" Разные полюса "

Глава 7.

Мчась под тёмным небом освещаемым лишь слабым лунным сиянием, мужчина, пребывая в состоянии лёгкого опьянения, наплевав на все правила давил педаль в пол. Что ещё остаётся, когда с одной стороны стоят обязательства перед самим собой и главное всем миром, а с другой - тайные желания, которые боишься раскрыть даже самому себе. Кто-то напрочь лишён совести, когда как кому-то она достаётся в избытке. Тариэдили терзался в муках раскаяния, его приводили в ужас мысли о собственных желаниях, перекрывали кислород мечты, которым не суждено сбыться .
Он со звуком затормозил у дома, крыльцо которого освещали фонари. Два громких стука в дверь и не важно, что ночь близилась к рассвету. Через некоторое время дверь распахнулась.
- Что ты здесь делаешь ? - недоумевая спросила Ариадна, прикрывшись халатом. Впервые увидев девушку безоружной, совсем не готовой к встрече с ним, сонной и красивой как никогда ранее, Савва шумно вздохнул оттягивая ворот рубашки, будто задыхаясь.
- Я сам не свой...
- Ты изменился. - ретировавшись, привычно холодно ответила она, скрестив руки на груди. Невзначай разглядывая своего жениха, она отметила, что мужчина явно не в самом трезвом состоянии и кажется отчаявшимся.
- Я не должен быть так груб. - слова звучали тихо, с толикой хрипотцы. Он сделал пару шагов вперёд, переступив порог и наступая на неё. Ариадна попятилась к стене, когда Тариэлиди захлопнул дверь и скинул пиджак на рядом стоящую тумбу.
- Я обидел тебя, - он подошёл к ней, загнанной в угол, но все ещё пытающейся казаться отстраненной. - как бы ты не старалась это скрыть, я знаю, что обидел, знаю, что поступил не по - мужски.
- Надеешься, что я кинусь от счастья тебе в ноги ? - презренно фыркнула она ткнув пальцев в его тяжело вздымающуюся грудь.
- Нет, просто помолчи.
- И это ...
- Ариадна... - не дал он ей договорить уперевшись одной рукой в стену, а другой прижав полные губы холодными пальцами. - Просто помолчи.
Он толком и не осознал, просил он прощение за свою грубость или все же за то, что слишком увлёкшись юной особой, так отличающейся от содержимого в его мире и так точно притягивающей своей чужеродность, что чуть не совершил непоправимое на балу. Савва знал точно, что не имеет права поступать так, знал, что у него уже есть невеста, которую он знает с пелёнок, знал, что теперь обязан ей исповедью.
- Не гони... - сказав это, он нагнулся и поцеловав девушку, ответившую ему той же страстной пылкостью, обвил руки вокруг неё и предался беспамятству.