Ты что, черт возьми, делаешь? - спросила Канина, не отводя глаз от жуткой фигуры. - Просматриваю "Указатель Бродячих Чудовищ", - ответил Найджел. - Как, по-твоему, это, случаем, не мертвец воскресший? Их ужасно трудно убить, для этого требуется чеснок и... - В этой книге данный тип ты не найдешь, - медленно проговорил Ринсвинд. - Это... это шляпа-вампир. - Тогда, может, "зомби" подойдет? - продолжал Найджел, ведя пальцем по странице. - Здесь написано, что от них помогают черный перец и морская соль, но... - Предполагается, что ты будешь драться с этими проклятыми тварями, а не есть их, - оборвала его Канина. "Это ум, который я могу использовать, - сказала шляпа. - Теперь я могу сражаться. Я соберу вокруг себя волшебников. В этом мире есть место только для одной магии, и я - ее воплощение. Берегись, чудовство!" - О нет, -пробормотал Ринсвинд себе под нос. "За последние двадцать столетий волшебники многому научились. Мы можем сражаться с этим выскочкой. Вы трое пойдете за мной." Это было не требование. Это был даже не приказ. Это было что-то вроде предсказания. Голос шляпы проникал прямо внутрь мозга, не утруждая себя переговорами с сознанием, и ноги Ринсвинда задвигались сами по себе. Найджел с Каниной тоже зашагали вперед неуклюжей, дергающейся, как у марионетки, походкой, которая позволяла предположить, что и ими управляют незримые нити. - Почему "о нет"? -спросила Канина. - То есть я могу понять принципиальное "о нет", но ведь наверняка есть какая-то причина... - Если нам представится возможность, мы должны бежать, - отозвался Ринсвинд. - И ты знаешь, куда? - Возможно, это не будет иметь значения. Мы в любом случае обречены. - Почему? - поинтересовался Найджел. - Ну, - ответил Ринсвинд, - вы когда-нибудь слышали о Магических войнах? На Диске куча вещей обязана своим происхождением Магическим войнам. И груша разумная - одна из них. Исходное дерево, скорее всего, было абсолютно нормальным и проводило свои дни в состоянии блаженного неведения за питьем подземной воды и поеданием солнечного света. Потом вокруг разразились Магические войны, которые неожиданно придали его генам обостренную проницательность. А еще они оставили ему в наследство врожденное дурное настроение. Но груша разумная легко отделалась. Когда-то, когда только что образовавшаяся на Диске фоновая магия имела крайне высокий уровень и пользовалась любой возможностью вырваться в мир, волшебники были такими же могущественными, как чудесники, и строили башни на вершине каждого холма. А если и есть что-то, чего не может выносить понастоящему могущественный волшебник, так это другой волшебник. Их инстинктивный подход к дипломатии был таковым: "бей правых, пока не полевеют; бей левых, пока не поправеют". Это могло означать только одно. Ну хорошо, два. Три. Всеобщую. Магическую. Войну. И в этой войне не было ни союзников, ни сторон, ни договоренностей, ни пощады, ни прекращения огня. Небеса извивались, моря кипели. Рев и свист огненных шаров превратили ночь в день, но это никому не помешало, потому что образовавшиеся в результате облака черного дыма тут же превратили день обратно в ночь. Земля вздымалась и опадала, как перина в медовый месяц, и сама ткань пространства была завязана в многомерные узлы и выбита о плоский камень, лежащий возле реки Времени. К примеру, самым популярным заклинанием в то время был Временной Сжиматель Пелепела, который как-то раз привел к тому, что примерно за пять минут возникла, эволюционировала, расселилась по всему миру, достигла расцвета и была уничтожена целая раса гигантских рептилий; только кости в земле остались, чтобы вводить в совершеннейшее заблуждение все последующие поколения. Деревья плавали, рыбы разгуливали по земле, а горы заходили в лавки за сигаретами. Существование было настолько изменчивым, что первым поступком любого предусмотрительного человека, проснувшегося утром, было пересчитать свои руки и ноги. Все волшебники обладали примерно равной силой и жили в высоких башнях, надежно защищенных заклинаниями, а это означало, что большинство магических снарядов рикошетом отлетали и попадали в обычных людей, которые пытались честно заработать себе на жизнь, возделывая то, что временно было почвой, и вели простую, добропорядочную (но довольно короткую) жизнь. Однако сражения все бушевали и бушевали, разбивая саму структуру упорядоченной вселенной, ослабляя стены реальности и угрожая опрокинуть всю шаткую конструкцию пространства и времени в темноту Подземельных Измерений... Одна из легенд гласит, что в войны вмешались боги, но боги обычно не принимают участия в делах людей, если только это их не забавляет. Другая легенда - которую рассказали и занесли в свои книги сами волшебники, - говорит, что маги собрались вместе и по-дружески уладили свои разногласия, заботясь о благе человечества. Эта легенда была принята всеми за подлинное описание событий, хотя по сути своей она была столь же "правдоподобной", как свинцовый спасательный пояс. Истину не так-то легко подчинить бумаге. В ванне истории истину труднее удержать, чем мыло, и гораздо сложнее найти... - Так что же случилось? - спросила Канина. - Неважно, -мрачно ответил Ринсвинд. - Все вот-вот начнется заново. Я это чувствую. У меня инстинкт. В этот мир поступает слишком много магии. Разразится ужасная война. И Диск слишком стар, чтобы еще раз пережить ее. Он чересчур изношен. На нас надвигаются гибель, темнота и разрушение. Близится Абокралипсис. - По земле шествует Смерть, - услужливо подсказал Найджел. - Что? - рявкнул Ринсвинд, приходя в ярость от того, что его перебили. - Я говорю, по земле шествует Смерть, - повторил Найджел. - Если по Земле, то я не против, - кивнул Ринсвинд. - Не знаю я этой "Земли". Но мне не хотелось, чтобы Смерть шествовал по Диску. - Это только метафора, - попыталась успокоить его Канина. - Много ты знаешь. Я с ним встречался. - И какой он? - полюбопытствовал Найджел. - Ну, если можно так выразиться... - Да? - В услугах парикмахера он точно не нуждается. Солнце стало подвешенной к небу паяльной лампой, и единственное различие между песком и раскаленными докрасна углями заключалось в их цвете. Сундук брел по обжигающим барханам куда глаза глядят. На его крышке виднелись несколько быстро сохнущих пятен желтой слизи. С каменного столба, формой и температурой напоминающего огнеупорный кирпич, за небольшим одиноким прямоугольным предметом наблюдала химера {За описанием химеры обратимся к знаменитому сочинению Брумфога "Неестественные животные": "У нее три русалочьих ноги, шерсть черепахи, зубы курицы и крылья змеи. Разумеется, все это я знаю только с собственных слов, поскольку сей зверь обладает дыханием раскаленной печи и темпераментом воздушного шарика, несомого ураганом".}. Химеры - крайне редкие животные, и данная их представительница собиралась сейчас сделать шаг, который отнюдь не исправит положение вещей. Она тщательно выбрала момент, оттолкнулась когтистыми лапами от столба, сложила кожистые крылья и камнем упала на свою жертву. Тактика химеры была следующей: зависнуть в воздухе над добычей, слегка опалить огненным дыханием, а потом накинуться и разодрать ее зубами. Химере удалась огненная часть плана, но в тот момент, когда, согласно ее опыту, перед ней должна была предстать потрясенная и пораженная ужасом жертва, химера очутилась на песке прямо перед опаленным и разъяренным Сундуком. Единственное, что может воспламеняться в Сундуке, - это его гнев. Уже несколько часов его донимала головная боль, а весь мир, как ему казалось, пытался на него напасть. Все, хватит... Потоптавшись на злосчастной химере, пока она не превратилась в маслянистую лужицу на песке, он на мгновение остановился и, по всей видимости, задумался над своим будущим. Он начинал понимать, что не принадлежать никому - это гораздо неприятнее, чем он раньше считал. Его преследовали смутные, греющие душу воспоминания о службе и о шкафе, который он мог назвать своим. Сундук очень медленно повернулся вокруг своей оси, то и дело замирая и открывая крышку. Будь у него нос, мы бы сказали, что он принюхивается. Наконец он принял какое-то решение - если у него было чем принимать решение. Итак, шляпа и тот, на ком она была надета, целеустремленно шагали по груде мусора (бывший легендарный дворец Рокси) к подножию чудовской башни. Насильно удерживаемая свита тащилась следом. У основания башни виднелись двери. В отличие от дверей Незримого Университета, которые обычно были подперты чем-нибудь и оставались широко раскрытыми, эти двери были заперты. И вроде бы светились. "Я оказала вам троим большую честь тем, что взяла вас сюда, - проговорила шляпа вялым ртом Абрима. - Все, волшебники перестают убегать, - Абрим бросил на Ринсвинда испепеляющий взгляд, - и начинают сопротивляться. Вы будете помнить сегодняшний день до конца ваших жизней." - То есть до самого обеда? - слабо переспросил Ринсвинд. "Смотрите внимательно", - приказал Абрим и вытянул руки. - Как только представится шанс, - шепнул Ринсвинд Найджелу, - мы побежим, понял? - Куда? - Не куда, а от чего, - поправил его Ринсвинд. - Главное слово - "от". - Я не доверяю этому человеку, - заметил Найджел. - Я пытаюсь не судить о нем по первому впечатлению, но мне определенно кажется, что он задумал что-то недоброе. - Он приказал бросить тебя в змеиную яму! - Да, тогда я намека не понял. Визирь начал что-то бормотать. Даже Ринсвинд, среди немногочисленных способностей которого выделялась способность к языкам, не смог понять эту речь, но, судя по всему, она была изобретена специально для бормотания. Слова извивались на уровне щиколоток - темные, багровые и беспощадные. Они клубились в воздухе замысловатыми спиралями и медленно подплывали к дверям башни. Там, где они касались белого мрамора, тот чернел и крошился. Из облака падающей на землю мраморной пыли вышел какой-то волшебник и оглядел Абрима сверху донизу. Ринсвинд привык к манере волшебников одеваться, но этот представитель магии производил поистине внушительное впечатление. Его мантия имела такую толстую подкладку, такое количество прорезей и столько подпорок в виде разнообразных фантазийных складок, что ее, должно быть, проектировал архитектор. Гармонирующая с ней шляпа походила на свадебный пирог, столкнувшийся с рождественской елкой. Само лицо, выглядывающее из небольшого просвета между вычурным воротником и зубчатым краем шляпы, вызывало некоторое разочарование. Некогда в прошлом оно решило, что его внешний вид улучшат жиденькие, торчащие в разные стороны усы. Оно ошибалось. - Черт возьми, это же была наша дверь, - заявило лицо. - Вы сильно пожалеете! Абрим сложил руки на груди. Это, похоже, привело волшебника в ярость. Он резко выбросил руки вверх, выпутал пальцы из кружевных манжет и послал через пространство, отделяющее его от визиря, свистящую струю пламени. Пламя ударило Абрима в грудь и, отскочив, рассыпалось ослепительными брызгами, но когда перед глазами Ринсвинда перестали плавать голубые пятна, он увидел, что Абрим остался цел и невредим. Его противник лихорадочно потушил последний из очагов пламени на своей одежде и поднял глаза, в которых читалась жажда убийства. - Да, ты не понял, - просипел он. - Сейчас ты имеешь дело с чудовством. Ты не можешь бороться с чудовством. "Зато я могу его использовать", - возразил Абрим. Волшебник зарычал и запустил в противника огненный шар, который, не причинив никому вреда, взорвался в нескольких дюймах от жуткой улыбки Абрима. На лице волшебника промелькнуло выражение сильнейшего замешательства. Он предпринял еще одну попытку, послав в сердце Абрима выходящие прямо из бесконечности лучи раскаленной до синевы магии. Визирь взмахом руки отвел их прочь. "Выбор твой очень прост, - предупредил он. - Ты можешь присоединиться ко мне - или умереть." Как раз в этот момент Ринсвинд услышал возле самого своего уха какой-то регулярно повторяющийся скрежет. В нем звучали неприятные металлические нотки. Ринсвинд полуобернулся и почувствовал знакомое, очень тягостное покалывание, означающее, что Время замедляет ход. Смерть на мгновение перестал водить бруском по лезвию своей косы и, кивнув ему, как профессионал профессионалу, приложил костлявый палец к губам - или, скорее, к тому месту, где были бы губы, если бы у него таковые вообще имелись. Все волшебники могут видеть Смерть, но не всегда они этого хотят. У Ринсвинда заложило уши, и призрак исчез. Абрима и противостоящего ему волшебника окружала корона дезорганизованной магии, но творящееся вокруг никак не подействовало на визиря. Ринсвинд вернулся в страну живых как раз вовремя, чтобы увидеть, как Абрим хватает волшебника за его безвкусный воротник. "Тебе меня не победить, - произнес визирь голосом шляпы. - Я в течение двух тысяч лет подчиняла магию своим интересам. Я могу черпать силу из твоей силы. Покорись мне, не то даже не успеешь пожалеть о своем мятеже." Волшебник пожал плечами, и гордость возобладала над осторожностью. - Ни за что! - воскликнул он. "Тогда умри", - предложил Абрим. За свою жизнь Ринсвинд повидал немало странностей, причем на большинство из них он смотрел с крайним отвращением, но он никогда не видел, чтобы человека взаправду убивали с помощью магии. Волшебники не убивают обычных людей, потому что: а) редко их замечают; б) это считается неэтичным и в) кто тогда будет заниматься готовкой, выращиванием овощей-фруктов и выполнять прочие обыденные обязанности. А убить брата-волшебника практически невозможно, благодаря нескольким оболочкам из защитных заклинаний, которые любой предусмотрительный маг в любое время дня и ночи поддерживает вокруг своей персоны {Волшебники часто убивают друг друга обычными, немагическими способами, но это абсолютно приемлемо, и смерть от ножа в спине считается для волшебника естественной.}. Первое, что узнает юный волшебник в Незримом Университете, - не считая того, куда ему вешать одежду и как пройти в туалет, - это то, что он должен постоянно себя защищать. Некоторые считают это паранойей, но это не так. Параноики только думают, что все ополчились против них. Волшебники это знают. Маленький волшебник был защищен психическим эквивалентом закаленной стали трехфутовой толщины, но эта сталь плавилась, словно масло, нагреваемое паяльной лампой, ручьями текла прочь и исчезала. Если и существуют слова, способные описать то, что случилось с волшебником после этого, то они заперты в не дающемся в руки словаре в библиотеке Незримого Университета. Возможно, здесь лучше положиться на воображение, но тот, кто действительно сумеет вообразить то существо, которое увидел Ринсвинд, - оно несколько секунд корчилось в мучениях, после чего, к счастью, исчезло, - явный кандидат на небезызвестную белую холщовую рубаху с длинными (по желанию) рукавами. "Так погибнут все враги, - изрек Абрим и обратил лицо к верхним этажам башни. - Я бросаю вам вызов. И согласно Закону, те, кто не выйдет против меня, должны последовать за мной." Наступило долгое, насыщенное молчание, производимое множеством внимательно прислушивающихся людей. Наконец с вершины башни послышался чей-то неуверенный голос: - Ив какой же части Закона об этом говорится? "Закон - это я." Наверху пошептались, и тот же голос крикнул: - Закон мертв. Чудовство превыше За... Эта сентенция закончилась воплем, поскольку Абрим поднял левую руку и послал в говорившего тонкий луч зеленого света. Примерно в эту же секунду Ринсвинд осознал, что снова может самостоятельно шевелить конечностями. Шляпа временно потеряла интерес к своим пленным. Ринсвинд искоса взглянул на Канину, и они тут же, не сговариваясь, подхватили Найджела под руки, повернулись и бросились бежать. И не останавливались до тех пор, пока между ними и башней не оказалось несколько стен. Спасаясь бегством, Ринсвинд ждал, что что-то вот-вот ударит его по затылку. Может быть, сам мир. Все трое рухнули на кучу мусора, где предприняли попытку отдышаться. - Зря мы удрали, - пробормотал Найджел. - Я как раз собирался задать ему настоящую трепку. Как, по-вашему, мне... У них за спинами раздался взрыв, и вверх, высекая искры из каменной кладки, с воем взмыли столбы разноцветного огня. Послышались звук, похожий на хлопок вылетевшей из узкого горлышка огромной пробки, и раскатистый, совсем не заразительный смех. Земля вздрогнула. - Что там творится? - поинтересовалась Канина. - Магическая война, - ответил Ринсвинд. - Это хорошо? - Нет. - Но ты, конечно же, болеешь за волшебство? - уточнил Найджел. Ринсвинд пожал плечами, быстро пригнулся, и что-то большое, невидимое, пролетело у него над головой, посвистывая, словно куропатка. - Никогда не видел, как сражаются волшебники, - сообщил Найджел и начал карабкаться на вершину мусорной кучи. Канина схватила его за ногу. Он вскрикнул. - Не думаю, что это хорошая мысль, - сказала она. - Ринсвинд? Волшебник мрачно покачал головой и, подняв небольшой камешек, подбросил его над разрушенной стеной. Камешек превратился в маленький голубой чайник, упал на землю и разбился. - Заклинания вступили в реакцию, - констатировал Ринсвинд. - Могут сотворить все что угодно. - Но за этой стеной мы в безопасности? - поинтересовалась Канина. - Правда? - немного оживился Ринсвинд. - Это я тебя спрашиваю. - О-о. Нет. Не думаю. Это обычный камень. Одно точное заклинание и - пуф! - Пуф? - Вот именно. - Может, нам удрать подальше? - Стоит попробовать. До следующей уцелевшей стены они добрались за несколько секунд до того, как беспорядочно выстреливающий языками шар желтого огня приземлился там, где они только что лежали, и превратил землю в нечто ужасное. Вокруг башни гуляли искрящиеся торнадо. - Нам нужен план, - заявил Найджел. - Мы можем снова попробовать убежать, - предложил Ринсвинд. - Это ничего не решит! - Это решит большинство проблем, -возразил Ринсвинд. - И сколько нам придется бежать, чтобы оказаться в безопасности? - спросила Канина. Ринсвинд рискнул выглянуть из-за стены. - Интересный философский вопрос, - признался он. - Я проделал долгий путь, но так и не нашел на Диске безопасного места. Канина вздохнула и посмотрела на высящуюся поблизости кучу мусора. Посмотрела на нее еще раз. В этой куче было нечто странное, и девушка никак не могла понять, что именно. - Я мог бы наброситься на них, - неопределенно выразился Найджел и устремил полный томления взгляд на спину Канины. - Не поможет, - отозвался Ринсвинд. - Против магии нет средств. Кроме более сильной магии. А более сильную магию может победить только еще более сильная магия. Ты даже ничего поймешь, как... - Пуф? - догадался Найджел. - Подобное уже происходило, - сказал Ринсвинд. - Продолжалось многие тысячи лет, пока не... - Знаешь, что странно в этой груде мусора? - спросила Канина. Ринсвинд взглянул на указанную кучу. Прищурился. - Ноги я вижу, а что еще? На то, чтобы откопать серифа, у них ушло несколько минут. Он сжимал в руках почти пустую винную бутылку и рассеянно моргал. Лица спасителей показались ему знакомыми. - Могучая, - проговорил он и с некоторым усилием добавил: - Штука, это вино. Мне показалось, будто на меня обрушился весь дворец. - Так оно и было, - подтвердил Ринсвинд. - А-а. Вот, значит, в чем дело. - Креозот после нескольких попыток сфокусировал взгляд на Канине и качнулся назад. - Ну и ну. Опять эта юная дама. Очень впечатляюще. - Слушай... - начал Найджел. - Твои волосы, - изрек сериф и медленно качнулся вперед, - подобны... подобны стаду коз, что пасутся на склонах Гебры. - Знаешь что... - Твои груди подобны... подобны, - сериф отклонился вбок и бросил короткий, горестный взгляд на опустевшую бутылку, - подобны покрытым самоцветами дыням в прославленных садах рассвета. Глаза Канины расширились. - Правда? - Никаких сомнений, - ответил сериф. - Покрытые самоцветами дыни я ни с чем не спутаю. Словно белые косули на заливных лугах твои бедра, которые... - Э-э, прошу прощения... - вмешался Найджел, с заранее обдуманным злым умыслом прочищая горло. Креозот качнулся в его сторону. - Гм-м? - Там, откуда я родом, - с каменным выражением лица процедил Найджел, - мы так с дамами не разговариваем. И шагнул вперед, закрывая Канину своим телом. Девушка вздохнула. "Что правда, то правда", - подумала она. - Таким образом, - продолжал он, как можно дальше выдвигая вперед подбородок, который все равно остался похожим на ямку, - у меня возникло сильное желание... - Обсудить один вопрос,-поспешно перебил его Ринсвинд. - Э-э, господин, сир, нам нужно выбраться отсюда. Ты, случаем, не знаешь дорогу? - Понимаете ли, - отозвался сериф, - в этом дворце тысячи комнат. Я не выходил отсюда много лет. - Он икнул. - Десятилетий. Япох. Вообще никогда не выходил. - Его глаза остекленели, отражая начавшийся процесс творчества. - Птице Времени нужно немного, гм, пройти, и се! Эта птица уже на ногах... - Срочно нужна индея... - пробормотал Ринсвинд. Креозот качнулся к нему. - Понимаешь, всем правит Абрим. Ужасно тяжелая работа. - В данный момент, - заметил Ринсвинд, - он с ней явно не справляется. - А нам бы, в общем-то, хотелось выбраться отсюда, - вставила Канина, которая никак не могла забыть слова серифа насчет коз. - У меня есть одна индея... - сказал Найджел, свирепо глядя на Ринсвинда. Креозот похлопал юношу по руке и ласково заметил: - Это очень мило. У каждого человека должно быть домашнее животное. - А ты не в курсе, принадлежат ли тебе какие-нибудь конюшни или что-нибудь в том же роде?.. - намекнул Ринсвинд. - Сотни, - откликнулся Креозот. - Мне принадлежат одни из лучших, самых... лучших лошадей в мире. - Он нахмурился. - Во всяком случае, так мне сообщали. - Но где они расположены, ты, скорее всего, не знаешь? - По правде говоря, нет, - признал сериф. Случайная струйка магии превратила ближайшую к ним стену в меренги, начиненные мышьяком. - Похоже, нам лучше было оставаться в змеиной яме, - отворачиваясь, заметил Ринсвинд. Креозот бросил еще один скорбный взгляд на пустую винную бутылку и сказал: - Зато я знаю, где находится ковер-самолет. - Нет, - запротестовал Ринсвинд, отгораживаясь вытянутыми руками. - Ни за что. Даже и не... - Он принадлежал еще моему дедушке... - Настоящий волшебный ковер? - переспросил Найджел. - Послушайте, - с жаром принялся убеждать их Ринсвинд, - при мне даже высоких слов говорить нельзя - у меня начинается головокружение . - О, самый, - сериф тихонько рыгнул, - настоящий. С симпатичным узорчиком. - Он уже в который раз глянул на бутылку и вздохнул. - Когда-то он был дивно голубого цвета. - И ты знаешь, где он лежит? - медленно спросила Канина, чуточку пригнувшись, как человек, подкрадывающийся к дикому животному, которое в любой момент может испугаться и убежать. - В сокровищнице. Как туда пройти, я знаю. Видите ли, я невероятно богат. По крайней мере, так мне сообщали, - он понизил голос и попробовал подмигнуть Канине. В конце концов, ему удалось это сделать - правда, двумя глазами сразу. - Мы могли бы сесть на него, - продолжал он, покрываясь испариной. - И ты расскажешь мне историю о том, как... Ринсвинд попытался вскрикнуть сквозь сжатые зубы. У него даже щиколотки вспотели. - Я ни в жизнь не полечу на ковре-самолете! - прошептал он. - Я панически боюсь земли! - Ты хотел сказать "высоты", - поправила Канина. - И прекрати эти глупости. - Что хочу сказать, то и говорю. Тебя ведь не высота убивает, а именно земля! Битва при Аль Хали представала глазам в виде похожего на молот облака, в клокочущих клубах которого раздавались жуткие силуэты и виднелись странные звуки. Магические снаряды, пролетающие время от времени мимо цели, уносились в город. Там, где они приземлялись, все становилось... другим. К примеру, большая часть базара-сука превратилась в непроходимый лес из огромных желтых грибов. Никто не знал, как сие превращение отразилось на торговцах, хотя, возможно, они ничего не заметили. Храм Бога-Крокодила Оффлера, покровителя города, стал довольно уродливым сооружением из сахара, раскинувшимся сразу в пяти измерениях. Но это было неважно, потому что на него мигом накинулись полчища гигантских муравьев. С другой стороны, в городе осталось не так уж много людей, которые могли оценить это выступление против невольного превращения храма, потому что большинство из них бежало, спасая свои жизни. Равномерным потоком они двигались через плодородные поля. Некоторые сели в лодки, но этот путь к бегству оказался отрезан, когда большая часть территории гавани превратилась в болото, в котором, по никому не известным причинам, вила себе гнездо парочка розовых слоников. Одна из заросших водорослями сточных канав забурлила, и оттуда медленно выбрался Сундук, гоня перед собой волну спасающихся бегством мелких аллигаторов, крыс и каймановых черепах, руководимых неясным, но абсолютно точным животным инстинктом. На крышке Сундука застыло выражение мрачной решимости. Вообще, ему немногое было нужно от этого мира - если не считать полного уничтожения всех других форм жизни. Но сейчас больше всего на свете он нуждался в своем хозяине. То, что это сокровищница, легко можно было понять по невероятной пустоте. Двери были сорваны с петель, решетки, закрывавшие ниши в стенах, - выломаны. Вокруг валялось множество разбитых сундуков. Их вид вызывал у Ринсвинда прилив вины, и он примерно две секунды гадал, куда подевался его Сундук. В сокровищнице царила почтительная тишина, как это всегда бывает в тех местах, откуда только что исчезла большая сумма денег. Найджел отошел в сторону и, в надежде отыскать тайники, ощупал несколько сундуков, тщательно исполняя инструкции, изложенные в главе одиннадцать. Канина нагнулась и подобрала с пола небольшую медную монетку. - Как это ужасно, - высказался наконец Ринсвинд. - Сокровищница, в которой нет сокровищ. Сериф стоял и улыбался во весь рот. - Не стоит так переживать, - посоветовал он. - Но кто-то украл у тебя все деньги! - воскликнула Канина. - Полагаю, это слуги, - отозвался сериф. - Очень вероломно с их стороны. Ринсвинд бросил на него странный взгляд. - Разве тебя это не беспокоит? - Не особенно. На самом деле я очень мало трачу. И я часто спрашивал себя, каково оно - быть бедным. - Скоро тебе представится прекрасная возможность это выяснить. - Мне понадобится чему-нибудь учиться? - Все приходит само собой, - успокоил Ринсвинд. - Учишься по ходу дела. Где-то вдалеке раздался взрыв, и часть потолка превратилось в желе. - Э-э, слушай, - вмешался Найджел, - этот ковер... - Да, - подхватила Канина. - Ковер. - Ах да, ковер... Нажми на нос стоящей позади тебя статуи, о персиковозадая драгоценность пустынного рассвета. Канина, покраснев, совершила указанное мелкое святотатство над большой зеленой статуей Бога-Крокодила Оффлера. Ничего не произошло. Потайные отделения усердно избегали открываться. - Гм. Попробуй левую руку. Она предприняла безуспешную попытку повернуть длань. Креозот почесал затылок. - Может, нужно дернуть за правую... - На твоем месте я постаралась бы вспомнить, - резко сказала Канина, когда правая рука тоже не помогла. - Некоторых выступов этой статуи я предпочла бы лишний раз не касаться. - А это что тут за штуковина? - осведомился Ринсвинд. - Если и хвост ничего не откроет, ты об этом здорово пожалеешь, - предупредила Канина Креозота и пнула вышеупомянутую деталь ногой. Где-то вдали послышался металлический стон, исходящий словно из страдающей кастрюли. Статуя содрогнулась, внутри стены прозвучало несколько гулких ударов, и Бог-Крокодил Оффлер тяжеловесно, со скрипом, отъехал в сторону. За ним открылся туннель. - Мой дед построил этот тайник для наших самых драгоценных сокровищ, - сообщил Креозот. - Он был очень... - сериф поискал подходящее слово, - изобретательным человеком. - Если вы рассчитываете, что я туда сунусь, то... - начал Ринсвинд. - Отойди, - высокомерно скомандовал Найджел. - Я пойду первым. - Там могут быть ловушки... - с сомнением произнесла Канина, бросая взгляд на серифа. - Возможно, о небесная газель, - отозвался тот. - Последний раз я заглядывал сюда, когда мне было шесть лет. По-моему, там есть какие-то плиты, на которые не стоит наступать. - Насчет этого не волнуйся, - заявил Найджел, всматриваясь в царящий в туннеле мрак. - Вряд ли нам встретится такая ловушка, которую я не смогу засечь. - У тебя что, большой опыт в такого рода делах? - кисло осведомился Ринсвинд. - Главу четырнадцать я знаю наизусть. Там даже картинки есть, - ответил Найджел и нырнул в темноту. Несколько минут они ждали. Если бы не приглушенные проклятия и не доносящиеся время от времени из туннеля глухие удары, то можно было бы сказать, что воцарилась полная ужаса тишина. Наконец где-то вдалеке раздался отдающийся эхом голос Найджела: - Здесь абсолютно ничего нет. Я все проверил. Никаких потайных ходов. Должно быть, дверь какая-нибудь прикипела, или что-нибудь в этом роде. Ринсвинд с Каниной обменялись взглядами. - Он понятия не имеет о ловушках, - констатировала она. - Когда мне было пять лет, отец заставил меня преодолеть специально оборудованный им коридор, чтобы научить... - Но он ведь все-таки прошел этот туннель, - перебил ее Ринсвинд Послышался звук, словно кто-то провел гигантским мокрым пальцем по гигантскому стеклу, и пол содрогнулся. - Во всяком случае, выбора у нас нет, - добавил Ринсвинд и нырнул в туннель. Остальные последовали за ним. Большинство людей, знающих Ринсвинда, с течением времени начинали относиться к нему, как к аналогу прямостоящей шахтерской канарейки {В общем, вы поняли, да?}. Общая идея состоит в следующем: если Ринсвинд держится на ногах и не предпринимает непосредственных попыток удрать, значит, надежда еще есть. - Забавно, - заметил Креозот. - Я граблю собственную сокровищницу. Если я меня поймаю, то могу приказать бросить меня в змеиную яму. - Но ты мог бы сдаться на свою милость, - предложила Канина, окидывая взглядом параноика пыльную каменную кладку. - О нет. Думаю, мне пришлось бы преподать себе урок, чтобы это послужило мне примером. У них над головами раздался слабый щелчок. Небольшая плита отошла в сторону, и вниз медленно, рывками опустился ржавый металлический крюк. Выдвинувшийся из стены стержень со скрипом постучал Ринсвинда по плечу. Когда волшебник обернулся, крюк повесил ему на спину пожелтевшую табличку и втянулся обратно в потолок. - Что происходит? Что происходит? - завопил Ринсвинд, пытаясь прочитать то, что написано у него на лопатках. - Тут говорится: "Пни меня", - ответила Канина. Участок стены рядом с окаменевшим от страха волшебником скользнул вверх, большой ботинок, закрепленный на конце сложной последовательности металлических сочленений, неохотно дернулся. Вся конструкция переломилась в колене. Трое беглецов молча воззрились на нее. - Вижу, мы имеем дело с извращенным умом, - подвела итог Канина. Ринсвинд аккуратно отцепил от себя табличку и бросил ее на пол. Канина протиснулась мимо него и с выражением свирепой осмотрительности на лице зашагала по туннелю. Когда перед ней выскочила металлическая рука на пружине и дружески замахала ей, девушка не стала ее пожимать. Скользнув взглядом по подведенной к руке разлохмаченной проволоке, Канина уставилась на большую стеклянную банку, в которой находились два изъеденных коррозией электрода. - Твой дед, видимо, славился своим чувством юмора? - уточнила она. - О да, - кивнул Креозот. - Всегда был не прочь посмеяться. - Прекрасно. Канина осторожно нажала на плитку, которая, на взгляд Ринсвинда, ничем не отличалась от своих товарок. Пружина тихо и печально щелкнула, и из стены на уровне подмышки выскочила и закачалась растрепанная метелка из перьев. - Я бы с удовольствием познакомилась со старым серифом, - сквозь сжатые зубы процедила Канина. - Хотя вовсе не для того, чтобы пожать ему руку. Ты бы лучше подсадил меня, волшебник. - Что-что? Канина раздраженно указала на приоткрытую каменную дверь, виднеющуюся в нескольких шагах от них. - Хочу посмотреть, что там наверху, - объяснила она. - Просто соедини руки в замок, чтобы я могла встать на них, понял? И как тебе удается быть таким бесполезным? - Когда я пытаюсь быть полезным, то неизменно попадаю в неприятности, - пробурчал Ринсвинд, пытаясь не обращать внимания на теплую плоть, мимолетно коснувшуюся его носа. Он слышал, как она шарит над дверью. - Так я и думала, - воскликнула она. - Что там такое? Нацеленные на нас дьявольски острые копья? - Нет. - Решетка с шипами, готовыми проткнуть?.. - Это ведро, - отрезала Канина и попыталась сдвинуть указанный предмет с места. - Что, с кипящей, отравленной?.. - С обыкновенной засохшей известкой. Канина спрыгнула наземь. - Да, таким уж был мой дед, - заметил Креозот. - С ним не соскучишься. - Ну, с меня довольно, - твердо заявила Канина и указала в дальний конец туннеля. - Эй вы, двое, пошли. Им осталось сделать пару шагов, как Ринсвинд почувствовал в воздухе над собой какое-то движение. Канина толкнула его в спину, и он полетел вперед, в открывающееся за туннелем помещение. Ударившись об пол, он перекатился и ощутил, как что-то царапнуло его пятку. Одновременно раздался оглушительный грохот. Весь потолок, огромная каменная глыба четырех футов толщиной, рухнул в туннель. Ринсвинд преодолел облако пыли, подполз к упавшей плите и, водя дрожащим пальцем по буквам, разобрал надпись на одной из ее сторон. - "Просто животики надорвешь, правда?" - прочитал он и без сил распростерся на полу. - Вот он, мой дедушка, - весело проговорил сериф, - всегда... Он поймал взгляд Канины, обладающий убедительностью обрезка свинцовой трубы, и мудро заткнулся. Из облаков пыли, кашляя, появился Найджел. - Что случилось? - спросил он. - С вами все в порядке? Когда я здесь проходил, оно так не делало. Ринсвинд попытался найти подходящие слова, но не смог придумать ничего лучше, чем сакраментальное: - Неужели? Сквозь крошечные зарешеченные окошечки под самым потолком в огромный зал просачивался свет. Из этого зала не было другого выхода, кроме как сквозь несколько сотен тонн камня, завалившего туннель. Иными словами - именно ими воспользовался бы Ринсвинд, - они очутились в ловушке. Волшебник немного расслабился. По крайней мере, ковер-самолет узнавался сразу. Он покоился, скрученный в трубку, на возвышающейся в центре зала плите. Рядом стояла небольшая, отполированная до блеска масляная лампа и лежало - Ринсвинд вытянул шею, чтобы рассмотреть получше - маленькое золотое кольцо. Он застонал. Все три предмета окружала слабая октариновая корона, указывающая на их магическое происхождение. Когда Канина развернула ковер, на пол что-то посыпалось. Ринсвинд опустил глаза. Латунная селедка, деревянное ухо, несколько больших квадратных блесток и свинцовая коробочка с мыльным пузырем внутри. - Черт возьми, это еще что такое? - полюбопытствовал Найджел. - Личинки моли, -объяснил Ринсвинд. - Некогда они попытались сожрать этот ковер. - О боги. - Люди упорно отказываются понимать это, - устало проговорил Ринсвинд. - Вы все думаете, что магия - это нечто, что можно взять и использовать, как... как... - Пастернак? - подсказал Найджел. - Винную бутылку? - догадался сериф. - Ну, вроде того, - осторожно подтвердил Ринсвинд, немного собрался с мыслями и продолжил: - Но в действительности магия, она... она... - Не такая? - Очень похожа на винную бутылку? - с надеждой предположил сериф. - В действительности это магия использует людей, - торопливо сказал Ринсвинд. - Она влияет на вас точно так же, как вы влияете на нее. Если ты балуешься с магическими штучками, будь готов к последствиям. Я просто подумал, что стоит предупредить вас об этом. - Это как винная бутылка, - заметил Креозот, - которая... - Выпивает тебя, - поспешно закончил Ринсвинд. - Так что для начала положи на место лампу и кольцо. И ради всех богов, ничего здесь не три. - Мой дед нажил с их помощью семейное состояние, - мечтательно произнес сериф. - Видишь ли, злой дядя запер его в пещере, и дедушке пришлось воспользоваться тем, что попалось ему под руку. А у него ничего не было, кроме ковра-самолета, волшебной лампы, магического кольца и грота, битком набитого драгоценностями. - Да, наверное, его путь наверх был нелегким... - отозвался Ринсвинд. Канина расстелила на полу ковер. Сложный узор изображал золотых драконов на голубом фоне. Драконы выглядели крайне незатейливо - длинные бороды, уши, крылья... Казалось, они застыли в движении, их застигли в момент перехода из одного состояния в другое, и это позволяло предположить, что выткавший их станок обладал несколько большим количеством измерений, чем обычные три. Но самым худшим в узоре было то, что если вы смотрели на него достаточно долго, то вам начинали мерещиться голубые драконы на золотом фоне. В общем, в вашу душу закрадывалось ощущение, что, если вы и дальше будете предпринимать попытки увидеть драконов обоих типов одновременно, ваши мозги полезут из ушей. Еще один отдаленный взрыв сотряс здание, и Ринсвинд наконец оторвался от ковра. - И как им управлять? - поинтересовался он. - Лично я никогда им не пользовался, - пожал плечами Креозот. - Наверное, нужно просто командовать "вверх", "вниз" и так далее. - А как насчет "пролети сквозь стену"?- уточнил Ринсвинд. Все посмотрели на высокие, темные и, самое главное, прочные стены зала. - Мы могли бы попытаться сесть на него и сказать: "Поднимайся", -предложил Найджел. - А чтобы не удариться о потолок, нужно крикнуть, ну, к примеру, "стоп". - Какое-то время он обдумывал собственные рекомендации. - Если именно так нужно говорить. - А можно сказать "садись", - подхватил Ринсвинд, - или "опускайся", "ныряй", "снижайся", "вались". "Падай". - "Пикируй", - мрачно подсказала Канина. - Кроме того, - заметил Найджел, - в воздухе носится столько неприрученной магии, что я бы на твоем месте попытался воспользоваться какой-то ее частью. - А-а... - протянул Ринсвинд. - Ну... - У тебя на шляпе написано "Валшэбник", - напомнил Креозот. - Писать слова на шляпах каждый умеет, - буркнула Канина. - Нельзя верить всему, что читаешь. - Ну-ка, подождите минутку! - вспыхнул Ринсвинд. Они подождали минутку. Подождали еще семнадцать секунд. - Слушайте, это гораздо труднее, чем вы думаете, - наконец заявил он. - Что я вам говорила? - фыркнула Канина. - Пошли, будем выцарапывать известку ногтями. Взмахом руки Ринсвинд заставил ее замолчать, снял с головы шляпу, демонстративно сдул со звезды пыль, надел шляпу, поправил поля, закатал рукава, согнул пальцы, разогнул пальцы... И впал в панику. Не придумав ничего лучшего, он прислонился к каменной стене. Она вибрировала. И происходило это не потому, что ее трясли. Чувствовалось, что эта дрожь исходит изнутри. Она была очень похожа на ту дрожь, которую Ринсвинд ощутил в Университете перед самым прибытием чудесника. Камень был чем-то расстроен. Ринсвинд скользнул вдоль стены и приложил ухо к следующему камню - к небольшому, клиновидному камешку, закрывающему маленькую щелку в кладке. Это был не какой-нибудь крупный, важный камень, а малыш-трудяга, терпеливо выполняющий свою долю работы на благо всей стены. Он тоже дрожал. - Тс-с, - прошипела Канина. - Я ничего не слышу, - громко заявил Найджел. Он относился к тому типу людей, которые, услышав предупреждение "Не смотри", тут же поворачивают голову, точно сова на крутящемся столике. Это те самые люди, которые, когда вы указываете, скажем, на необычный крокус, растущий рядом с ними, неуклюже разворачиваются, опускают ногу - и сразу раздается тихий, печальный хлюпающий звук. Если они теряются в лишенной дорог пустыне, вы можете их найти, положив на песок что-нибудь маленькое и хрупкое - например, бесценную старинную чашку, которая хранилась в вашей семье несколько поколений. Вскоре вы обязательно услышите хруст фарфора. Но как бы то ни было... - В этом-то все и дело! Что, война уже закончилась? С потолка на шляпу Ринсвинда каскадом посыпалась известка. - Что-то действует на камни, - негромко проговорил он. - Они пытаются вырваться на свободу. - И мы находимся как раз под целой кучей таких камней, - заметила Канина. Сверху послышался скрежет, и вниз ударил луч дневного света. К удивлению Ринсвинда, внезапная смерть под завалом их не постигла. Затем снова раздался треск, и дыра в потолке увеличилась. Из нее выпадали камни, но падали они вверх. - Думаю, - сказал Ринсвинд, - сейчас самое время проверить, как работает ковер. Стена рядом с ним встряхнулась, как собака, и медленно развалилась на куски. Уносящиеся прочь обломки несколько раз сильно задели Ринсвинда. Окруженные вихрем взлетающих камней четверо беглецов упали на голубой с золотом ковер. - Надо отсюда выбираться, - в очередной раз отпустил проницательное замечание Найджел. - Держитесь, - посоветовал Ринсвинд. - Я прикажу ковру... - Нет, - оборвала его Канина, становясь рядом на колени. - Я ему прикажу. Тебе я не доверяю. - Но ты... - Заткнись. - Она похлопала по ковру и скомандовала: - Ковер, поднимайся. Наступила тишина. - Вверх. - Может, он не понимает тебя? - предположил Найджел. - Пари. Левитируй. Лети. - А может, он повинуется только конкретному голосу... - Отстань. - Он не двигается, - сказал Найджел. - Попробуй "вознесись". - Или "взмывай", - вмешался Креозот. В дюйме от его головы просвистело несколько тонн взлетающих с пола плиток. - Наверное, он бы уже отозвался, если бы вообще собирался это делать... - проворчала Канина. Окружающий ее воздух загустел от пыли, оседающей с трущихся друг о друга камней. Девушка забарабанила по ковру кулаками. - Взлетай, ты, чертова подстилка! Ай! Кусок карниза чиркнул ее по плечу. Она раздраженно потерла ссадину и повернулась к Ринсвинду, который сидел, положив подбородок на колени и надвинув шляпу на лоб. - Почему ничего не действует? - осведомилась она. - Потому что ты говоришь неправильные слова, - отозвался он. - Он что, не понимает нашего языка? - Язык тут ни при чем. Ты упустила нечто более фундаментальное. - Ну? - Что "ну"? - фыркнул Ринсвинд. - Послушай, сейчас не время подчеркивать свое превосходство! - Ты пробуй, пробуй, не обращай на меня внимания. - Заставь его взлететь! Ринсвинд еще глубже натянул шляпу на уши. - Пожалуйста? - попыталась Канина. Шляпа чуть-чуть приподнялась. - Мы будем тебе чрезвычайно обязаны, - пообещал Найджел. - Правильно! - подхватил Креозот. Шляпа приподнялась еще немного. - Вы в этом абсолютно уверены? - уточнил Ринсвинд. - Да! Ринсвинд прокашлялся и скомандовал: - Вниз. Ковер поднялся над землей и выжидающе застыл в нескольких футах от слоя пыли. - Но как... - начала Канина, однако Найджел перебил ее. - Волшебникам открыты тайные знания. Наверное, в этом-то все и дело, - заявил он. - Возможно, этот ковер страдает навязчивой индеей делать противоположное тому, что ему скажут. Ты можешь заставить его взлететь еще выше? - Да, но ни за что в жизни этого не сделаю, - ответил Ринсвинд. Ковер медленно двинулся вперед, и, как это часто бывает в подобных случаях, по тому месту, где он только что лежал, прокатилась подпрыгивая огромная каменная глыба. Мгновение спустя ковер с беглецами оказался на открытом воздухе, а несущиеся в вихре камни остались позади. Дворец рассыпался на куски, и эти куски взлетали вверх сужающимся конусом, напоминающим извержение вулкана наоборот. Чудовская башня исчезла без следа, но камни, порхая в воздухе, подтягивались туда, где она недавно стояла, и... - Они строят другую башню! - воскликнул Найджел. - К тому же из моего дворца, - пожаловался Креозот. - Шляпа победила, - объяснил Ринсвинд. - И она строит собственную башню. Это нечто вроде защитной реакции. Волшебники всегда окружают себя башней, как эти, ну... Как называются те штуки, которые живут на дне реки? - Лягушки. - Камни. - Бандиты-неудачники. - Шитики - вот что я имел в виду, - вспомнил Ринсвинд. - Когда волшебник собирается с кем-то воевать, первым делом он строит себе башню. - Она очень большая, -заметил Найджел. Ринсвинд мрачно кивнул. - И куда мы направляемся? - поинтересовалась Канина. Ринсвинд пожал плечами. - Прочь. Прямо под ними проплывала внешняя стена дворца. Не успели они миновать ее, как стена затряслась, и кирпичи начали взмывать вверх, присоединяясь к стае камней, с жужжанием вьющихся вокруг новой башни. Спустя некоторое время Канина не выдержала: - Ну хорошо. Как ты заставил ковер взлететь? Он действительно делает противоположное тому, что ты ему приказываешь? - Нет. Я просто обратил внимание на некоторые фундаментальные детали его стратификационного и пространственного расположения. - Не поняла, - призналась она. - Хочешь, чтобы я объяснил это неволшебным языком? - Ага. - Ты положила его на пол изнанкой вверх, - сказал Ринсвинд. Несколько мгновений Канина сидела не шевелясь. - Должна признать, он очень удобный, - наконец заговорила она. - Впервые в жизни лечу на ковре-самолете. - А я впервые в жизни управляю таким ковром, - рассеянно откликнулся Ринсвинд. - И у тебя хорошо получается, - похвалила она. - Спасибо. - Ты говорил, тебя пугает высота. - Приводит в ужас. - По тебе незаметно. - Я сейчас не об этом думаю. Ринсвинд обернулся и посмотрел на возвышающуюся у них за спинами башню. За последнюю минуту она здорово выросла, и на ее вершине распустился затейливый бутон башенок и зубчатых стен. Над ней роем кружила черепица. Отдельные плитки пикировали вниз, словно керамические пчелы на бомбометании, и, позвякивая, укладывались на место. Башня была невероятно высокой, и камни у ее основания давно были бы растерты в пыль, если бы не потрескивающая в них магия. Все, конец организованному волшебству. Два тысячелетия мирной магии пошли псу под хвост, на Диске снова росли башни, в воздухе носилась сырая магия, а значит, вскоре что-то серьезно пострадает. Возможно, это будет Вселенная. Магия в чрезмерных количествах способна искажать вокруг себя пространство и время, а это не слишком хорошие новости для человека, который за долгие годы привык к тому, что такие вещи как следствия идут за такими вещами как причины. Но Ринсвинд не мог объяснить это своим спутникам. Они, похоже, так и не уловили суть дела. Если говорить более конкретно, они так и не осознали, что такое погибель. Они страдали от ужасного заблуждения, что что-то еще можно сделать. И были готовы изменить мир так, как им того хочется, - или умереть в процессе. А вся беда умирания в процессе состоит в том, что в процессе вы умираете. Смысл былой организации Университета заключался в том, что она поддерживала нечто вроде мира между волшебниками, которые обычно сходятся друг с другом без особых проблем - примерно как коты в мешке. И теперь, когда они вступили в бой без перчаток, каждый, кто попытается встать между ними, окажется сильно поцарапанным. Это вам не та старая, спокойная, немного глуповатая магия, к которой привык Диск. Это магическая война, пронизывающая и раскаленная добела. Ринсвинд никогда не мог похвастаться способностями к предвидению будущего. По правде говоря, он и настоящего толком не видел. Но он с унылой уверенностью предчувствовал, что в самом ближайшем будущем, секунд этак через тридцать, кто-нибудь непременно скажет: - Надо же что-то предпринять! Внизу, под ними, проплывала пустыня, освещенная косыми лучами заходящего солнца. - Что-то звезд маловато, - заметил Найджел. - Может, они боятся выходить на небо? Ринсвинд поднял голову. В воздухе висела серебристая дымка. - Это сырая магия оседает из атмосферы, - пояснил он. - Атмосфера ею перенасыщена. Двадцать семь, двадцать восемь, два... - Надо же что-то... - начала Канина. - Не надо, - оборвал ее Ринсвинд и ощутил едва уловимое удовлетворение. - Волшебники будут сражаться друг с другом до тех пор, пока не останется кто-нибудь один. Их так просто не разнять. - Мне не помешало бы немного выпить, - заявил Креозот. - Не могли бы мы остановиться где-нибудь, где я мог бы купить трактир? - На какие шиши? - поинтересовался Найджел. - Ты ж теперь бедный, забыл? - Бедность меня не волнует, - ответил сериф. - Труднее всего примириться с трезвостью. Канина легонько ткнула Ринсвинда в ребра и поинтересовалась: - Это ты ведешь эту штуковину? - Нет. - Тогда куда она летит? Найджел посмотрел вниз. - Судя по всему, она летит в сторону Пупа. К Круглому морю. - Но кто-то ведь должен ею управлять. "Привет", - раздался в голове Ринсвинда дружеский голос. "Это, случаем, не моя совесть опять объявилась?" - подумал Ринсвинд. "Я чувствую себя просто ужасно." "Что ж, очень жаль, - пожал плечами Ринсвинд, - но я здесь ни при чем. Я всего лишь жертва обстоятельств. Не понимаю, почему я всегда должен брать на себя всю ответственность?" "Да, но ты мог бы хоть что-нибудь предпринять. " "Что, например?" "Ты мог бы уничтожить чудесника. Тогда мир будет спасен." "У меня нет на это никаких шансов." "Тогда, по крайней мере, ты мог бы умереть в процессе. Это предпочтительнее, чем позволить разгореться магической войне." - Слушай, заткнись, пожалуйста, - вслух попросил Ринсвинд. - Что? - переспросила Канина. - А? - рассеянно отозвался Ринсвинд. Посмотрев ничего не выражающим взглядом на голубой с золотом узор под собой, он вдруг добавил: - Это ты управляешь им, да? Через меня? Это подло! - О чем ты говоришь? - О-о. Прости. Я разговариваю сам с собой. - Думаю, нам лучше приземлиться, - предложила Канина. Они плавно спустились к полукруглому пляжу, расположенному в том месте, где пустыня соприкасалась с морем. При нормальном освещении этот пляж с его песком, образованным миллиардами крошечных осколков ракушек, был бы ослепительно белым, но в это время дня он казался красным, как кровь, и первобытным. Кучи плавника, изрезанного волнами и выбеленного солнцем, громоздились вдоль линии прибоя, словно кости древних рыб или самый большой во Вселенной прилавок с приспособлениями для аранжировки цветов. Ничто не шевелилось, за исключением волн. Поблизости высилось несколько валунов, раскаленных, словно огнеупорный кирпич, поэтому моллюски и водоросли предпочитали не приближаться к ним. Даже море казалось высохшим. Если бы какая-нибудь протоамфибия вылезла на подобный берег, она бы тут же отказалась от своего намерения, вернулась в воду и посоветовала всем своим родственникам забыть о ногах - они того не стоят. Воздух был таким, словно его долго кипятили в чьем-то носке. Но Найджел все равно настоял, чтобы они развели огонь. - Так атмосфера будет более дружеской, - заявил он. - Кроме того, там могут водиться чудовища. Канина посмотрела на мелкие маслянистые волны, которые наползали на берег, словно пытаясь - без особого энтузиазма - выбраться из моря. - В этом? - переспросила она. - Лучше проявить предусмотрительность. Ринсвинд слонялся возле берега, рассеянно подбирая камни и бросая их в море. Один или два полетели в него обратно. Через какое-то время Канина разожгла костер, и высохшая, как кость, пропитанная солью древесина запылала сине-зеленым пламенем, которое с ревом взлетало вверх и рассыпало фонтаны искр. Волшебник подошел поближе и уселся среди пляшущих теней, прислонившись спиной к куче выбеленных солн цем кусков дерева. Его окутывало облако такого непроницаемого уныния, что даже Креозот прекратил жаловаться на жажду и заткнулся. Канина проснулась после полуночи. Над горизонтом висел месяц, а песок был затянут пленкой холодного тумана. Креозот лежал на спине и храпел. Найджел, который теоретически должен был караулить, спал мертвым сном. Канина оставалась совершенно неподвижной, и каждое из ее чувств пыталось обнаружить то, что ее разбудило. Наконец она услышала этот звук снова. Тихий, робкий стук, едва различимый за приглушенным плеском моря. Она поднялась на ноги - или, скорее, плавно, словно медуза, перетекла в вертикальное положение, - выхватила меч из несопротивляющейся руки Найджела и осторожно углубилась в туман, который даже не заклубился у нее за спиной. Язычки пламени над подстилкой из пепла стали еще меньше. Вскоре Канина вернулась и разбудила своих спутников. - Шотакоэ? - Мне показалось, что это стоит увидеть, - шепнула она. - Помоему, это может быть важно. - Я только на секунду закрыл глаза... - запротестовал Найджел. - Забудь. Пошли. Креозот, сощурясь, оглядел импровизированный лагерь. - А где наш приятель-волшебник? - Увидишь. И не шумите. Это может быть опасно. Спотыкаясь, по колено в тумане, они последовали за ней в сторону моря. Спустя некоторое время Найджел спросил: - Почему опасно? - Тс-с. Слышишь? Найджел прислушался. - Постукивание какое-то? - Смотри... Ринсвинд дергающейся походкой шагал по пляжу, держа обеими руками большой круглый камень. Не говоря ни слова, он прошел мимо своих спутников. Его глаза неподвижно смотрели вперед. Они последовали за ним по холодному пляжу, пока не достигли пустынного участка между двумя дюнами. Там Ринсвинд остановился и, двигаясь с прежней грацией, присущей раме для сушки белья, уронил камень. Раздался стук. Здесь уже был выложен большой круг из других камней. Некоторые из них лежали друг на друге. Трое спутников волшебника, пригнувшись, наблюдали за ним. - Он спит? - полюбопытствовал Креозот. Канина кивнула. - И что он делает? - Думаю, строит башню. Ринсвинд, пошатываясь, вернулся в круг из камней и с величайшей осторожностью поставил на воздух очередной камень. Камень упал. - Не очень-то здорово получается, - заметил Найджел. - Очень грустное зрелище, - заметил Креозот. - Может, нам лучше разбудить его, - размышляла Канина. - Вот только я слышала, что если разбудить лунатика, то у него отвалятся ноги или нечто вроде. Как вы считаете? - Будить волшебников рискованно, - согласился .Найджел. Они попытались поудобнее устроиться на холодном песке. - Все это довольно трогательно, - проговорил Креозот. - Ведь он на самом деле не настоящий волшебник. Канина и Найджел упорно старались не встречаться друг с другом глазами. Наконец юноша кашлянул и сказал: - Я, знаешь ли, тоже не совсем герой-варвар. Возможно, ты это заметил. Какое-то время они следили за тем, как трудится Ринсвинд. - Раз уж на то пошло, - наконец решилась Канина, - в парикмахерском искусстве я тоже не профессионал. Найджел и Канина опять уставились на разгуливающего во сне Ринсвинда, занятые своими мыслями и багровые от обоюдного смущения. - Если кому-то станет легче, то и я иногда замечаю, что моя поэзия оставляет желать лучшего, - прочистив горло, объявил Креозот. Ринсвинд старательно пытался установить на маленький голыш большой валун. Валун упал, но волшебник, похоже, остался доволен результатом. - А как бы ты оценил эту ситуацию с точки зрения поэта? - осторожно проговорила Канина. Креозот смущенно поерзал и изрек: - Забавная штука - жизнь. - Довольно точно. Найджел лег на спину и посмотрел на затянутые дымкой звезды. Вдруг он подскочил и сел. - Вы видели? - Что? - Какая-то вспышка, нечто вроде... Горизонт в направлении Пупа неслышно расцвел красочным цветком, который, быстро разрастаясь, переходил от одного оттенка спектра к другому, а затем, полыхнув сверкающим октарином, отпечатавшимся на сетчатках глаз, медленно поблек. Спустя мгновение где-то вдали загрохотало. - Магическое оружие, - моргая, предположила Канина. Порыв теплого ветра подхватил туман, разорвал его в клочья и унес прочь. - Черт возьми! - воскликнул Найджел, поднимаясь на ноги. - Я разбужу его, даже если это будет означать, что в конце концов нам придется нести его. Он протянул руку к плечу Ринсвинда, и как раз в этот момент высоко-высоко в небе пролетело нечто, смахивающее на стаю гусей, нанюхавшихся веселящего газа. Сопровождаемое звуком, от которого свело бы даже вставную челюсть, оно исчезло в пустыне. Последовала вспышка зеленого света, раздался глухой удар. - Давай я его разбужу, -предложила Канина. - А ты принеси ковер. Она перебралась через круг из камней и осторожно взяла волшебника за руку - классический способ разбудить сомнамбулу, если бы Ринсвинд не уронил камень, который нес, себе на ногу. - Где я? - открыв глаза, вопросил он. - На берегу. Ты... э-э... спал. Ринсвинд, моргая, посмотрел на туман, на небо, на круг камней, на Канину, снова на круг камней и, наконец, опять на небо. - Что происходит? - спросил он. - Что-то вроде магического фейерверка. - О-о. Значит, началось? Он, пошатываясь, вышел из круга - его походка заставила Канину предположить, что он, возможно, еще не совсем проснулся, - и направился обратно к потухшему костру. Пройдя несколько шагов, он, похоже, что-то припомнил. - Ой, - сказал он, посмотрев на свою ногу. Ринсвинд почти добрался до костра, когда их накрыла взрывная волна от последнего заклятия. Оно было направлено на башню в Аль Хали, которая находилась в двадцати милях от того места, где они разбили лагерь, поэтому докатившаяся до них волна уже потеряла свою силу. Пронесясь с легким всасывающим звуком над дюнами, волна практически ни на что не повлияла - лишь костер полыхнул ало-зеленым светом, одна из сандалий Найджела обернулась маленьким, но весьма сердитым барсуком, да из тюрбана серифа вылетел голубь. Миновав пустыню, волна, клокоча, умчалась в море. - Что это было? - поинтересовался Найджел, пиная барсука, который упорно обнюхивал его ногу. - Гм-м? - отозвался Ринсвинд. - Это! - Ах это... - сообразил Ринсвинд. - Магическая отдача. Заклинание, наверное, все-таки попало в башню в Аль Хали. - Должно быть, оно было очень сильным, раз настигло нас здесь. - Видимо. - А ведь это был мой дворец... - слабо заявил Креозот. - Конечно, я понимаю, один дворец - это уже много, но это все, что у меня было. - Сочувствую. - А в городе живут люди! - С ними, возможно, все в порядке, - успокоил Ринсвинд. - Прекрасно. - Чем бы они ни стали. - Что?! Канина схватила серифа за руку и яростно прошипела: - Не кричи на него. Он не в себе. - А-а, - угрюмо фыркнул Креозот. - Перемена к лучшему. - Послушай, это немного нечестно, - запротестовал Найджел. - Ну, он вытащил меня из змеиной ямы, и, в общем-то, он немало знает... - Да, у волшебников здорово получается избавлять нас от неприятностей, в которые сами волшебники нас и втянули, - буркнул Креозот. - А потом они еще ждут благодарности. - Лично я думаю... - Вы мне рот не затыкайте, - перебил Креозот, раздраженно размахивая руками. На краткий миг его лицо озарил отблеск очередного заклинания, пролетающего по взбаламученному небу. - Вы только полюбуйтесь! - рявкнул он. - О, он действительно желает нам добра. Они все желают добра. Наверное, считают, что под их властью Диск станет более приятным местом. Поверьте, нет ничего более ужасного, чем человек, который собирается оказать миру услугу. Волшебники! В конечном счете, какая от них польза? Вы можете назвать мне что-нибудь стоящее, что сделал бы волшебник? - По-моему, ты чересчур жесток, - заметила Канина, но в голосе ее прозвучали резкие нотки, позволяющие предположить, что Креозот мог бы попробовать переубедить ее на этот счет. - Лично меня от них тошнит, - пробормотал Креозот, который чувствовал себя неприятно трезвым и не испытывал от этого особого удовольствия. - Думаю, все мы просто устали, и нам стоит немножко поспать, - дипломатично вмешался Найджел. - При дневном свете все кажется намного лучше. По крайней мере, почти все. - И у меня такой ужасный вкус во рту... - пожаловался Креозот, полный решимости не расставаться с остатками своего гнева. Канина повернулась обратно к костру и обнаружила, что в окружающем их пейзаже возник пробел. Этот пробел имел форму Ринсвинда. - Он исчез! По правде говоря, Ринсвинд к тому времени успел пролететь над темным морем добрых полмили. Он сидел на ковре, словно сердитый божок, и в его мозгу кипел бульон из ярости, унижения и бешенства, приправленных оскорбленными чувствами. Он не просил от жизни многого. Он оставался верным волшебству, хотя был в этой области полным нулем; он всегда делал то, что в его силах, а теперь весь мир строил против него козни. Что ж, он им покажет. Что именно он собирался показать загадочным "им" - это детали. Ринсвинд поднял руку и, чтобы подбодрить себя, коснулся шляпы, с которой как раз в этот момент встречный поток воздуха сорвал немногие оставшиеся блестки.