5 seconds of death.

Прошло четыре месяца. 

   Несколько недель назад Хлою выписали из больницы. Гипс сняли, как и швы, от ужасной аварии остаются шрамы и неприятные воспоминания. Раз в две недели подруга проходит обследование, убедиться, что с ребёнком всё в порядке. Что с дочкой всё в порядке. Сложно проверить, что через считанные месяцы у Худов будет крошечная девочка, имя которой остаётся загадкой нашей семьи. За последние полтора года жизнь в корне изменилась, не давая шансов на ошибки. Но мы только и делали, что ошибались.
   Я совершенно не готова к этой жизни. Дни проходят, не давая улавливать моменты, заканчивая удушьем любые начала. В чём-то виновато время, в чём-то обстоятельства, но большинство петель на своей шее затягиваю сама.

— Анкета занимает около пятнадцати минут, завтра мы назначим беседу со специалистом, и тогда уже встретимся лично обсудить лечение.
   В комнате улыбчивая медсестра и белые стены, ловлю неприятное и раздражающее дежавю закрытого блока в исправительной школе почти год назад. Что мы здесь делаем? Почему на столе документы с подписью Стефани Оллфорд, и зачем брат притащил с утра пораньше в больницу? 
— Я не буду ничего писать. Я здорова.
— Конечно, с Вами всё в порядке. Мы лишь сделаем обследование и поговорим.
— Нет.
— Но, Кира...
— Я. СКАЗАЛА. НЕТ! Где мама? Где Люк? Моя подруга скоро родит девочку, не могу оставаться тут... Нужно домой. – толкаю женщину, выбегая из комнаты.
   Блондин стоит у регистратуры, оставляя подпись на последнем бланке и проверяя уведомления телефона, чтобы встретиться с Худ на парковке. Она на втором этаже делает УЗИ, мы на пятом у психолога. Как только парень видит меня в конце коридора, заскакивающую в лифт, в голове что-то щёлкает. За этот год многое изменилось, но кое-что стало совсем иным: взгляд. Его грустный и потухший взгляд, когда рядом оказывается сводная сестра с багажом проблем. Я стараюсь избегать его как можно больше, чтобы дать возможность наслаждаться жизнью; перечитала всю библиотеку Стива, научилась готовить и уходить в лес, где излюбленная поляна с незабудками раскрывала свои объятия для одеяла и поломанной внутри девочки.
— Твою мать! – выдает Хеммингс, хватая за руку у машины. — Зачем ты это сделала? Ненормальная!
  Молчу. Всего лишь оттолкнув медсестру, на плечи обрушилась тонна негатива и чувство вины. Перебираю в голове произошедшее снова и снова, не понимая, где оступилась. Последние годы мы прожигали свои жизни, не замечая, как теряем контроль. Сигареты, наркотики, алкоголь и бесконечный секс. Это не мы. Это испорченная версия шестерых. Всегда делая всё, чтобы защитить семью, из рук ускользает надежда. Отсчёт начался год назад, когда погиб Майкл — минус один. Карточка Калума в психиатрической больнице — минус два. Когда Алекс забрали в тюрьму — минус три. Минус четыре стало, когда я подсела на антидепрессанты, выпивая в два раза больше суточной нормы и доводя организм до зависимости. И так слабый организм.
    После обеда мы собираемся на крыше высотки Эштона, как и каждую среду, чтобы выпить кофе со свежей выпечкой и обсудить миллион тем, приходящих на ум. Никогда не надоедает. Мэдисон спрашивает о поездке в больницу, моя лучшая подруга достаёт снимок узи и показывает какие-то очертания человека внутри себя, и когда разговор доходит до визита психолога, в нас с братом что-то разбивается в одночасье. Блондин устало мотает головой, шум разбивает тяжёлый вздох Ирвина, дурацкое ощущение, что что-то не так.
   Калум приносит полароид, запечатляя эту среду на маленьких фотокарточках. В доме целая архивная коробка, которую начали вести три года назад, когда Худы пошли на первое свидание. Подумать только... Три года пролетевшей жизни, как по щелчку пальцев. Когда время успело так ускорить бег? 
   Эштон работает над делом Алекс и собирается подать иск, чтобы дело пересмотрели снова. Пересмотрели, и освободили черноволосую из-за дурацкой ошибки следователя. Он верит в себя, и мы - главная опора и поддержка. 
   Просидели до захода солнца на крыше двадцатиэтажного дома. Размешивали свежий воздух с запахом дыма, смеялись до боли в животе и очень много молчали. Одновременно родные, но такие чужие люди... Не узнают меня, как и сама, впрочем, нужно проветрить голову и подарить миру чувство свободы. Мой мир - пять человек здесь, один за решёткой, один под землёй, два в доме на окраине города.