Мартин Иден

Глава 34

Артур остался у калитки, а Руфь поднялась по ступенькам Марииного крыльца. Она слышала быстрый стук пишущей машинки и, когда Мартин впустил ее в комнату, увидела, что он заканчивает последнюю страницу какой-то рукописи. Руфь приехала удостовериться, будет ли он у них на обеде в День благодарения, но не успела, Мартин был слишком полон другим.

- Послушай, сейчас я тебе это прочту! - воскликнул он, раскладывая экземпляры и аккуратно выравнивая стопки. - Это последний мой рассказ, он совсем непохож на все прежние. До того непохож, что мне даже страшно, и все-таки в душе я надеюсь, что он получился. Будь судьей. Это из жизни на Гавайях. Я его назвал «Уики-Уики».

Лицо Мартина горело жаром творчества, а Руфь в его холодной комнате пробирала дрожь, и при встрече ее поразило, какие холодные у Мартина руки. Она внимательно слушала, пока он читал, и хотя, изредка поднимая глаза, он видел на ее лице одно лишь неодобрение, но, дочитав, спросил:

- Честно, что ты об этом думаешь?

- Я... я не знаю, - ответила Руфь. - А это можно... по-твоему, это удастся где-нибудь напечатать?

- Боюсь, что нет, - признался Мартин. - Для журналов слишком сильно. Но рассказ настоящий, честное слово, настоящий!

- Но почему ты упорно пишешь так, что тебя заведомо не напечатают? - неумолимо продолжала Руфь. - Разве ты пишешь не для того, чтобы заработать на жизнь?

- Да, верно, но проклятый рассказ оказался сильней меня. Я не мог удержаться. Он требовал, чтобы его написали.

- Но этот герой, этот Уики-Уики, почему он у тебя так грубо выражается? Конечно же, такая грубость оскорбит читателей, и конечно, именно поэтому редакторы справедливо отвергают твои работы.

- Потому что настоящий Уики-Уики разговаривал бы именно так.

- Но это дурной вкус.

- Это жизнь, - горячо ответил Мартин. - Это правда. Это настоящее. А я должен писать жизнь такой, какой я ее вижу.

Руфь не ответила, с минуту длилось неловкое молчание. Мартин не мог толком ее понять оттого, что любил, а она не могла его понять оттого, что слишком он был крупен и не укладывался в тесные рамки ее понятий.

- Кстати, я получил гонорар в «Трансконтинентальном», - сказал Мартин, стараясь направить разговор в более спокойное русло. Перед глазами предстала усатая троица, какой он ее видел напоследок, выжав свои четыре доллара девяносто центов и проездной билет, и он фыркнул.