Рота Его Величества Анатолий Дроздов

21

Крупный, пузатый мужчина лежал на спине и похрапывал, сложив руки на голой груди. Его большой рыхлый живот колыхался в такт вдохам и выдохам. За мужчиной, у стены, завернувшись в одеяло, спала женщина. В комнате стоял стойкий запах перегара, омерзительно пахло папиросными окурками.

— Буди! — приказал Семенихин.

— Товарищ комиссар государственной безопасности! — испугался адъютант. — Генерал меня убьет!

— Правда? — усмехнулся нарком и пнул сапогом в бок спящего.

Тот замычал и выругался.

— Встать! — Семенихин ударил сильнее.

Генерал очумело вскочил и захлопал глазами.

— Какая блядь?!

— Молчать! — рявкнул нарком.

За спиной генерала испуганно пискнула женщина.

— Убрать! — приказал Семенихин, указывая на нее.

Перепуганный адъютант набросил на женщину одеяло и, прихватив ее одежду, вывел за дверь. Узнавший гостя генерал понурил голову.

— Хорошо служите, товарищ Жаголкин! — сказал нарком, когда дверь закрылась. — Мягко спите, сладко пьете, тешите похотливое тело. А?

Генерал промолчал.

— Знаете, зачем я здесь?

Генерал не ответил.

— Поясню! — продолжил нарком, нисколько не огорченный его молчанием. — Вам, как командующему тылом армии, было поручено провести на освобожденных территориях заготовку зерна и прочих продуктов, на что вам выделили средства. Государственный банк Союза отчеканил золотые монеты специально на эти цели. Приказом Верховного главнокомандующего были определены цены, чрезвычайно привлекательные для местного населения. Товарищ Курочкин строго-настрого приказал относиться к веям, как к братьям. А что сделали вы? Приказали расплачиваться советскими деньгами! Бумажными, совершенно неизвестными местному населению, не признаваемыми им, вдобавок по грабительскому курсу! Золотой рубль Новой России стоит десять советских, вы же приказали платить рубль за рубль. На сэкономленное золото вы окунулись в вихрь удовольствий, представленный в оккупированных городах: рестораны, кабаре, проститутки... Одну из них только что увели, не так ли?

Жаголкин продолжал молчать.

— Моральное разложение советского командира — вещь неприятная, но не смертельная, — продолжил нарком. — Самое тяжкое наказание — увольнение от службы. Однако рассмотрим последствия ваших действий. Веи повсеместно отказываются продавать зерно. Дошло до стычек с заготовительными отрядами. Один из них бесследно исчез. Зерно прячут, закапывают в землю. График поставок сорван; суда, доставившие боеприпасы, уходят в Союз порожними. Но и это не самое страшное. На захваченных территориях стало возникать подполье, в лесах — партизанские отряды. Они пока редки и малочисленны, и дело не в них. Любой проникший сюда диверсант или шпион находит горячую поддержку в станицах и городах, в результате противник великолепно осведомлен о дислокации наших войск, их численности и вооружении. Он наносит удары в наши слабые места. Наступление провалилось, мы катимся назад, в станицах красноармейцам стреляют в спину, и все из-за того, что генералу Жаголкину и его подчиненным захотелось красиво пожить.