5 seconds of death.

Новенькая.

 Песня: Fifth Harmony – Who Are You

  Дорога знакома до мелочей. Едем из Хатчинсона, Канзас, от бабушки Хлои. В этом месте ничего не ранит и не разочаровывает. Каждое утро, стоит только выйти из дома, со всех сторон манит запах свежей выпечки, а если мы пробираемся в загородный дом, то попадаем в райское место миссис Джоселин. На ранчо всегда топлёное молоко и чёрный хлеб, корзины ягод и огромные зелёные поля. Это единственное место, где душа обретает спокойствие, и всё, что нужно каждому из нас — вдохнуть полной грудью. Последние три дня дали возможность побыть настоящими, вдали от мест, где боль разъедает, словно серная кислота.
  На подъезде к Талсе заезжаем в супермаркет, запастись едой, чтобы не вернуться в опустевший везде дом. Хлоя спит на заднем сиденье, уткнувшись в толстовку Калума и наполняя лёгкие его запахом. Обходим прилавки, пополняя корзину овощами и фруктами, стейками, зубными щётками с пастой и презервативами.
— Рассчитывайся, мне надо в туалет, – шепчу парню, направляясь к двери. — И возьми кофе.
  Телевизор включен на музыкальном канале, шагаю, осматривая холодильники с мороженым. Уже на выходе из заправки останавливаюсь завязать шнурки.
— Кира?
  За спиной знакомый голос, до последнего не решаюсь повернуться. Это не Хлоя, точно не Люк или высланная ориентировка, значит...
— Алекс? – всматриваюсь в девушку, начиная улыбаться.
  Встречаемся в тёплых объятиях. Волосы так же пахнут клубникой, а голубые глаза радостно осматривают каждый сантиметр меня. Только в эти секунды понимаю, как отвратительно позволяла себя вести с девушкой, и на мгновение становится стыдно. До сих пор не могу поверить, что спустя побег и четыре месяца Александра Черье стоит напротив.
— Что ты здесь делаешь? – из светлых глаз катятся слезы.
— Мы едем домой... Чёрт, так рада снова увидеться!
  Эти слова вырываются неожиданно, застав врасплох ускальзывающие чувства. На кассе стоит Хеммингс, недовольно хмыкая из-за ожидания. Саша работает на заправке, являющейся единственным шансом на новую жизнь и страховкой от тюрьмы. В восемнадцать не светит исправительная школа и аккуратные платья с косичками. Она боится сесть за решётку с момента, когда девочке с веснушками стукнуло тринадцать, и история Александры Черье - трагическая мелодрама в сравнении с трудными характерами остальных учениц Оклахомского лагеря строгого режима.
   С самого детства в доме царили мир и счастье,  уверенность в завтрашнем дне и защита. Отец - полицейский со стажем двадцать лет, пропадал на работе куда больше, чем проводил время с семьёй. Барбекю по воскресеньям раз в месяц, пару раз обед и никогда завтрак. Мать занималась страховкой, редко посещая офис и засиживаясь на работе дистанционно, чтобы отдавать свободное время детям. Джон старше на три года, в школе пользовался популярностью из-за команды по хоккею и обворожительных голубых глаз. Алекс мечтала стать художницей, благодаря брату была в курсе всех событий и лучших вечеринок, и не могла представить, что жизнь может перестать быть сладкой с первыми лучами восходящего солнца. 
   В таком ритме прошли последние пять лет, мистер Черье получил новое звание и День Благодарения, Рождество и Пасха чередовались между собой, когда за праздничным столом сидело только трое. Женщине не хватало мужа, одинокие вечера сменялись на встречи с подругами, спустя месяцы с вином и тишиной. Дети росли, Александра считалась лучшей художницей средней школы в Миннесоте, а хоккейная команда сына тренировалась в Канаде несколько месяцев - грех упускать такую возможность. Эбигейл Ава Черье становилась тенью дома на повороте к центру от главного шоссе, скапливая невысказанные чувства. Если бы мать дала шанс этой семье ещё раз, если бы обратилась к психологу вовремя, а не протирала стулья нарколога через пять месяцев.  В этой истории слишком много "если бы", миссис Черье не помогало лечение и группы поддержки, она срывалась и скрывалась, чтобы муж обратил внимание, если не в собственной спальне, то в местных закаулках или притонах. Эбигейл стала призраком Миннеаполиса, и если бы она знала, что за игру затеяла и с кем, то заочно почувствовала бы вкус проигрыша во рту. А пока там только таблетки оксидона под языком и лопающиеся капилляры.
   В октябре 2011 отец подписал смертный приговор для жены, сковывая руки наручниками и увозя в автомобиле с мигалками в полицейский участок. Суд приговорил Эбигейл Аду Черье к восьми годам лишения свободы за употребление и хранение наркотиков. Осталось три года, и за бунтарство срок явно не скостят по условно досрочному. 
    Алекс не знала, что попадёт в исправительную школу из-за купания в фонтане и вандализма. Не знала, что из-за отвращения к двум главным мужчинам в жизни появится ненависть, и сердцу будут приятны лишь особи её пола. Не знала, что после девяти месяцев учёбы не захочется уходить, да и некуда будет податься. Кроме Мэдисон и Греты у Черье не было никого, а потом в лагерь бунтарок попали двое, и жизнь в корне изменилась. Задира и её успокоительное, зелёные глаза и цвета шоколада, блондинка и брюнетка. Черье с первой секунды увидела нечто большее, чем просто красть вещи и бежать от местных охранников. Они рисовали истории разноцветными карандашами, а девушка с веснушками - их в своём блокноте чёрной ручкой, запечатывая на страницах въедающиеся в сердце образы.   
   Мэдисон отпустили три месяца назад, и она, как обещала, уехала из Оклахомы, чтобы никогда не встречаться с кем-то по фамилии Свон. Устроилась домработницей в богатый район в Аризоне, обворовывая мелкими шагами и копя на новую жизнь. Что-то останется неизменным: незаконная попытка заработать вкупе с хитростью. Рыжеволосые лисы умеют выходить сухими из воды. Наша уж точно.
— Не объяснишь, что происходит? – Люк берёт пакеты с продуктами, подходя ближе.
— Она едет с нами, – хватаю подругу за руку, направляясь к машине.
— Полагаю, тот самый брат с проколотой губой и бездонными голубыми глазами.
  Я не спала почти двое суток, ночью не получается сомкнуть глаза. По возвращению в авто Худ успела проснуться, так же радостно приветствуя старую знакомую и запирая в объятия. Люк за рулем, рядом с ним Хло, мы с голубоглазой на заднем сиденье.
— Может хоть ты объяснишь? – Хеммингс поворачивается к шатенке, удостоверяясь, что мы чересчур увлечены беседой и новым плейлистом.
— Алекс из исправительной школы.
— Временная подруга?
— Хм-м... Нет, – Хло издает смешок. — Держи девушку поближе, если хочешь, чтобы она так и осталась твоей.
— Лесбиянка?
— Ага, – моя лучшая подруга улыбается, допивая горячий шоколад.