Посох и Шляпа

*

- Куда это мы попали? - поинтересовалась Канина. Ринсвинд огляделся и попробовал догадаться. Они по-прежнему находились в сердце Аль Хали. Он слышал за стенами шум толпы. Но в центре многолюдного города кто-то расчистил огромное пространство, огородил его и посадил сад, настолько романтически естественный, что он выглядел таким же реальным, как сахарный поросенок. - Похоже, кто-то взял два раза по пять миль городской территории и окружил ее стенами и башнями, - высказался Ринсвинд. - Странная идея, - отозвалась Канина. - Ну, некоторые здешние религии... Понимаешь, они считают, что после смерти ты попадаешь в такой вот сад, где играет всякая такая музыка и... и... - с несчастным видом запнулся Ринсвинд. - В общем, еще тебя там ждут шербет и, и... красивые девушки. Канина оглядела зеленое великолепие укрытого за стенами сада с павлинами, замысловатыми арками и слегка сипящими фонтанами. Дюжина возлежащих на подушках женщин ответила ей равнодушными взглядами. Скрытый от глаз струнный оркестр исполнял сложную клатчскую музыку в стиле "бхонг". - Я не умирала, - заявила Канина. - Я бы такое запомнила. Кроме того, моему представлению о рае это не соответствует. - Она критически оглядела разлегшихся на подушках женщин. - Интересно, кто их стрижет? В поясницу ей ткнулась сабля, и Канина с Ринсвиндом направились по затейливо украшенной дорожке к небольшому павильону, увенчанному куполом и окруженному оливковыми деревьями. Канина нахмурилась. - И я не люблю шербет. Ринсвинд на это никак не отозвался. Он был занят исследованием собственного душевного состояния, и ему не очень-то нравилось то, что он видел. Его терзали смутные сомнения - похоже, он начинал влюбляться. Симптомы были налицо. Наличествовали потные ладони, ощущение жара в животе и общее впечатление, что кожа на груди превратилась в туго натянутую резину. И каждый раз, когда Канина заговаривала о чем-то, у него возникало чувство, что в его позвоночник загоняется раскаленная сталь. Он глянул на Сундук, стоически шагающий рядом, и распознал у него те же симптомы. - И ты тоже? - спросил он. Возможно, виновата игра солнечного света на выщербленной крышке Сундука, но винду показалось, что на миг тот стал более красным, чем обычно. Разумеется, между грушей разумной и ее владельцем налаживается крепкая ментальная связь... Ринсвинд покачал головой. Это объясняло, почему Сундук вдруг утратил обычную злобность. - Из этого ничего не выйдет, - предупредил волшебник. - То есть она женщина, а ты, ну, ты... - Он запнулся. - Чем бы ты ни был, ты деревянный. И ничего не получится. Пойдут разговоры. Ринсвинд повернулся, бросил на стражников в черных одеждах свирепый взгляд и сурово буркнул: - А вы чего пялитесь? Сундук бочком придвинулся к Канине и брел, едва не наступая ей на пятки, пока она не ударилась об него щиколоткой. - Отвали! - рявкнула она и пнула его еще раз, теперь уже нарочно. Если лицо Сундука могло что-либо выражать, то сейчас он посмотрел на нее так, словно ее предательство потрясло его до глубины души. Стоящий впереди павильон представлял собой купол в виде луковицы, замысловато украшенный драгоценными камнями и опирающийся на четыре колонны. Его внутреннее убранство состояло из массы подушек, на которых возлежал довольно толстый человек средних лет, окруженный тремя девами. На нем было пурпурное платье, затканное золотой нитью. Женщины, насколько мог судить Ринсвинд, демонстрировали, что с шестью крышками от небольших кастрюль и несколькими ярдами тюля можно многое что сотворить, хотя этого было явно недостаточно, чтобы толком одеться. Человек, похоже, что-то писал. - Вы случаем не знаете хорошую рифму к слову "ее"? - наконец подняв глаза, раздраженно произнес он. Ринсвинд с Каниной обменялись взглядами. - Сырье? - предложил Ринсвинд. - Ворье? - Белье? - с наигранным оживлением подсказала Канина. Толстяк поколебался. - Белье мне, в общем-то, нравится, - признался он. - В белье есть потенциал. Да, пожалуй, белье сойдет. Кстати, возьмите себе по подушке. Отведайте шербета. Чего встали как столбы? - Это все из-за веревок, - объяснила Канина. - А у меня аллергия на оружейную сталь, - добавил Ринсвинд. - Право, как скучно, - проронил толстяк и хлопнул в ладоши. Пальцы его были так унизаны кольцами, что хлопок прозвучал скорее как звон. Двое стражников быстро выступили вперед и перерезали веревки, после чего весь батальон растворился в окружающей листве, хотя Ринсвинд печенкой чувствовал, что оттуда за ними продолжают наблюдать несколько дюжин пар темных глаз. Животный инстинкт подсказывал, что пусть они с Каниной и толстяком остались наедине, любое агрессивное движение с их стороны может внезапно превратить этот мир в место, заполненное пронзительной болью. Ринсвинд постарался явить спокойствие и искреннее дружелюбие. И попытался придумать какую-нибудь тему для разговора. - Да, - отважился он, оглядывая парчовые занавеси, усеянные рубинами колонны и подушки с золотой филигранью, - неплохо ты отделал местечко. Оно... - Он замялся, подыскивая подходящее описание. - Прямо-таки чудесный образчик редкостного изящества. - Человек стремится к простоте, - вздохнул толстяк, продолжая деловито писать. - А вас сюда как занесло? Я, конечно, всегда рад встрече с коллегами - любителями поэтической музы... - Нас привели, - заявила Канина. - Люди с саблями, - дополнил Ринсвинд. - Славные ребята, стараются поддерживать себя в форме. Да, кстати, не желаете? Он щелкнул пальцами, делая знак одной из дев. - Э-э, не сейчас, - принялся отнекиваться Ринсвинд, но девушка просто подала ему блюдо с какими-то золотисто-коричневыми палочками. Он взял одну и попробовал. Пирожное было восхитительным - сладким и хрустящим, с привкусом меда. Ринсвинд взял еще две палочки. - Я, конечно, прошу прощения, - сказала Канина, - но кто ты такой? И что это за место? - Меня зовут Креозот, сериф Аль Хали, - ответил толстяк. - А это моя Глушь. Старался, как мог. Ринсвинд подавился медовой палочкой. - Уж не тот ли Креозот, который "богат, как Креозот"? - осведомился он. - То был мой дорогой отец. Я, по правде говоря, несколько богаче. Когда у человека полным-полно денег, ему трудновато достичь простоты. Стараешься изо всех сил... - вздохнул он. - Ты мог бы попробовать раздать свои богатства, - предложила Канина. Сериф снова вздохнул. - Это, знаешь ли, не так легко. Нет, приходится добиваться малого большими средствами. - Слушай, - выпалил Ринсвинд, рассыпая изо рта крошки пирожного, - говорят, ну, ходят слухи, что все, к чему ты прикасаешься, превращается в золото. - Это может слегка затруднить посещение туалета, - жизнерадостно заявила Канина. - Я, конечно, прошу прощения. - Ходят такие россказни, - подтвердил Креозот, делая вид, что ничего не слышал. - Это так утомительно. Как будто богатство что-то значит. Подлинные сокровища таятся в сокровищницах литературы. - Тот Креозот, о котором мне рассказывали, - медленно проговорила Канина, - был главой банды, ну, в общем, безумных убийц. Самых первых ассассинов, внушающих ужас всему пупземельному Клатчу. Не сочти за оскорбление. - Ну да, мой дражайший папочка, - откликнулся Креозотмладший. - Это были гашишимы. Свеженькая мысль ему пришла {Гашишимы, получившие свое название вследствие огромного количества поглощаемого ими гашиша, были уникальным явлением среди убийц, поскольку отличались беспощадностью и в то же время имели склонность хихикать, тащиться от игры света и тени на лезвиях своих ужасных ножей, а так же - в исключительных случаях - отключаться в самый неподходящий момент.}. Но на самом деле от них было мало толка. Так что мы наняли вместо них Душегубов. - Ага. Названных так в честь какой-то религиозной секты, - со знающим видом кивнула Канина. Креозот посмотрел на нее долгим взглядом и медленно произнес: - Нет. Вряд ли. Мне кажется, мы назвали их так потому, что они с одного удара проламывают людям головы. На самом деле, ужасно. - Он взял в руки пергамент, на котором писал до их прихода, и продолжил: - Я скорее стремлюсь жить жизнью разума и именно поэтому превратил центр города в Глушь. Помогает потоку мысли. Человек делает то, что в его силах. Прочитать вам мое последнее творение? - Варенье? - переспросил Ринсвинд, который не уследил за ходом его мысли. Креозот выставил вперед пухлую ладонь и продекламировал: - Летний дворец под ветвями, Бутылка вина, буханка хлеба, кускус из барашка, жареные языки павлина, кебаб, шербет со льдом, разнообразие сластей на подносе и возможность выбора Ее, Поющей рядом со мною в Глуши, А Глушь - это... Он остановился и задумчиво взял в руку перо. - Все-таки белье сюда не подходит, - сообщил он. - Взглянув со стороны, я понял... Ринсвинд оглядел подрезанную чуть ли не маникюрными ножницами зелень, аккуратно расставленные камни и окружающее все это высокие стены. Одна из "Ее" подмигнула ему. - И это Глушь? - уточнил он. - Мои специалисты по пейзажу воссоздали здесь все основные особенности. Целая вечность ушла на то, чтобы сделать ручейки достаточно извилистыми. Из надежного источника мне стало известно, что в них теперь кроются задатки грубого величия и удивительная природная красота. - А еще здесь повсюду бродят скорпионы, - вставил Ринсвинд, угощаясь еще одной медовой палочкой. - Насчет этого не знаю, - возразил поэт. - Не считаю скорпионов поэтичными. Согласно стандартным поэтическим инструкциям дикий мед и саранча более уместны, хотя я так и не привык питаться насекомыми. - Мне всегда казалось, что саранча, которую едят в глухих местах, это плод какого-то дерева, - удивилась Канина. - Отец всегда говорил, что саранча очень вкусная. - Значит, это все-таки не насекомые? - переспросил Креозот. - Да нет вроде. Сериф кивнул Ринсвинду. - Тогда ты можешь спокойно их доесть, - разрешил он. - Мерзкие хрустящие твари, никогда не понимал, что в них хорошего. - Мне не хотелось бы показаться неблагодарной, - сказала Канина, перекрывая лихорадочный кашель Ринсвинда, - но зачем ты приказал доставить нас сюда? - Хороший вопрос. Креозот несколько секунд смотрел на нее бессмысленным взглядом, словно пытаясь припомнить, зачем они здесь. - Ты и в самом деле весьма привлекательная девушка, - отметил он. - Ты, случайно, на цимбалах не играешь? - А сколько у них лезвий? - спросила Канина. - Жаль, - нахмурился сериф, - по моему заказу их привезли аж из-за границы. - Мой отец научил меня играть на губной гармошке, - сообщила она. Креозот беззвучно пошевелил губами, обдумывая это предложение. - Не годится, - наконец решил он. - Плохо ложится на ритм. Но все равно спасибо. - Он окинул ее еще одним задумчивым взглядом. - Знаешь, ты действительно крайне привлекательна. Тебе когда-нибудь говорили, что твоя шея похожа на башню из слоновой кости? - Никогда. - Жаль, - повторил Креозот. Он порылся среди подушек и, вытащив маленький колокольчик, громко позвонил. Через некоторое время из-за павильона вынырнула высокая, угрюмая фигура. Этот человек выглядел так, будто являлся прямым потомком штопора, а в его глазах присутствовало нечто, от чего взбесившийся грызун обес-кураженно повернулся бы и на цыпочках удалился. Одним словом, сразу было видно, что это великий визирь. Никто не сообщит ему ничего нового насчет того, как обманывать вдов и запирать впечатлительных юношей в пещерах с мнимыми драгоценностями. А что касается грязной работы, то, вероятно, как раз он и сочинил по ней учебник. А еще вероятнее - просто украл его. На нем был надет тюрбан, из-под которого торчала остроконечная шляпа. И, разумеется, у него были длинные тонкие усы. - А, Абрим! - воскликнул Креозот. - Ваше величество? - Мой великий визирь, - представил его сериф. "Так я и думал", - сказал себе Ринсвинд. - Эти люди - зачем мы их сюда доставили? Визирь покрутил усы с таким видом, словно только что решил отказать еще одной дюжине просителей с выкупом закладных. - Шляпа, ваше величество, - намекнул он. - Шляпа, если вы помните. - Ах да. Восхитительно. Куда мы ее дели? - Постойте-ка, - поспешно перебил Ринсвинд. - Шляпа... это, часом, не такая мятая, остроконечная, с кучей всяких побрякушек? Типа кружев и всякого такого... - Он поколебался, а затем уточнил: - Ее, случаем, никто не пытался надеть, а? - Она предупредила нас, чтобы мы этого не делали, - отозвался Креозот, - так что Абрим сразу приказал одному рабу примерить ее. Раб сказал, что от нее у него разболелась голова. - А еще она сообщила нам, что вскоре должны прибыть вы, - добавил визирь, отвешивая Ринсвинду легкий поклон, - посему я... то есть, сериф подумал, что вы, вероятно, сможете поведать нам об этом замечательном изделии? Существует тон голоса, известный как вопросительный, и визирь использовал именно его; а едва уловимая резкость слов давала понять, что если он не узнает что-нибудь о шляпе, и притом очень быстро, то у него на примете имеются разнообразные занятия, в которых вовсю используются слова "раскаленные докрасна" и "ножи". Все великие визири говорят таким образом. Наверное, где-то есть школа, где их этому учат. - Боги, как я рад, что вы ее нашли! - воскликнул Ринсвинд. - Эта шляпа гнгнгх... - Прости? - переспросил Абрим, маня рукой пару маячащих поблизости стражников. - Я не расслышал, что ты сказал после того, как эта юная особа, - он поклонился Канине, - заехала тебе локтем прямо в ухо. - Думаю, - вежливо, но твердо перебила Канина, - вам лучше отвести нас к ней. Пять минут спустя шляпа, покоящаяся на столе в сокровищнице серифа, буркнула: "Наконец-то. Где вас так долго носило?" Как раз сейчас, когда Ринсвинд с Каниной, возможно, вот-вот станут жертвами безжалостных убийц, когда Койн собирается обратиться к собравшимся вокруг и сжавшимся от страха волшебникам с разоблачительной речью о предательстве, а Диск находится на грани того, чтобы покориться диктатуре магии, - как раз сейчас стоит затронуть тему поэзии и вдохновения. Например, сериф, сидящий в заманчивой Глуши, только что перелистал свою тетрадь со стихами, чтобы перечесть следующие строфы: "Проснись! Ибо утро уже в чашку с днем Ложку бросило, звезды спугнув как огнем". И вздохнул, потому что раскаленные добела строчки, терзающие его воображение, никогда не выходили такими, какими он их видел. По правде говоря, они и не могли выйти такими. Очень грустно, но подобные вещи происходят все время. Во всех многомерных мирах множественной Вселенной установлен и хорошо известен тот факт, что все по-настоящему великие открытия совершаются в чрезвычайно краткий миг вдохновения. Сначала, конечно, нужно как следует поработать, но исход дела решает вид, скажем, падающего яблока, закипающего чайника или воды, переливающейся через край ванны. В голове наблюдателя что-то щелкает, и все встает на свои места. Строение ДНК, согласно общепринятой версии, обязано своим открытием взгляду, случайно брошенному на винтовую лестницу как раз в тот момент, когда температура мозга ученого была самой подходящей для восприятия новых теорий. Воспользуйся он лифтом, и генетическая наука развивалась бы совершенно иначе {И, возможно, двигалась бы быстрее. Правда, неизвестно куда и зачем.}. Люди считают миг озарения чем-то замечательным. Но это не так. Сей миг трагичен. Крошечные частички вдохновения постоянно летают по Вселенной, проходя сквозь самое плотное вещество с такой же легкостью, с какой нейтрино проходит сквозь стог сена. И большая их часть проносится мимо цели. Но те из них, которые попадают точно в мозг-цель, обычно оказываются не в той голове. К примеру, странный сон о свинцовом шарике, лежащем на стреле крана высотой в милю, сон, который, попади он в нужный мозг, послужил бы катализатором изобретения нового способа получения электричества при помощи подавления силы тяжести (дешевая, неистощимая и совершенно не загрязняющая окружающую среду форма энергии, которую данный мир искал в течение нескольких веков и из-за отсутствия которой развязал себе на голову ужасную и бессмысленную войну), - этот сон на самом деле приснился маленькой и сбитой с толку утке. Вид табуна белых лошадей, несущихся галопом по заросшему дикими гиацинтами полю, вполне мог подвигнуть начинающего сочинителя на написание знаменитой "Сюиты летящих богов", которая принесла бы спасение и пролила бальзам на души миллионов. Если бы этот сочинитель не лежал дома в постели с опоясывающим лишаем. В общем, неудачное совпадение привело к тому, что вдохновение досталось сидящей неподалеку лягушке, которая вряд ли могла внести потрясающий вклад в область тонической поэзии. Многие цивилизации осознали ужасающую расточительность подобного порядка вещей и испробовали различные методы предотвращения напрасных потерь. Большинство этих методов включали в себя приятные, но противозаконные попытки настроить мозг на волну нужной длины с помощью экзотических трав или продуктов брожения дрожжей. Это никогда не срабатывает так, как надо. Поэтому Креозот, к которому во сне пришло вдохновение для написания довольно изящного стихотворения о жизни, философии и о том, что они выглядят гораздо лучше, если смотреть на них сквозь дно бокала, абсолютно ничего не мог сделать с посетившей его музой, поскольку его способности к поэзии были примерно такими же, как, скажем, у гиены. Почему боги позволяют таким вещам происходить, остается загадкой. Вообще-то, наитие, необходимое для того, чтобы объяснить эту загадку, имело место, но то существо, которому оно досталось, - небольшая синичка - так и не смогло пролить свет на данную проблему (даже после нескольких поистине изнурительных попыток оставить зашифрованное послание на крышках молочных бутылок). По странному совпадению, некий философ, посвятивший разрешению этой же загадки ряд бессонных ночей, проснулся тем утром с чудесной новой идеей насчет того, как извлекать орехи из птичьих кормушек. Так вот, к чему мы ведем. Далеко-далеко отсюда, по темным проливам межзвездного пространства, несется одинокая частица вдохновения, которая ничего не ведает о своем предназначении, но это и к лучшему, потому что ее предназначение - всего через несколько часов поразить крошечную область в мозгу Ринсвинда. Это было бы трудной задачей, даже если бы творческая шишка Ринсвинда имела нормальные размеры. Но карма подсунула этой частице проблему попасть с расстояния в несколько сотен световых лет в движущуюся цель величиной с небольшую виноградинку. Жизнь маленькой, субатомной частицы в огромной пустой Вселенной может быть очень тяжелой. Однако если этой частице удастся выполнить то, что от нее требуется, Ринсвинда посетит серьезная философская мысль. Если нет, то ближайшему к нему кирпичу откроется одна очень важная вещь, к восприятию которой он будет совершенно не подготовлен. Дворец серифа, известный в легендах под именем Рокси, занимал большую часть центра Аль Хали - ту, на которую еще не посягнула Глушь. Многие вещи, имеющие отношение к Креозоту, были прославлены в мифологии, и изобилующий арками, куполами и колоннами дворец, по слухам, имел больше комнат, чем мог сосчитать человек. Ринсвинд понятия не имел, в какой комнате с каким порядковым номером он сейчас находится. - Значит, она волшебная? - осведомился визирь Абрим и ткнул Ринсвинда под ребра. - Ты же волшебник. Выкладывай, что она умеет. - А откуда ты знаешь, что я волшебник? - в отчаянии спросил Ринсвинд. - Это написано у тебя на шляпе, - ответил визирь. - А-а. - И ты был с ней на судне. Мои люди тебя видели. - Сериф держит у себя на службе работорговцев? - резко вмешалась Канина. - Человек, ратующий за простоту? - Работорговцы состоят на службе у меня. Я ведь, в конце концов, визирь, - откликнулся Абрим. - От меня этого ждут. - Он задумчиво посмотрел на девушку и кивнул стражникам. - Наш нынешний сериф отличается довольно литературными вкусами. Коих у меня нет. Отведите ее в сераль, хотя, - он закатил глаза и раздраженно вздохнул, - единственное, что ожидает ее там, - это скука и, возможно, сорванное горло. Он повернулся к Ринсвинду. - Ни слова, - предупредил он. - И не вздумай размахивать руками. Даже не пытайся неожиданно поразить меня своими магическими штучками. Меня защищают странные и могущественные амулеты. - Погоди-ка минутку... - начал Ринсвинд. - Прекрасно, - перебила Канина. - Всегда хотела посмотреть на гарем изнутри. Рот Ринсвинда продолжал открываться и закрываться, но оттуда не исходило ни звука. Наконец ему удалось выдавить из себя: - Правда? Она посмотрела на него и повела бровью. Возможно, это был какой-то знак. Ринсвинд чувствовал, что должен был бы понять намек, но тут в глубине его существа зашевелились какие-то необычные страсти. Нельзя сказать, что они придали ему храбрости, но разозлили точно. В ускоренном виде диалог, прокручивающийся перед его глазами, выглядел примерно так: "Уф." "Кто это?" "Твоя совесть. Я чувствую себя ужасно. Смотри, ее уводят в гарем." "Лучше ее, чем меня", - без особой убежденности подумал Ринсвинд. "Сделай же что-нибудь!" "Здесь слишком много стражников! Они убьют меня!" "И что? Ну, убьют они тебя, это же не конец света." "Для меня это будет конец света", - мрачно фыркнул Ринсвинд. "Зато представь, как спокойно ты будешь чувствовать себя в следующей жизни..." "Слушай, я, заткнись, а? Я уже надоел мне до чертиков." Абрим подошел к Ринсвинду и с любопытством посмотрел на него. - С кем это ты разговариваешь? - осведомился он. - Предупреждаю, - процедил Ринсвинд сквозь стиснутые зубы, - у меня есть магический ящик на ножках, который абсолютно беспощаден к тем, кто на меня нападает. Одно мое слово, и... - Я потрясен, - отозвался Абрим. - Он что, еще и невидимый? Ринсвинд рискнул бросить взгляд себе за спину. - Он точно был со мной, когда я сюда вошел, - пробормотал он, и его плечи обмякли. Было бы ошибкой утверждать, что Сундука нигде не было видно. Где-то его было видно, просто это место не находилось в пределах видимости Ринсвинда. Абрим, подкручивая усы, медленно обошел вокруг стола, на котором лежала шляпа. - Итак, я еще раз обращаюсь к тебе с вопросом, - проговорил он. - Этот предмет обладает силой, я это чувствую, и ты должен сказать мне, что он умеет. - А почему бы тебе самому не спросить об этом у шляпы? - осведомился Ринсвинд. - Она отказывается разговаривать со мной. - Тогда почему ты хочешь это знать? - Абрим расхохотался. Это был не очень приятный звук. Его смех звучал так, словно кто-то объяснил ему, как надо смеяться - объяснил медленно и несколько раз, но сам объясняющий никогда не слышал, чтобы кто-нибудь это делал. - Ты волшебник, - заявил визирь. - Волшебство имеет дело с силой. Я сам интересовался магией. У меня, знаешь ли, талант. - Абрим чопорно выпрямился. - О да. Но меня не приняли в ваш Университет. Сказали, что я умственно нестабилен, представляешь? - Нет, - искренне ответил Ринсвинд. Он всегда считал, что у большинства волшебников Университета огромные проблемы с головой. Визирь показался ему совершенно нормальным сырьем, из которого обычно и получаются волшебники. Абрим подбадривающе улыбнулся ему. Ринсвинд искоса взглянул на шляпу. Та промолчала. Он перевел взгляд обратно на визиря. Смех визиря был чрезвычайно жутким, но по сравнению с его улыбкой он звучал птичьей песенкой. Улыбка выглядела так, будто визирь учился улыбаться по диаграммам. - Даже дикие лошади не помогут тебе добиться ответа, - объявил Ринсвинд. - Ага, - догадался визирь. - Вызов. Он знаком подозвал ближайшего из стражников. - У нас в конюшнях остались дикие лошади? - Довольно свирепые, хозяин. - Разозлите четырех из них и выведите во вращательный двор. Да, и принесите пару-другую кусков цепи. - Будет сделано, хозяин. - Гм. Послушай... - начал Ринсвинд. - Да? - Ну, если ты так ставишь вопрос... - Хочешь сделать заявление? - В общем, если уж тебе так приспичило, то это шляпа аркканцлера, - сообщил Ринсвинд. - Символ волшебства. - Могущественная? - Ринсвинд содрогнулся. - Очень. - А почему она называется шляпой аркканцлера? - Понимаешь, аркканцлер - это самый старший волшебник. Глава. Но... Абрим взял шляпу и начал вертеть ее в руках. - Можно сказать, что это символ должности? - Совершенно верно, но послушай, если ты собираешься надеть ее, то я должен предупредить тебя... "Заткнись." Абрим уронил шляпу на пол и отскочил назад. "Волшебник ничего не знает. Отошли его прочь. Нам с тобой нужно договориться." Визирь уставился на октарины, сверкающие вокруг тульи шляпы. - Чтобы я договаривался? С предметом одежды? "Я могу многое предложить, если буду надета на подходящую голову." Ринсвинд был в ужасе. Выше уже указывалось, что он обладал инстинктивным чутьем на опасность, присущим только некоим мелким грызунам, и вот сейчас это самое чутье барабанило по стенке его черепа, пытаясь убежать и где-нибудь спрятаться. - Не слушай! - выкрикнул он. "Надень меня", - соблазняла шляпа старческим голосом, который звучал так, словно рот говорившего был набит фетром. Если где-то действительно существовала школа для визирей, то Абрим наверняка был лучшим учеником в классе. - Сначала поговорим. - Он кивнул стражникам и указал на Ринсвинда. - Уведите его и бросьте в чан с пауками. - Нет, только не пауки! Этого мне не хватало! - простонал Ринсвинд. Капитан стражи выступил вперед и почтительно коснулся лба костяшками пальцев. - Пауки кончились, хозяин, - сообщил он. - О-о. - Визирь на мгновение растерялся. - В таком случае, заприте его в клетку с тигром. Стражник заколебался, пытаясь не обращать внимания на раздавшийся рядом скулеж. - Тигр заболел, хозяин. Всю ночь ходил взад-вперед. - Тогда бросьте этого трусливого нытика в шахту с вечным огнем! Двое стражников обменялись взглядами над головой рухнувшего на колени Ринсвинда. - Э-э. Нам нужно было знать это заранее, хозяин... Чтобы, так сказать, заново его развести. Кулак визиря с грохотом ударился о стол. Капитан стражи зловеще оживился. - Хозяин, но у нас ведь есть еще змеиная яма, - напомнил он. Другие стражники кивнули. У них всегда в запасе оставалась яма со змеями. Четыре головы повернулись к Ринсвинду. Тот встал и отряхнул с колен песок. - Как ты относишься к змеям? - поинтересовался один из стражников. - К змеям? Я не очень люблю змей... - Змеиная яма, - заключил Абрим. - Точно. Змеиная яма, - согласились стражники. - То есть некоторые змеи бывают очень даже ничего... - тщетно завопил Ринсвинд, когда двое стражников схватили его за локти. По правде говоря, в яме жила всего одна очень осторожная змея, которая упрямо пряталась в темном углу. Она лежала там, свернувшись в клубок, и с подозрением наблюдала за Ринсвиндом - возможно потому, что он напоминал ей мангуста. - Привет, - сказала она наконец. - Ты волшебник? Ее речь была значительным шагом вперед по сравнению с обычным набором змеино-шипящих звуков, но Ринсвинд пребывал в слишком подавленном настроении, чтобы еще удивляться тому, что змея вдруг заговорила. - Это написано на моей шляпе, - ответил он. - Ты что, читать не умеешь? - Вообще-то я читаю на семнадцати языках. Я самоучка. - Правда? - Заочное обучение. Но я стараюсь не читать. Это не соответствует моему образу. - Полагаю, да. Ринсвинд никогда не думал, что змея может быть настолько образованной. - Боюсь, то же самое относится к голосу, - добавила змея. - На самом деле, мне не следует с тобой разговаривать. По крайней мере, так, как я это делаю. Можно было бы немного пошипеть, но... Мне, в общемто, кажется, что я должна попытаться убить тебя. - Я наделен необычной силой, - предупредил Ринсвинд "Причем я не вру, - подумал он. - Практически полная неспособность овладеть любой формой магии весьма необычна для волшебника. Кроме того, змее врать можно - это не считается." - О Создатель. Тогда, полагаю, ты здесь недолго пробудешь. - Гм-м? - Наверное, в любую секунду ты можешь левитировать отсюда. Ринсвинд посмотрел вверх, на пятнадцатифутовые стены змеиной ямы, потер свои синяки и осторожно сказал: - А я мог бы. - В таком случае, ты не против прихватить меня с собой, а? - А? - Знаю, я прошу слишком много, но эта яма - это, ну, в общем, полный мрак. - Взять тебя с собой? Но ты же змея, это твоя яма. Предполагается, что ты сидишь здесь, а люди сами к тебе приходят. Так, вроде бы, это делается. Какая-то тень, скрывавшаяся в темноте позади змеи, распрямилась, поднялась на ноги и заметила: - Да, она змея, но хамить-то зачем? Тень шагнула вперед, в пятно света. Это был молодой человек, ростом значительно выше Ринсвинда. Вообще-то, Ринсвинд сидел, но этот парнишка был бы выше него, даже если бы волшебник стоял. Сказать, что парень был худым, значило бы упустить превосходную возможность использовать слово "истощенный". Он выглядел так, словно среди его предков фигурировали решетки для поджаривания тостов и шезлонги. И причина, по которой это было столь очевидно, заключалась в его одежде. Ринсвинд посмотрел снова. Нет, в первый раз он не ошибся. Стоящая перед ним фигура с длинными прямыми волосами была облачена в практически традиционное одеяние героев-варваров - несколько усаженных заклепками кожаных ремней, здоровенные меховые сапоги, небольшой кожаный мешочек для всякой всячины и мурашки. В этом не было ничего необычного, на любой улице Анк-Морпорка можно встретить десятки одетых подобным образом искателей приключений, если не считать того, что никто из них не носил... Молодой человек проследил за взглядом Ринсвинда, посмотрел вниз и пожал плечами. - Ничего не могу поделать, - сказал он. - Обещал маме. - Шерстяное нижнее белье? В эту ночь в Аль Хали происходили странные вещи. С моря на город накатилась некая серебристая дымка, которая привела в замешательство городских астрономов, но это было еще не самое странное. С острых углов, подобно статическому электричеству, слетали крошечные разряды сырой магии, но и это было не самое странное. Самое странное вошло в таверну на краю города. Никогда не утихающий ветер заносил в каждое незастекленное окно запах пустыни. Странное вошло и уселось посреди зала. Посетители некоторое время наблюдали за ним, потягивая кофе, заправленный пустынной водкой орак. Орак, изготавливаемый из сока кактусов и яда скорпиона, - один из самых сильнодействующих алкогольных напитков, но кочевники пустыни пьют его не затем, чтобы захмелеть. Они используют его, чтобы смягчить эффект клатчского кофе. Не потому, что этот кофе можно применять для защиты крыш от проникновения влаги. Не потому, что он проходит сквозь слизистую оболочку нетренированного желудка, словно горячий шар сквозь растопленное масло. Нет, он действует куда хуже. Он вызывает у вас нурд {В подлинно магической Вселенной все имеет свою противоположность. К примеру, в ней есть анти-свет Это не то же самое, что темнота, потому что темнота - это всего-навсего отсутствие света Анти-свет - это то, что вы видите, когда оказываетесь по другую сторону темноты. Вот и состояние нурд не похоже на трезвость. По сравнению с ним быть трезвым - все равно что купаться в вате. Нурд лишает вас всех иллюзий, развеивает уютный розовый туман, в котором люди обычно проводят свою жизнь, и позволяет им впервые ясно увидеть и осознать окружающее. Немного повопив, люди сразу принимают меры к тому, чтобы больше никогда не испытывать нурд.}. Сыны пустыни подозрительно посмотрели в свои крошечные, как наперстки, кофейные чашки, гадая, не переборщили ли они с ораком. Видят ли они одно и то же? И насколько глупо будут выглядеть, если отпустят замечание? Если хочешь сохранить репутацию сурового сына бескрайней пустыни, приходится беспокоиться о подобных вещах. Если вы будете тыкать в пространство трясущимся пальцем и вопрошать: "Эй, послушайте, сюда только что вошел ящик на сотнях ножек, это ли не удивительно?", - то окружающие могут решить, что вы полностью утратили мужественность. Что весьма фатально. Посетители старались не встречаться друг с другом взглядами - даже когда Сундук потихоньку придвинулся к выстроившимся вдоль дальней стены банкам с ораком. Его манера стоять вызывала у зрителей еще больший ужас, чем его способ передвигаться. - По-моему, оно хочет выпить, - заметил наконец один из посетителей. Наступило долгое молчание. - О чем ты говоришь? - с четкостью гроссмейстера, делающего убийственный ход, проговорил кто-то. Остальные бесстрастно смотрели в свои чашки. Какое-то время в зале не было слышно ни звука, если не считать топота геккона, шлепающего по вспотевшему потолку. - Тот демон, - уточнил первый посетитель, - который только что подошел к тебе сзади. Вот о ком я говорил, о мой рожденный в песках брат. Нынешний обладатель звания чемпиона всея пустыни по невозмутимости сидел, улыбаясь остекленевшей улыбкой, пока не почувствовал, как что-то тянет его за одежду. Улыбка осталась на месте, но вот все остальные части лица наотрез отказались иметь с ней что-либо общее. Сундуку не повезло в любви, и он, как и всякий здравомыслящий человек в подобных обстоятельствах, попытался напиться. У него не было денег, и он не мог попросить то, что ему было нужно, но у Сундука никогда не возникало затруднений с языковым барьером. Трактирщик провел очень долгую и одинокую ночь, то и дело наполняя блюдечко ораком. В конце концов, довольно неуверенным шагом Сундук удалился сквозь одну из стен. В пустыне царила тишина. Это была необычная тишина. Как правило, она оживлялась стрекотанием сверчков, жужжанием комаров и шелестом крыльев хищных птиц, проносящихся над остывающими песками. Но в ту ночь стояла насыщенная, деловитая тишина, производимая дюжинами кочевников, собирающих свои шатры и убирающихся к чертям подальше отсюда. - Я обещал маме, - повторил юноша. - Видишь ли, я легко простужаюсь. - Может, тебе следует попытаться носить, в общем, немного больше одежды? - О, я не могу. Мне приходится носить все эти кожаные штуки. - Я бы не назвал их всеми, - заметил Ринсвинд. - Их здесь слишком мало, чтобы говорить, что они "все". И почему тебе приходится их носить? - Чтобы люди знали, что я - герой-варвар. Ринсвинд прислонился к зловонным стенам змеиной ямы и уставился на собеседника. Он посмотрел на пару глаз, напоминающих вареные виноградины, на копну рыжих волос и на лицо, которое представляло собой поле боя между естественными веснушками и грозным войском наступающих прыщей. Ринсвинд получал некоторое удовольствие от подобных ситуаций. Они убеждали его в том, что он отнюдь не сумасшедший. Ведь если уж он - сумасшедший, то как охарактеризовать тех людей, которых он постоянно встречает? - Герой-варвар... - пробормотал Ринсвинд. - Что-то не в порядке? Это кожаное обмундирование очень дорого стоит. - Да, но послушай... Кстати, как тебя зовут, парень? - Найджел. - Видишь ли, Найджел... - Найджел-Разрушитель, -добавил тот. - Видишь ли, Найджел... - Разрушитель... - Ну хорошо. Разрушитель, - в отчаянии согласился Ринсвинд. - Сын Голозада, Торговца Продовольствием... - Что?! - Ты обязательно должен быть чьим-нибудь сыном, - объяснил Найджел. - Это говорится где-то здесь. Он обернулся и, покопавшись в грязном меховом мешке, вытащил тоненькую, рваную и засаленную книжицу. - Здесь есть глава о том, как выбрать себе имя, - сказал он. - Если ты такой умный, то как оказался в этой яме? - Я собирался обокрасть сокровищницу Креозота, но у меня случился приступ астмы, - сообщил Найджел, продолжая листать шуршащие страницы. Ринсвинд посмотрел на змею, которая отчаянно старалась не путаться под ногами. Она хорошо проводила время в этой яме и не могла не заметить, что сейчас ей грозят нешуточные неприятности. Она не собиралась доставлять огорчение кому бы то ни было. Змея тоже посмотрела на Ринсвинда и пожала плечами, что было довольно ловким трюком для рептилии, у которой нет плеч. - И сколько ты был героем-варваром? - Я только начинаю. Видишь ли, мне всегда хотелось им стать, и я подумал, что, может быть, сумею научиться этому искусству по ходу дела. - Найджел близоруко уставился на волшебника. - Это ведь нормально, а? - Судя по отзывам, тебя ждет малоприятная жизнь, - предупредил Ринсвинд. - А ты никогда не задумывался, каково в течении пятидесяти лет продавать бакалейные товары? - мрачно буркнул Найджел. Ринсвинд поразмыслил над этим теперь. - Зеленый салат продавать, да? - уточнил он. - И его тоже, - ответил Найджел, сунул таинственную книгу обратно в мешок и начал пристально разглядывать стены ямы. Ринсвинд вздохнул. Ему нравился зеленый салат. Он был таким невероятно скучным. Ринсвинд провел много лет в поисках скуки, но так и не обрел ее. Как раз в тот момент, когда ему начинало казаться, что она уже у него в кармане, жизнь внезапно становилась почти смертельно интересной. Мысль о том, что кто-то может добровольно отказаться от перспективы проскучать целых пятьдесят лет, вызвала у него слабость. "Будь у меня впереди пятьдесят лет, - думал он, - я бы возвел скуку в ранг искусства. Невозможно сосчитать, чего бы я не стал делать..." - Знаешь какие-нибудь анекдоты про фитиль? - спросил Ринсвинд, удобно усаживаясь на песке. - Нет, по-моему, - вежливо отозвался Найджел, постукивая по каменной плите. - Я знаю сотни. Они очень смешные. Например, сколько нужно троллей, чтобы поменять фитиль в лампе? - Эта плита движется, - сказал Найджел. - Смотри, здесь что-то вроде двери. Ну-ка, помоги мне. Он с энтузиазмом налег на плиту, и на его руках, словно горошины на карандаше, вздулись бицепсы. - Полагаю, это какой-то потайной ход, - добавил он. - Ну давай, задействуй какую-нибудь магию. Плиту заело. - А ты не хочешь услышать конец шутки? - обиженным голосом поинтересовался Ринсвинд. Здесь, внизу, было тепло и сухо, и в ближайшем будущем им не грозила никакая опасность, если не считать змеи, которая старалась не привлекать к себе внимания. Некоторым людям вечно чего-то не хватает. - Потом, - откликнулся Найджел. - Сейчас я бы предпочел небольшую магическую помощь. - У меня не очень хорошо получаются заклинания, - признался Ринсвинд. - Я их так и не освоил. Понимаешь, это нечто большее, чем просто ткнуть пальцем и сказать: "Сим сим..." Вслед за этим раздался такой звук, как если бы толстая струя октаринового света ударила в тяжелую каменную плиту и разнесла ее на тысячу осколков потрескивающей, раскаленной добела шрапнели. Через какое-то время Найджел медленно поднялся на ноги, хлопая себя по куртке, чтобы потушить крошечные очажки пламени. - Да, - проговорил он голосом человека, твердо решившего не терять над собой контроль. - Прекрасно. Очень хорошо. Теперь надо дать ей остыть, да? А потом мы... потом мы можем отправиться в путь. Он легонько откашлялся. - Аг-ха, - отозвался Ринсвинд. Он не отрываясь смотрел на кончик своего пальца, держа его на расстоянии вытянутой руки. При этом он, похоже, жалел, что у него не выросли руки подлиннее. Найджел заглянул в дымящуюся дыру. - Кажется, ход ведет в какое-то помещение, - заметил он. - Аг-ха. - После тебя, - кивнул Найджел и мягко подтолкнул Ринсвинда в спину. Волшебник, пошатнувшись, двинулся вперед, ударился головой о камень, чего, похоже, даже не заметил, и нырнул в дыру. Найджел похлопал рукой по стене и нахмурился. - Ты ничего не чувствуешь? - спросил он. - Разве камни имеют привычку дрожать? - Аг-ха. - С тобой все в порядке? - Аг-ха. Найджел приложил к камням ухо. - Я слышу какой-то очень странный звук, - сообщил он. - Что-то вроде гудения. От известки у него над головой отделился небольшой пласт пыли и медленно поплыл вниз. Затем пара куда более тяжелых камней оторвалась от стен ямы и с глухим стуком упала на песок. Ринсвинд уже брел по туннелю, издавая тихие потрясенные звуки и совершенно не обращая внимания на камни, которые пролетали в нескольких дюймах от него или обрушивались килограммами прямо на него. Если бы он был в состоянии хоть что-нибудь заметить, он бы сразу понял, что происходит. Воздух был маслянистым на ощупь и отдавал горящей жестью. Все углы и выступы покрывала бледно-радужная пленка. Где-то совсем рядом накапливался заряд магии. Это был мощный заряд, и он пытался уйти в землю. Оказавшийся поблизости волшебник, даже такой неполноценный, как Ринсвинд, выделялся, словно медный маяк. Найджел на ощупь выбрался из клокочущей, гудящей пыли и наткнулся на Ринсвинда, который стоял, окруженный октариновой короной. Волшебник выглядел ужасно. Креозот отметил бы его сверкающие глаза и развевающиеся волосы. Он был похож на человека, который только что проглотил горсть шишковидных желез и запил их пинтой адренохрома. Причем Ринсвинд пребывал в таком приподнятом настроении, что с него можно было передавать телевизионные сигналы на другие континенты. Волосы на его голове стояли дыбом, и из них вылетали крошечные искорки. Даже его кожа выглядела так, словно пыталась от него убежать. Глаза вращались в горизонтальном направлении, а когда он открывал рот, от его зубов отскакивали мятные искры. Там, куда он ступал, камень плавился, выпускал из себя уши или превращался во что-нибудь маленькое, чешуйчатое, пурпурное и улетал прочь. - Я говорю, с тобой все в порядке? - повторил Найджел. - Аг-ха, - ответил Ринсвинд, и это слово превратилось в большой пончик. - Ты выглядишь так, как будто с тобой не все в порядке, - сообщил Найджел, проявив, так сказать, необычайную проницательность. - Аг-ха. - Почему тебе не вызволить нас отсюда? - добавил Найджел и мудро распластался на полу. Ринсвинд кивнул, точно марионетка, и направил свой заряженный палец на потолок, который потек, как лед, нагреваемый паяльной лампой. Клокотание по-прежнему продолжалось, и его тревожные гармоники разлетались по дворцу. Науке хорошо известно, что есть частоты, которые вызывают панику, есть частоты, которые провоцируют постыдное недержание, но дрожащие камни резонировали на такой частоте, которая заставляла реальность таять и оплавляться по краям. Найджел посмотрел на падающие с потолка капли и осторожно попробовал их. - Лимонный крем, - констатировал он и добавил: - Полагаю, нам не стоит надеяться отыскать здесь лестницу? Из истерзанных пальцев Ринсвинда вырвалась новая струя огня, которая, сгустившись, образовала почти идеальный эскалатор (если не считать того, что, наверное, второй движущейся лестницы, покрытой крокодиловой кожей, во всей Вселенной не сыщешь). Найджел схватил тихо вращающегося вокруг собственной оси волшебника за руку и вскочил на ступеньки. К счастью, они добрались до верха раньше, чем магия - совершенно неожиданно - перестала действовать. В центре дворца, проломив крыши, словно гриб, пробивающийся сквозь древнюю мостовую, выросла белая башня, которая была выше любого другого здания в Аль Хали. Огромные двойные двери у ее основания были открыты, и из них походкой хозяев выходили дюжины волшебников. Ринсвинду показалось, что он узнает некоторые лица, лица, которые видел раньше, когда они рассеянно бормотали что-то в лекционных залах или благожелательно рассматривали мир с территории университетского городка. Эти лица не были созданы для зла. Ни одно из них не могло похвастаться клыками. Но в их выражениях присутствовал некий общий знаменатель, который мог привести в ужас умеющего мыслить человека. Найджел почувствовал, что его оттаскивают за оказавшуюся поблизости стену, и обнаружил, что смотрит во встревоженные глаза Ринсвинда. - Это же магия! - Знаю, - отозвался Ринсвинд. - И она неправильная! Найджел глянул вверх, на сверкающую башню. - Но... - Я чувствую ее неправильность, - сказал Ринсвинд. - Только не спрашивай, как. С полдюжины серифовых стражников выбежали из сводчатой двери и бросились на волшебников. Этот безудержный натиск производил жуткое впечатление - и все благодаря жуткому боевому молчанию воинов. Их сабли грозно засверкали на солнце, но пара волшебников оглянулась, вытянула руки и... Найджел отвернулся. - Уф, - вырвалось у него. Несколько сабель упали на камни мостовой. - Думаю, нам надо тихонечко сматываться, - заметил Ринсвинд. - Но разве ты не видел, в кого они только что превратились? - В покойников. Знаю. Даже думать не хочу об этом. Найджел подумал, что уж он-то никогда не перестанет думать об этом - особенно это воспоминание будет терзать его в три часа утра в ветреную погоду. Отличительной чертой убийства при помощи магии была гораздо большая изобретательность по сравнению, скажем, с убийством, совершенным сталью. Оно предоставляло вам кучу интересных, новых способов умереть, и Найджел никак не мог выбросить из головы те образы, которые предстали перед ним, перед тем как их милосердно поглотила волна октаринового огня. - Не знал, что волшебники такие, - пожаловался он, пока они бежали по коридору. - Я считал их скорее, ну, глупыми, чем зловещими. Чем-то вроде клоунов. - Ну так посмейся над этой шуткой, - пробормотал Ринсвинд. - Но они только что убили стражников, даже не... - Я бы предпочел замять эту тему. Я тоже это видел. Найджел попятился. Его глаза сузились. - Ты тоже волшебник, - обвиняющим тоном заявил он. - Но не из таких, - коротко парировал Ринсвинд. - А из каких же? - Из тех, которые не убивают. - Они смотрели на бедняг, словно на пустое место... - сказал Найджел, покачав головой. - Это было самое ужасное. - Да. Этот единственный слог тяжело, словно ствол дерева, упал на пути мыслей Найджела. Юноша вздрогнул, но, по крайней мере, заткнулся. Ринсвинд даже испытал к нему кратковременную жалость, что было весьма необычно - к жалости он относился бережливо и предпочитал использовать на собственные нужды. - Ты первый раз увидел, как убивают человека? - осведомился Ринсвинд. - Да. - И сколько же ты был героем-варваром? - Э-э... Какой сейчас год? Ринсвинд заглянул за угол, но те люди, которые пребывали поблизости и в вертикальном положении, были слишком заняты паникой, чтобы обращать внимание на двух незнакомцев. - Так ты был в дороге? - спокойно спросил он. - Потерял счет времени? Бывает. Сейчас год Гиены. - О-о. В таком случае, около... - Найджел беззвучно пошевелил губами. - Около трех дней. Послушай, - быстро добавил он, - неужели люди могут вот так вот убивать? Даже не думая? - Понятия не имею, - ответил Ринсвинд голосом, который позволял предположить, что сам Ринсвинд все время об этом думает. - Даже визирь, приказав бросить меня в змеиную яму, проявил ко мне хоть какой-то интерес. - Это хорошо. Интерес со стороны посторонних - это приятно. - В смысле, он даже смеялся. - А-а. И чувство юмора к тому же... Ринсвинду казалось, что он видит свое будущее с той же самой кристальной ясностью, с какой человек, падающий с обрыва, видит землю. И причина сей ясности была одна и та же. - Они просто ткнули пальцем, не думая... - повторил Найджел. И тут Ринсвинд взорвался. - Заткнись, а? Что, по-твоему, я испытываю? Я ведь тоже волшебник! - Ну да, тебе-то ничего не угрожает... - пробормотал Найджел. Удар был не очень сильным, потому что даже в ярости мускулы Ринсвинда по-прежнему напоминали манную кашу, но кулак попал Найджелу в висок и свалил его наземь скорей удивлением, чем своей внутренней энергией. - Да, вот именно, я волшебник! - прошипел Ринсвинд. - Волшебник, от которого в магии нет никакого толка! До сих пор я умудрялся выжить только потому, что был недостаточно важной персоной, чтобы умереть! А теперь, когда всех волшебников ненавидят и боятся, как ты думаешь, долго я протяну? - Это же смешно! Ринсвинд оторопел не меньше, чем если бы Найджел ударил его в ответ. - Чего? - Болван! Все, что тебе нужно сделать, - это перестать носить дурацкую мантию и избавиться от своей идиотской шляпы. Никто и не узнает, что ты волшебник! Рот Ринсвинда несколько раз открылся и закрылся - волшебник стал похож на золотую рыбку, пытающуюся сообразить, как надо танцевать чечетку. - Прекратить носить мантию? - переспросил он. - Естественно. Эти потускневшие блестки выдают тебя с головой, - подтвердил Найджел, с трудом поднимаясь на ноги. - Избавиться от шляпы? - Ты должен признать, что расхаживать повсюду в шляпе, на которой написано "Валшэбник", - это довольно тонкий намек. - Извини, - озабоченно ухмыльнулся Ринсвинд. - Я не совсем понимаю, куда ты клонишь... - Просто избавься от них. Это же легко. Просто брось где-нибудь, и тогда ты сможешь быть, э-э, э-э, кем угодно. Только не волшебником. Наступило молчание, прерываемое только звуками происходящей вдали схватки. - Э-э, - потряс головой Ринсвинд. - Я потерял ход твоих мыслей. - О боги, это же элементарно! - Не уверен, что уловил, к чему ты ведешь... - бормотал Ринсвинд с лицом мертвенно-бледным от пота. - Ты можешь просто перестать быть волшебником. Ринсвинд беззвучно зашевелил губами, проговаривая каждое слово. Затем произнес фразу целиком. - Что? - спросил он и тут же добавил: - О-о. - Уразумел? Или растолковать еще раз? Ринсвинд мрачно кивнул: - Думаю, ты ничего не понял. Волшебник - это не то, что ты умеешь, это то, что ты есть. Если я перестану быть волшебником, то стану ничем. Он снял с себя шляпу и принялся нервно теребить полуоторванную звезду на ее верхушке, чем вынудил еще несколько дешевых блесток расстаться с насиженным местом. - На моей шляпе написано "Валшэбник", - продолжал он. - Очень важно... - Он внезапно замолчал и уставился на свои руки. - Шляпа... - рассеянно проговорил он, чувствуя, как какое-то важное воспоминание прижимается носом к окнам его сознания. - Это хорошая шляпа, - откликнулся Найджел, которому показалось, что от него ждут какой-то реакции. - Шляпа... -повторил Ринсвинд. - Шляпа! Мы должны забрать шляпу! - У тебя уже есть одна, - подсказал Найджел. - Не эту, другую шляпу. И Канину! Он наобум сделал несколько шагов по туннелю, потом бочком вернулся обратно и спросил: - Как ты думаешь, где они? - Кто? - Тут есть одна волшебная шляпа, которую я должен найти. И девушка. - Зачем? - Это довольно трудно объяснить. Наверное, стоит ориентироваться на вопли. У Найджела был не такой уж большой подбородок, но Найджел все же умудрился выставить его вперед. - Нужно спасти какую-то девушку? - угрюмо уточнил он. - Кого-то точно нужно спасти, - поколебавшись, признал Ринсвинд. - Может быть, ее. А может, кого-нибудь поблизости от нее. - Чего ж ты раньше не сказал? Это больше похоже на дело, это то, чего я ждал. Вот он, настоящий героизм. Пошли. Вдали снова послышались грохот и чьи-то вопли. - Куда? - спросил Ринсвинд. - Куда угодно! Обычно герои обладают способностью как безумные проноситься по рушащимся дворцам, в которых они оказались впервые в жизни, спасать всех подряд и выскакивать за мгновение до того, как все взлетит на воздух или провалится в бездну. На самом деле Найджел с Ринсвиндом довольно спокойненько прошлись по кухням, ряду тронных залов, конюшням (дважды) и по пути миновали несколько довольно миленьких - как показалось Ринсвинду - коридорчиков. Время от времени мимо них пробегали группы одетых в черное стражников, которые не удостаивали беглецов даже повторным взглядом. - Это же смешно, -заметил Найджел. - Почему бы нам не спросить у кого-нибудь дорогу? Эй, что с тобой? Ринсвинд прислонился к колонне, украшенной будоражащими скульптурами, и со свистом переводил дыхание. - Можно схватить одного из стражников и пытками вырвать у него сведения, - предложил он. Найджел посмотрел на него странным взглядом и, скомандовав: "Жди здесь", - отправился на поиски. В конце концов он на брел на какого-то слугу, трудолюбиво опустошающего кладовку. - Извините, - обратился к нему Найджел, - как пройти в гарем? - Через три двери сверни налево, - не оглядываясь ответил слуга. - Прекрасно. Найджел вернулся обратно и сообщил об этом Ринсвинду. - Да, но ты его пытал? - Нет. - Не очень-то варварский поступок с твоей стороны. - Я прихожу к этому постепенно, - возразил Найджел. - Например, я даже не сказал ему "спасибо". Тридцать секунд спустя они отвели в сторону тяжелую занавеску из бус и вошли в сераль серифа Аль Хали. В этом серале пели ярко окрашенные птички, сидящие в клетках из золотой филиграни. Били журчащие фонтаны. Цвели редкие орхидеи, среди которых, словно крошечные, сверкающие драгоценные камни, порхали колибри. Здесь же, сбившись в молчаливую кучку, сидели около двадцати девушек, одежд на которых не хватило бы и на полдюжины представительниц женского пола. Ничего этого Ринсвинд не видел. Нельзя утверждать, что зрелище пары дюжин квадратных ярдов бедер разных оттенков - от розового до черного, как полночь, - не вызвали к жизни некие потоки, струящиеся в глубинных расселинах его возбуждения. Просто его сознание было затоплено мощной волной паники, охватившей Ринсвинда при виде четырех стражников, поворачивающихся к нему с ятаганами в руках и с глазами, горящими жаждой убийства. Ринсвинд, не колеблясь ни секунды, отступил назад. - Передаю их тебе, мой друг, - объявил он. - Замечательно! Найджел вытащил меч и дрожащими от усилий руками выставил клинок перед собой. Несколько секунд царило абсолютное молчание - каждый ждал, что будет дальше. А потом Найджел издал боевой клич, который Ринсвинд не забудет до конца своей жизни. - Э-э, - сказал варвар, - извините... - Мне кажется, это свинство, - заявил невысокий волшебник. Другие ничего не ответили. Это действительно было свинство, и среди них не было ни одного, кто не ощущал бы у себя в позвоночнике жаркого поскуливания вины. Но, как часто случается благодаря странной алхимии, присущей человеческой душе, вина придала им самонадеянности и безрассудства. - Закрой пасть, - посоветовал временный вожак. Его звали Бенадо Сконнер, но в этот день в воздухе витало нечто такое, что позволяло предположить, что вам не стоит запоминать это имя. Воздух был темен, тяжел и полон призраков. Незримый Университет не опустел - просто в нем не стало людей. Но шестеро волшебников, которых послали сжечь библиотеку, не боятся призраков, потому что они настолько заряжены магией, что практически гудят на ходу. Одежды, что на них надеты, великолепнее всех одежд, которые когда-либо носил сам аркканцлер. Их остроконечные шляпы более остроконечны, чем любые шляпы в мире. И причина, по которой волшебники стоят так близко друг к другу, - чистая случайность. - Здесь ужасно темно, - признался самый младший из волшебников. - Сейчас полночь, - отрезал Сконнер, - и единственное, что здесь есть опасного, - это мы. Правда, ребята? Волшебники пробормотали в ответ что-то неопределенное. Все они относились к Сконнеру с благоговейным трепетом, потому что он, по слухам, прошел курс упражнений по позитивному мышлению. - И мы ведь не боимся каких-то старых книжонок, а, парни? - Он пристально посмотрел на самого маленького волшебника. - Вот ты не боишься? - Я? О-о. Нет. Они же бумажные, так он сказал, - быстро отозвался тот. - Ну вот. - Имей в виду, их девяносто тысяч, - вставил другой волшебник. - Мне всегда говорили, что их там тьма-тьмущая, - поделился еще один. - Я слышал, здесь задействованы измерения, и вроде как то, что мы видим - это только вершина... как его там?.. ну, той штуковины, что в основном находится под водой... - Гиппопотама? - Аллигатора? - Океана? - Заткнитесь все! - рявкнул Сконнер и запнулся. Тишина всосала в себя звук его голоса. Она заполняла воздух, точно перья. Предводитель взял себя в руки и со словами: "Ну, ладно", - повернулся к грозным дверям библиотеки. Подняв руки, он сделал несколько замысловатых пассов, во время которых его пальцы самым обескураживающим образом проходили друг сквозь друга, и разнес двери в щепки. Тишина волнами ринулась обратно, поглощая звук падающих обломков. Можно было не сомневаться, что двери разлетелись вдребезги. С косяка, подрагивая, свисали четыре одинокие петли, мусорной кучей валялись сломанные скамейки и полки. Даже Сконнер был немного удивлен. - Ну вот, - сказал он. - Легче легкого. Со мной ничего не случилось. Видите? Волшебники в ответ зашаркали загнутыми на носках туфлями. Темнота за дверным проемом была расцвечена неясным, режущим глаз сиянием чудотворного излучения, вызванного частицами вероятности, которые в мощном магическом поле достигали скорости, превосходящей скорость реальности. - Ну, - жизнерадостно начал Сконнер, - кто хочет удостоиться чести зажечь огонь? После десяти секунд гробовой тишины он заявил: - В таком случае я сделаю это сам. Честно говоря, с тем же успехом я мог бы обратиться за помощью к стенам. Он шагнул в дверь и направился к небольшому пятну звездного света, который проникал сквозь стеклянный купол, венчающий центр библиотеки (приблизительно центр, поскольку насчет точной географии этого места никогда не утихали споры; значительная концентрация магии искажает время и пространство, поэтому вполне возможно, что у библиотеки нет даже края, не говоря уже о центре). Сконнер вытянул руки перед собой. - Вот. Видите? Абсолютно ничего не произошло. А теперь заходите. Остальные волшебники с величайшей неохотой повиновались и, переступая через развороченный порог, то и дело порывались пригнуться. - Вот и славно, - с некоторым удовлетворением произнес Сконнер. - Итак, все принесли спички, как было ведено? Магическое пламя тут не годится, оно не сожжет эти книги, так что я хочу, чтобы вы все... - Там наверху что-то шевельнулось, - перебил его младший волшебник. Сконнер моргнул. - Что? - Что-то шевельнулось там, возле купола, - повторил волшебник и в виде объяснения добавил: - Я сам видел. Сконнер, прищурившись, глянул вверх, всматриваясь в обманчивые тени, и решил слегка надавить на подчиненных. - Чушь, - отрезал он, доставая из кармана горсть вонючих желтых спичек. - Так, теперь соберите в кучу... - Знаешь, я правда видел, - с надутым видом заявил маленький волшебник. - Ладно, что ты видел? - Ну, я не совсем... - Не знаешь, да? - рявкнул Сконнер. - Я что-то ви... - Не знаешь! - повторил Сконнер. - Ты видишь тени и пытаешься подорвать мой авторитет! - Он помешкал, и его глаза на мгно вение остекленели. - Я спокоен, - проговорил он, - я полностью держу себя в руках. Я не позволю... - Это было... - Слушай, ты, недоумок, может, все-таки заткнешься? Еще один волшебник, который глазел вверх, чтобы скрыть свое смущение, сдавленно кашлянул. - Э-э, Сконнер... - И к тебе это тоже относится! - Сконнер свирепо выпрямился во весь рост и помахал в воздухе спичками. - Как я уже говорил, - продолжил он, - я хочу, чтобы вы зажгли спички и... Наверное, мне придется показать вам, как нужно зажигать спички - специально для вот этого недоумка... Эгей, я здесь, здесь. О Создатель. Смотрите на меня. Берете спичку... Он зажег спичку, в темноте распустился шар едкого белого огня, и сверху, словно обезьяна, спускающаяся с дерева, чтобы стать Человеком, спрыгнул библиотекарь. Все волшебники знали библиотекаря, хотя для них он был таким же неопределенным, хотя и отчетливым впечатлением, какое оставляют у людей стены, полы и все остальные незначительные, но необходимые декорации на сцене жизни. Если о нем и вспоминали, то как о чем-то вроде вежливого подвижного вздоха, который сидел под своим столом и занимался починкой книг или бродил на четвереньках среди полок, отлавливая курильщиков. Волшебники, у которых хватало неблагоразумия подпольно закурить козью ножку, ни о чем и не подозревали, пока мягкая кожистая ладонь не протягивалась к их губам и не удаляла недозволенную самокрутку. Но библиотекарь никогда не поднимал шум, он просто принимал такой вид, будто был крайне обижен и опечален этой грустной историей, после чего съедал окурок. Но то существо, которое в данный момент держало Сконнера за уши и прилагало усилия к тому, чтобы открутить ему голову, олицетворяло вопящий кошмар с оттянутыми губами, открывающими длинные желтые клыки. Волшебники в ужасе повернулись, чтобы броситься бежать, но неожиданно для себя наткнулись на полки, которые необъяснимым образом перегородили проходы. Самый маленький волшебник взвизгнул, закатился под стол с атласами и остался там лежать, зажимая уши руками, чтобы заглушить ужасные звуки, производимые пытающимися удрать коллегами. Наконец он вообще перестал слышать что-либо, кроме тишины, но то была особенная, тяжелая тишина, которая воцаряется тогда, когда ктото тихонько крадется, разыскивая врага. Маленький волшебник от ужаса принялся жевать кончик своей шляпы. Тот, кто неслышно подкрадывался к нему, схватил его за ногу и мягко, но решительно вытащил из-под стола. Волшебник, не открывая глаз, пробормотал что-то нечленораздельное, но потом, когда жуткие клыки так и не сомкнулись на его горле, отважился бросить быстрый взгляд. Библиотекарь держал его за шиворот и задумчиво покачивал им в футе от земли - как раз вне досягаемости маленького, пожилого жесткошерстного терьера, который срочно пытался припомнить, как кусать людей за икры. - Э-э... - начал волшебник - и вылетел по пологой дуге за разбитую дверь, где его парение было прервано приземлением на пол. Спустя какое-то время виднеющаяся рядом тень проговорила: - Что ж, вот такие дела... Кто-нибудь видел этого тупицу Сконнера? А тень, маячащая с другой стороны от волшебника, пожаловалась: - По-моему, у меня сломана шея. - Кто это? - Этот тупица, - нехорошим голосом отозвалась тень. - О-о. Прости, Сконнер. Сконнер поднялся на ноги - все его тело было очерчено магической аурой - и, дрожа от ярости, воздел руки гор'е. - Я научу этот проклятый атавизм уважать тех, кто стоит выше него на эволюционной лестнице! - рявкнул он. - Хватайте его, ребята! И Сконнер вновь повалился на пол под тяжестью пяти остальных волшебников. - Извини, но... - ... Знаешь, если ты воспользуешься... - ...Магией поблизости от библиотеки, учитывая, сколько магии там хранится... - .. .И сделаешь что-то неправильно, то образуется критическая Масса, и тогда... - БУМ! Прощай, мир! Сконнер зарычал. Сидящие на нем волшебники решили, что вставать с него сейчас - не самый благоразумный поступок. - Ладно, - через какое-то время пробурчал он. - Вы правы. Спасибо. Я был не прав, что вышел из себя. Мой разум затуманился. Нужно оставаться бесстрастным. Вы абсолютно правы. Спасибо. Слезьте с меня. Они рискнули послушаться его. Сконнер встал. - Ну все, - заявил он, - эта макака сожрала свой последний банан. Принесите... - Э-э. Обезьяна, Сконнер, - не удержался младший волшебник. - Видишь ли, это обезьяна. Не макака... Взгляд Сконнера заставил его съежиться. - А кому какое дело? Обезьяна, макака - какая разница? - вопросил Сконнер. - В чем разница, господин Зоолог? - Не знаю, Сконнер, - кротко отозвался волшебник. - Думаю, здесь дело в классах. - Заткнись. - Хорошо, Сконнер. - Мерзкий ты человечишко. - Сконнер повернулся и голосом, ровным, как лезвие пилы, добавил: - Я полностью владею собой. Мой разум холоден, как лысый мамонт. Всем управляет мой рассудок. Кто из вас сидел у меня на голове? Нет, я не должен сердиться. Я не сержусь. Я мыслю позитивно. Я используют все свои способности - кто-нибудь хочет возразить? - Нет, Сконнер, - ответили волшебники хором. - Тогда тащите сюда дюжину баррелей масла и всю растопку, какую сможете найти! Эта обезьяна у меня поджарится! Сверху, с крыши библиотеки - прибежища сов, летучих мышей и прочих существ, - донеслось позвякивание цепи и звон разбиваемого со всем возможным уважением стекла. - Похоже, они ничуточки не испугались, - заметил оскорбленный Найджел. - Как бы это сформулировать? Когда кто-нибудь возьмется за составление списка Великих Боевых Кличей Мира, клич "Э-э, извините" точно туда не войдет, - объяснил Ринсвинд. Он отошел в сторону и с жаром обратился к ухмыляющемуся стражнику: - Я не с ним. Я просто встретил его тут, неподалеку. - Он слабо хихикнул. - В яме. Стражники смотрели сквозь него. - Э-э... - выразился он. - Ладно, - решительно кивнул он. И придвинулся обратно к Найджелу. - Ты точно умеешь обращаться с этим мечом? Найджел, не сводя со стражников глаз, покопался в мешке и подал Ринсвинду книгу. - Я прочитал всю третью главу, - похвастался он. - Там есть иллюстрации. Ринсвинд перелистал помятые страницы. Книга была зачитана до такого состояния, что ее можно было тасовать, как карты. На том, что некогда было титульным листом, виднелась довольно плохонькая гравюра, изображающая мускулистого человека с руками, которые смахивали на набитые футбольными мячами мешки. Силач стоял по колено в томных женщинах и изрубленных в куски жертвах, а на его лице красовалось самодовольное выражение. Выше шла надпись: "Всиво за 7 дней я сделаю тибя гироемварваром!". Под ней, чуть более мелким шрифтом, было указано имя автора: Коэн-Варвар. В подлинности авторства Ринсвинд изрядно сомневался. Он встречался с Коэном; тот действительно кое-как умел читать, но пером так и не овладел. Он до сих пор подписывался крестиком, в котором умудрялся совершить пару орфографических ошибок. С другой стороны, его неудержимо влекло к себе все, что было связано с деньгами. Ринсвинд снова посмотрел на иллюстрацию, после чего перевел взгляд на Найджела. - Семь дней? - Ну, я медленно читаю. - Ага... - отозвался Ринсвинд. - И я не стал читать шестую главу, потому что обещал маме ограничиться только грабежом и разбоем, пока не встречу подходящую девушку. - И эта книга учит тебя, как стать героем? - О да. Хорошая книжка. - Найджел бросил на него встревоженный взгляд. - Или что-то с ней не так? Она стоила кучу денег. - Ну, э-э... Полагаю, тебе лучше заняться делом. Найджел расправил свои, за неимением лучшего слова, плечи и снова взмахнул мечом. - Вам четверым не мешало бы поберечься, - заявил он. - А не то... Подождите минутку. - Он взял у Ринсвинда книгу, пролистал ее и, найдя искомое, продолжил: - Да, а не то "леденящий ветер судьбы будет свистеть над вашими выбеленными солнцем скелетами/Легионы ада живьем утопят ваши души в кислоте". Вот. Как вам нравится такая... извините, минуточку... индея? В ответ раздался металлический аккорд - это стражники, все как один, обнажили клинки. Меч Найджела превратился в размытое пятно. Он описал в воздухе сложную восьмерку, мелькнул над его рукой, метнулся за спиной из одной ладони в другую, два раза облетел вокруг торса и взмыл вверх, подобно лососю. Одна или две гаремные дамы, не удержавшись, разразились аплодисментами. Даже стражники вроде были потрясены. - Это Тройной Оркский Удар с Дополнительным Выпадом, - гордо пояснил Найджел. - Я разбил кучу зеркал, пока его отрабатывал. Смотри, они остановились. - Полагаю, они никогда не видели ничего подобного, - слабым голосом предположил Ринсвинд, оценивая расстояние, отделяющее его от двери. - Думаю, да. - Тем более подобной концовки. Когда меч застревает в потолке. Найджел глянул вверх. - Странно, - заметил он. - Дома с ним всегда происходило то же самое. Интересно, что я делаю не так? - Откуда мне-то знать. - О боги, мне очень жаль! - воскликнул Найджел, увидев, что стражники, которые, похоже, сообразили, что потеха окончена, окружают их, готовясь нанести последний удар. - Не вини себя... - сказал Ринсвинд. Найджел потянулся к клинку и безуспешно попытался высвободить его. - Спасибо. - За тебя это сделаю я. Ринсвинд обдумал следующий шаг. Даже не один, а несколько. Но дверь была слишком далеко, и, судя по доносящимся из-за нее звукам, дела там обстояли ненамного лучше. Оставалось одно. Придется попробовать пустить в ход магию. Он поднял руку, и двое стражников упали наземь. Поднял другую, и наземь упали двое оставшихся противников. Как раз когда он задумался, каким образом у него это получилось, через распростертые тела, рассеянно потирая ребра ладоней, грациозно перешагнула Канина. - Где тебя носило? - сказала она. - И как зовут твоего друга? Выше уже говорилось, что Сундук крайне редко проявляет какие-либо эмоции - за исключением двух: слепой ярости и ненависти. Поэтому вам будет очень трудно оценить те чувства, с которыми он проснулся, лежа на крышке и болтая ногами в воздухе, в сухом русле реки в нескольких милях от Аль Хали. Еще и нескольких минут не прошло с восхода солнца, а воздух уже был похож на дыхание раскаленной печи. После определенного числа раскачиваний Сундуку удалось направить большинство ножек в нужную сторону, и теперь он стоял, вытанцовывая в замедленном темпе замысловатую джигу, чтобы как можно меньше ног касалось обжигающего песка. Он не заблудился. Он всегда точно знал свое местоположение. Он всегда был здесь. Просто все остальное временно куда-то подевалось. Проведя некоторое время в раздумьях. Сундук повернулся, сделал очень медленный шаг - и врезался в валун. Сильно озадаченный этим, он попятился и сел. Им овладело такое чувство, будто его набили горячими перьями. Сейчас ему не помешали бы тенечек и порция приятного прохладительного напитка. После нескольких неудачных попыток он поднялся на вершину ближайшего бархана, откуда открывался непревзойденный вид на сотни других барханов. Глубоко в своем деревянном сердце Сундук ощутил тревогу. Им пренебрегли. Ему посоветовали отвалить. Его отвергли. А еще он выпил такое количество орака, что им можно было отравить небольшую страну. Если есть в мире что-то, в чем дорожная принадлежность нуждается больше, чем во всем остальном, так это человек, которому можно принадлежать. Сундук, полный надежды, нетвердой походкой зашагал по обжигающему песку. - Вряд ли у нас есть время знакомиться, - сказал Ринсвинд. В ту же самую секунду вдали с глухим грохотом, от которого содрогнулся пол, обрушилась часть дворца. - По-моему, нам пора... До него дошло, что он разговаривает сам с собой. Найджел выпустил из рук меч. Канина шагнула вперед. - О нет... - взмолился Ринсвинд, но было уже слишком поздно. Мир внезапно разделился на две части - та, в которой существовали Найджел и Канина, и та, в которой было все остальное. Воздух между двумя молодыми людьми потрескивал. Возможно, в их половинке мира раздавались далекие звуки оркестра, щебетали птицы, по небу неслись крошечные розовые облака и происходили прочие вещи, которые обычно случаются в подобные мгновения. Так что у каких-то там дворцов, рушащихся в соседней вселенной, нет ни единого шанса. - Послушайте, может быть, я все-таки успею представить вас друг другу, - в отчаянии вмешался Ринсвинд. - Найджел... - Разрушитель, - мечтательно подсказал Найджел. - Хорошо, Найджел-Разрушитель, - уступил Ринсвинд. - Сын Голозада... - Могущественного, - перебил его Найджел. Какое-то время Ринсвинд стоял с открытым ртом, после чего пожал плечами. - Ладно, кем бы он там ни был, - согласился он. - Ну, а это Канина. Довольно забавное совпадение, тебе будет интересно узнать, что ее отцом был... м-м-мф... Канина, не отводя взгляда от Найджела, протянула руку и обхватила лицо Ринсвинда пальцами - мягко, но так, что ее рука, сжавшись посильнее, могла бы превратить его голову в шар для игры в кегли. - Хотя я мог и ошибаться, - продолжил он, когда Канина отпустила его. - Кто знает? Кого волнует? Какое это имеет значение? Они даже не видели его. - Пойду-ка посмотрю, может, шляпу удастся найти? - предложил Ринсвинд. - Хорошая мысль, - пробормотала Канина. - Меня, конечно, убьют, но я ничуточки не возражаю, - добавил Ринсвинд. - Замечательно, - отозвался Найджел. - Думаю, никто даже не заметит, что я ушел, - не унимался Ринсвинд. - Чудно, чудно, - откликнулась Канина. - Скорее всего, меня разрубят на мелкие кусочки, - заметил Ринсвинд, продвигаясь к двери со скоростью умирающей улитки. Канина моргнула. - Какая шляпа? - переспросила она и тут же вспомнила: - Ах, та... - Я уж даже не надеюсь, что вы двое сможете помочь мне, - предположил Ринсвинд. В отдельном мирке Найджела и Канины птицы устроились на ночлег, крошечные розовые облачка умчались прочь, а оркестр уложил инструменты в чехлы и потихоньку смылся веселиться в ночном клубе. Какая-то часть реальности вернулась на место. Канина с трудом отвела восхищенный взгляд от восторженного лица Найджела и перевела его на лицо Ринсвинда. Средняя температура взгляда сразу понизилась. - Послушай, ты ведь не скажешь ему, кто я на самом деле? - взмолилась она. - Только парням приходят в голову интересные мысли, как... В общем, если ты это сделаешь, я лично переломаю тебе все... - Я буду слишком занят, - перебил ее Ринсвинд. - Вы же не собираетесь помогать мне искать шляпу. Хотя я не представляю, что ты в нем нашла? - Он хороший. Я редко встречаю хороших людей. - Да, что ж... - Он смотрит на нас! - Ну и что? Надеюсь, ты его не боишься? - А вдруг он со мной заговорит?!-Ринсвинд оторопел. Уже не в первый раз он заметил, что в мире существуют целые области человеческих переживаний, прошедшие мимо него - если только области могут проходить мимо людей. Возможно, это он прошел мимо них. Ринсвинд пожал плечами и спросил: - Почему ты так легко согласилась идти в гарем? - Мне всегда хотелось знать, что там происходит. Наступило молчание. - Ну и? - не вытерпел Ринсвинд. - Ну, мы все сидели тут, а потом, через какое-то время, пришел сериф, потом он подозвал меня к себе и сказал, что раз я новенькая, то теперь моя очередь, а потом... ты ни за что не догадаешься, чего он хотел от меня. Девочки говорят, это единственное, что его интересует. - Э-э... - С тобой все в порядке? - Прекрасно, прекрасно, - пробормотал Ринсвинд. - У тебя все лицо блестит. - Нет, у меня все прекрасно, прекрасно. - Он попросил меня рассказать ему сказку. - О чем? - подозрительно осведомился Ринсвинд. - Девушки сказали, что он любит сказки, в которых действуют кролики. - Ага. Кролики. - Такие маленькие, белые и пушистые. Но я знаю только те сказки, которые рассказывал мне отец, когда я была совсем маленькой, и не думаю, чтобы они были очень уместны. - Мало кроликов? - Много отрубленных рук и ног. - Канина вздохнула. - Вот почему ты не должен рассказывать о моем прошлом ему, понимаешь? Я просто не создана для нормальной жизни. - Сказки в гареме - это, черт возьми, вовсе не нормально, - возмутился Ринсвинд. - Это никогда не привьется. - Он снова на нас смотрит! - схватила Ринсвиндову руку Канина. Он стряхнул ее ладонь, помянул Создателя и торопливо подошел к Найджелу, который схватил его за другую руку и спросил: - Надеюсь, ты не выдал меня? Я не переживу, если ты сказал ей, что я только учусь быть... - Нет-нет. Она лишь хочет, чтобы ты нам помог. Это нечто вроде поиска идеала. Глаза Найджела заблестели: - Ты имеешь в виду индеи? - Чего-чего? - Так написано в книге. Там говорится: "для того, чтобы стать настоящим героем, нужно иметь индею". Ринсвинд наморщил лоб: - Это что, какая-то птица? - Думаю, это скорее что-то вроде обязательства, - возразил Найджел, но без особого убеждения. - По мне, так это больше похоже на птицу, - заявил Ринсвинд. - Точно, я как-то читал о ней в собрании басен о животных. Крупная. Не умеет летать. Большие лапы, вот. По мере того как его уши впитывали то, что произносили его уста, лицо Ринсвинда теряло всякое выражение. Пять секунд спустя вся троица покинула гарем, оставив позади себя четырех распростертых на земле стражников и гаремных дам, которые устроились поудобнее и приготовились рассказать друг другу пару-другую сказок.