Перси Джексон и Лирник (певица) Аполлона

Глава 3

Сражаться с автоматоном - дело грязное. Сражаться с автоматоном на глазах у толпы смертных - это один шаг к созданию катастрофы. Мне некогда было думать о безопасности смертных, о чувстве самосохранения или о плане захвата автоматона. Мне нужно было как можно скорее эвакуировать людей из Таймс-Сквер, не устроив при этом массового панического бегства.
Как только мы выбрались из толпы, я поспешил к ближайшему копу и схватил его за плечо.
- Эй! - крикнул я ему. - Сюда направляется автомобильный кортеж президента! Нужно как можно скорее очистить улицы!
Я указал в сторону седьмого авеню. Естественно, там не было никакого кортежа, но я очень постарался представить себе один из них.
Как вы поняли, некоторые полукровки могут контролировать Туман. Они могут заставить людей видеть то, что пожелают. Я был не очень хорош в этом деле, но мне пришлось рискнуть. Визиты президента были здесь привычным событием, поэтому я понадеялся, что полиция купится на мой блеф, особенно тогда, когда в городе находились председатели ООН.
По всей видимости, он купился. Оглядев мой воображаемый ряд лимузинов, он скривился и что-то передал своему коллеге по рации. Из-за воска в ушах я не слышал их разговора, но все остальные копы, находящиеся на площади, стали легонько подталкивать толпу в сторону переулка.
К сожалению, автоматон достигла центральной сцены.
Мы все еще находились в пятидесяти футах от нее, когда она схватила микрофон и постучала по нему. По улицам раздалось эхо от его ударов.
- Гроувер! - закричал я. - Лучше бы тебе начать играть на этой лире!
Если он и ответил мне, то я этого не слышал. Я рванул в сторону сцены.
Работники были слишком заняты своим спором с полицией, поэтому даже и не пытались меня остановить. Я поднялся по лестнице, достал свою ручку из кармана и снял с нее крышку. У меня в руках появился Анаклузмос, мой меч, хотя я и понятия не имел, как он мог мне помочь. Аполлон не погладил бы меня по голове, если бы я уничтожил его бэк-вокалиста.
Я был всего в двадцати футах от автоматона, когда произошло множество интересных вещей.
Золотая дива взяла настолько могущественную ноту, что даже я услышал ее сквозь восковые шарики в моих ушах. Ее голос был таким грустным, что это разбивало мне сердце. Он был наполнен желанием, стремлением. Пусть воск в моих ушах и заглушал ее пение, но это ничуть не мешало мне захотеть упасть на колени и раздаться громкими рыданиями - что как раз и сделали несколько тысяч людей на Таймс-Сквер. Машины остановились. Полиция и туристы упали на колени, всхлипывая и обнимая друг друга в знак утешения.
Тогда я услышал еще один раздавшийся звук - неистовое бренчание Гроувера по струнам волшебной лиры Аполлона. Я плохо слышал, но я мог почувствовать накопившееся в воздухе магическое напряжение, сотрясающее сцену у меня под ногами. С помощью нашей эмпатической связи, я уловил некоторые отрывки из мыслей Гроувера. Он пел про стены, пытаясь создать клетку вокруг автоматона. Хорошие новости: это вроде как работало. Прямо из-под сцены между мной и автоматоном выросла кирпичная стена, опрокинувшая микрофон и 'заткнувшая' золотогласную диву. Плохие новости: к тому времени, когда я понял суть всего происходящего, я не смог остановить движущую во мне силу. Я впечатался прямо в неоштукатуренную стену, а затем незамедлительно упал автоматону прямо на голову, обрушив на него при этом около тысячи кирпичей. Мои глаза заслезились. Казалось, что я сломал себе нос. Прежде чем я сумел сориентироваться, автоматон выбралась из-под кучи кирпичей и оттолкнула меня в сторону. Она подняла свои руки в триумфе, будто бы все происходящее там было ее хорошо запланированным фокусом.
Она запела:
- Та-да!
Она больше не зачаровывала, но ее голос все еще будоражил. Смертные прекратили рыдать и поднялись с колен, раздавшись овациями и радостными возгласами.
- Гроувер! - закричал я, будучи не уверенным, что он меня слышит. - Сыграй что-нибудь другое!
Я подобрал свой меч и поднялся на ноги. Она проигнорировала мои попытки схватить ее (что было равносильно попытке схватить фонарный столб) и продолжила петь.
Когда я снова напал на нее и попытался выбить из равновесия, температура на сцене начала подниматься. Автоматон пела на древнегреческом, но мне удалось уловить некоторые слова: Аполлон, солнечный свет, золотой огонь. Это была своего рода ода богу. Ее металлическая кожа нагрелась не на шутку. Я учуял запах чего-то горелого, и это оказалась моя футболка.
Я как можно дальше отскочил от дивы. Моя одежда дымилась. Воск в моих ушах растаял и стекал по моим щекам, так что теперь я мог четко слышать ее пение. Все люди на Таймс-Сквер начали изнемогать от жары.
Где-то возле ограждений, Гроувер, словно сумасшедший, заиграл на лире. Но он был слишком обеспокоен, чтобы сосредоточиться. С неба посыпались кирпичи. Один из громкоговорителей на сцене превратился в курицу. Возле ног автоматона появилась тарелка с энчиладами.
- Это бесполезно! - закричал я, пытаясь одолеть боль от растущего тепла. - Пой о клетках! Или о кляпах!
В воздухе стоял невыносимый жар, словно мы топили доменную печь. Если бы автоматон продолжила в том же духе, то весь Мидтаун охватило бы пламя. У меня больше не было сил и желания играть в хорошего мальчика. Как только автоматон начала напевать следующий куплет, я, держа в руке Анаклузмос, сделал выпад в ее сторону. Она отскочила назад с ошеломляющей скоростью. Кончик моего меча находился на расстоянии всего нескольких сантиметров от ее лица. Я заставил ее замолчать, чему она, естественно, не обрадовалась. Она с отвращением посмотрела в мою сторону, сосредоточившись на моем мече. На ее металлическом лице появился страх. Большинство магических существ знали о небесной бронзе предостаточно, чтобы этот металл вызывал у них уважение. Один хороший удар мог превратить их в кучку пыли. - Сдавайся, и я не обижу тебя, - сказал я. - Мы просто хотим вернуть тебя Аполлону.
Она развела руки. Я испугался, что она снова начнет петь, но вместо этого она обратилась. Ее руки трансформировались в золотые крылья. Лицо вытянулось и у нее вырос клюв. Тело автоматона уменьшалось до тех пор, пока она не превратилась в пухленькую металлическую птичку размером с перепел. Я не успел среагировать, и маленькая птичка взмыла в воздух, полетев прямо на верхушку ближайшего здания.
Гроувер поспешил ко мне на сцену. Все смертные, находящиеся на Таймс-Сквер и ранее изнывающие от жары, начали приходить в себя. От тротуара все еще шел пар. Полиция начала отдавать приказы, пытаясь очистить участок. На нас же никто внимания не обращал.
Я наблюдал, как металлическая птичка кругами летела наверх, пока не исчезла за самым высоким рекламным щитом на Таймс-Тауэр. Вы, вероятно, видели это здание на фотографиях: высокое и узкое, нагромождённое светящимися рекламными объявлениями и экранами Джамботрона [огромный телевизор, который устанавливают на стадионах и концертах].
Честно говоря, я чувствовал себя паршиво. Из моих ушей вытекал горячий воск. Меня запекли во фритюрнице до средней степени зараженности. Казалось, будто мое лицо встретилось с кирпичной стеной... что было правдой. Во рту у меня был металлический привкус крови, и я действительно начинал ненавидеть музыку и
перепелов.
Я повернулся к Гроуверу.
- Ты знал, что она может превращаться в птицу?
- Э-э, да... но я забыл об этом.
- Замечательно, - я легонько пнул тарелку с энчиладами, лежащую у меня возле ног. - Не мог бы ты призвать на помощь что-то более полезное в следующий раз?
- Прости, - пробормотал он. - Когда я нервничаю, я хочу есть. Так что мы теперь будем делать?
Я поглядел на верхушку Таймс-Тауэр.
- Золотая девочка выиграла первый бой. Пришел черед второго раунда.