Воспламеняя небо

Пролог. Надежда умерла последней

Праздничное предвкушение давило на мозг.
Нет, правда, вся эта суматоха вокруг выпускного была слишком утрирована и пока я беспорядочно перекладывала волосы с одного плеча на другое, фоном мне служил слишком громкий шёпот накрашенных одноклассниц и отливающий глянцем, шелест пригласительных билетов.
Торжественная часть закончилась всего пару минут назад, а Ванесса уже блистала так, что любой парень был бы ослеплён чрезмерной подготовкой к школьному мероприятию. Мы не общались уже достаточно долго, за что любого другого начала бы грызть сварливая совесть, но к удивлению для самой себя, моя - искала лишь оправдания. А это уже не называлось совестью.
И за время моего отсутствия официальной версией было то, что после ссоры с мамой по поводу автомобиля (который, в последствии, вернули), я уехала в заповедник работать и там на меня напал агрессивный волк, и истекая кровью и последними нервами, меня увезли на скорой в больницу, а от туда повезли в лучший госпиталь Лондона. Отговорка не лучшая, но более реалистичная, чем если бы рассказать всю правду - моя мать забыла страшные смертельные минуты, в то время как спасение в мешочке было рассчитано на одного человека и являясь ценным, очень редким экземпляром, больше было не способно помочь моему другу, до сих пор не ведающему о своей настоящей жизни. С того самого дня прошло ровно трое суток.
Твёрдо цокая каблуками новой обуви и по пути подбирая летящий подол платья цвета только что созревших ирисов, едва распустившихся фиолетово - сливовым букетом с полуночно - синей сердцевиной, я спустилась по лестнице на первый этаж, чётко услышав, как за мной идёт Ванесса. Её выгоревшие кудри отхлестывали её по щекам, а с каждым новым взмахом локона, под тональной основой проступал яркий пунцовый румянец. Дойдя до выхода в школьный двор, я хотела уже выйти на улицу, чудом протиснувшись среди танцующих выпускников и переодически ничего не видящая из - за вспышек неоновых огоньков среди вечернего бунта в честь окончания школы, однако тут резко остановилась.
Я повернулась назад через плечо и сотни уложенных прядей разлетелись в разные стороны. В метре от меня стояла Несс и тут же открыла рот, чтобы сказать мне что - то и я тоже была готова слушать, но тут прямо у уха донёсся глухой стук, будто картон встретился лицом к лицу с более твёрдой поверхностью. Вздрогнув и отойдя на шаг, я, как животное, что реагирует на голос рефлексов, воззрилась на источник звука.
И меня ужасно не вовремя настиг его облик, напрочь выбивший все остальные мысли из головы.
Я не думала, что увижу его.
По стройным рукам скатывались складки белоснежной рубашки, распахнутый ворот обнажал лишенную загара кожу шеи, уверенно, пальцы, перетаскивали с заднего сидения коробки с вещами в другие руки, с которых не спадал знакомый темно - синий напульсник. Прежде замеченный мною, молодой человек у багажника машины , которого я ранее видела в баскетбольном зале, выглядел удивительно бодро, а в зеленовато - ореховых глазах сверкала искра нетерпения. Юноша оперативно принимал несколько коробок и бережно ставил одну на другую на землю, такую же сухую и нагревшуюся от цветных софитов, как моя голова.
Через распахнутую дверцу автомобиля на взгляд мне попался обшарпанный баскетбольный мяч, который покорно лежал на спортивной сумке с тремя белыми полосками сбоку. На поверхности мячика начала стираться надпись, наспех начерканная перманентным маркером и таким почерком, как у типичной известной личности, от чего вид предмета стал казаться каким - то раритетным. Вдруг, обзор мне перегородила спина Роберта и после секунды колебаний, он достал мяч из авто и кончиками пальцев стал крутить его перед собой. Короткий вздох и он подбросил его к одному пальцу, и мяч ту же молниеносно закрутился волчком так легко и быстро, будто проще жеста и нельзя было представить.
Я смотрела на этот мячик, крутившийся на кончике пальца и медленно понимала, что возможно, эти вращения косвенным образом характеризовали мою новую, слишком быстро раскрутившуюся жизнь. Смотрела и смотрела до тех пор, пока Роберт, то ли почувствовал моё присутствие у себя за спиной, то ли случайным образом заметивший какой - то кусок моего тела, резко развернулся и посмотрел своими пронизывающими, знающими насквозь, глазами. Они, удивительным образом, грели и охлаждали одновременно и непонятно было, какое чувство фигурировало больше.
- Оо...- протяжно протянул Роб, скользя взглядом по моим ногам. - Не думал, что ты все таки придёшь.
- Ты тоже вроде не собирался приходить. - в ответ на колкость, я бросила взгляд на пиджак, небрежно брошенный на крышу автомобиля.
По моему лицу было видно, какие противоречивые чувства сейчас бушевали внутри меня и дабы не показывать их, я гордо выставила подбородок, оглядывая его с оценочной стороны. Но мои попытки длились недолго, ибо юноша видел меня насквозь. И, скорее всего, это было его самым большим преимуществом и самым унизительным для меня.
- Я пожалуй, схожу за коробками...- шепнул на ухо Роберту парень и последним, что я запомнила, это остатки шлейфа его мягкого парфюма.
- Как твоя мама? - невозмутимо спросил Аллисон, кладя баскетбольный мяч в сумку, уже переложенную в открытый багажник.
- Ох, она...она впорядке. - фальшивая маска моментально дала трещину, через которую было отчётливо видно, как неуверенно двигаются мои дрожащие губы. - Даже и не подозревает о том, что случилось...к счастью.
Роб тяжело вздохнул, будто сделать глоток воздуха ему было сложнее, чем крутить баскетбольный мяч
- А Чейз?
- Ещё лучше чем она. И я единственный человек среди этой тройки, который не может не вспоминать что с ними случилось.. - и после будоражащих слов, я лишь сейчас отпустила подол платья и в месте, где я сжимала его с типичной женской силой, ткань пошла резкими помятыми линиями, слегка влажными от моих ладоней.
- Эй... - брови юноши поднялись вверх и он стал придвигаться ко мне ближе, вытянув руки вперёд.
В эти минуты, Роберт неожиданно болезненно напомнил мне меня саму, когда я сама также осторожно пыталась спасти хрупкую жизнь Чейза, только чтобы он не совершал суицида. Только в отличие от него, я не собиралась кончать с собой, а наоборот, терпела боль как могла - стиснув зубы и свои эмоции в тугой комок.
От настигающих слез, глаза стало жутко щипать.
- Роб, зачем? Зачем мы ты навещал Чейза в больнице?
- Откуда ты...
- Просто ответь.
Его руки в мгновении застыли и теперь он был похож на каменное изваяние, не подающих практически никаких признаков жизни.
- Да, я приходил к нему. Приходил, чтобы убедиться в том, что он точно все забыл, но...- парень замялся, размышляя о том, стоит ли ему говорить дальше или нет, поскольку его останавливала внезапно навалившаяся на меня, враждебность. - Где - то в глубине, далеко внутри, во мне горела малая крупица надежды, что он, возможно, что - то помнил.
Находясь в неком оцепенении, я вглядывалась в него с неподдельным желанием оставить в памяти хоть одну его черточку, будь - то изгиб брови или пунцовый покров губ.
А после, закачала положительно головой, наконец поняв, зачем все эти коробки - казалось, это волновало меня в последнюю очередь, но как же быстро меняются приоритеты. Теперь, эти злонравные собранные вещи так сильно впивались в меня своим видом, что чувство неизбежности жестоко закололо меня в грудь.
- Ты уезжаешь?
Клянусь, что я чётко услышала, как часто и гулко забилось его сердце, отдаваясь в пульсирующих висках. Роб сделал ещё шаг вперёд, опустив руки, как сдаются бойцы во вражеский плен.
- Да, Рейна. - краешек губы дёрнулся вверх и тут же опустился неестественно вниз. - Меня приняли в Университет Калифорнии, в Лос - Анжелесе. У меня в следующем сезоне игра, на которой меня возможно примут в НБА, если я им приглянусь, так что... Рей, тебя что - то беспокоит?
Я не сразу поняла, что он обращается ко мне. К горлу подкатывала тошнота с привкусом желчи потому, что я тоже должна была ему сказать нечто важное. И видимо по моему лицу было видно, как сильно меня гложет одна и та же мысль, я видела её во всем.
Чтобы долго не мучиться, я решительно подняла на него покрасневшие глаза, но вовсе не ради поиска поддержки.
- Я тоже должна тебе кое - что сказать...Только...- со стороны казалось, что я, буквально, усиленно давлюсь словами. - Вообщем, я уже предупредила Арчибальда и он меня понял...Я решила покинуть свой...народ.
Самым худшим ответом от него было то, что он вообще не выказал никакой реплики. Молодой человек стоял и не мог меня понять и лишь после некоторых раздумий, вдруг вылил на меня все, что хотел на тот момент. И я не в праве его винить :
- Как...Рейна? Но ты столько ещё не увидела! Не узнала наши обычаи, как мы живём, наше мировоззрение и...Это просто бессмысленно! Ведь в тот день, когда ты получила оружие Арчи хотел познакомить тебя с твоими Огненосцами. Они же ждали тебя. Очень долго. Целых...
- Восемнадцать лет, - сквозь эмоциональную давку, закончила я. - В этом - то и суть, что это все ВАШЕ. Да, я благодарна тебе за то, что смогла увидеть жизнь, которую мне было предначертано прожить изначально. Но как ни пыталась, я не могу принять то, что меня оторвали от всего этого. Не смогу принять то, что моя природа способна подвергать опасности столько людей. Слишком много от такой жизни непоправимых исходов : ты видел что случилось с мамой! И с Чейзом, он ведь не хотел такой жизни, раз хотел сброситься с моста! И если бы не моё вмешательство, они оба бы погибли! Но плата, которая осталась да мной дала непоправимые последствия...
При свете праздничных огней я ещё более изумилась, увидев, как преобразился Роберт. Из - под угрюмо насупленных бровей чувствовалась обузданный порыв злобы.
- О каких последствиях ты говоришь?
Он остановился.
Музыка, доносившаяся от куда - то сзади била ритмом в позвоночник, от чего все косточки задрожали, подстраиваясь под клубный бит. А тем временем, неизбежность осаждала горячую голову, к губам подкрадывалась судорожное чувство прощания и шокирующего понимания.
- Не важно, Роб...- прошептала я, чувствуя, как его прохладное дыхание охлаждает закипевшую кровь. Ещё секунда и кипящие слезы могли в любой непредсказуемый момент хлынуть из моих глаз.- Ты же все равно покидаешь город. Мы знали, что это случится когда - нибудь.
- Да, знали...
Он не смотрел мне в глаза. Томный взгляд был прикован чуть ниже кончика носа, яркая искра в нем постепенно затухала : длинные ресницы прикрывали голубое свечение зрачков.
Мне стало настолько всё равно, что станет со мной потом потому, что никогда я не хотела чего - либо больше, чем его.
Я была зациклена на его существовании.
И он припал к моему горящему лицу.
Губы почти не прикасались к друг другу, порхали над мягкой поверхностью, накрывали вечерней лихорадкой. Постоянно касавшись руками шеи, лица, сердце стремительно и гулко начинало колотиться. Руки, мощным плющом обвили дрожащую спину, бедра, плечи. Тела прижаты откровенно вплотную, никакой воздух не проходил сквозь щели, которых почти не оставалось. Ощущение абсолютной пустоты в теле, чувство полного отсутствия конечностей - все исчезло, отпустили, как дым по ветру. Только движущиеся губы, возгласы проникающие во рты и огромное, по - настоящему живучее сердце, качавшее кипящую, горячую кровь по венам и с пульсациями выбрасывающее свою энергию в губы. Внутри бился неровно пульс, то исчезая, то пропадая совсем. Но он держал все тело, не давая ни на секунду потеряться или растворится. Вспышки чувств били по рукам, что бесповоротно запутались в волосах. И почти не чувствовала, как сильные руки подняли меня меня к верху, притягивая к прикрытому торсу ещё сильнее. Бесстрашные, медленные взгляды на профиль, волосы, ключицы, пульсирующую венку на шее, скулы, арку Купидона - куда глаза, туда и поцелуи. В них было жадное, пылкое узнавание и дремучая, неведомая человеку - привязанность. И касания превратились в жару, дурман, растянувшиеся ещё на несколько сотен мгновений.
Запах любви щекотал кожу.
Отрываться не было сил, поэтому я даже не поняла когда я смогла снова видеть его лицо на расстоянии.
Пока ещё было не поздно, внезапно, его горячие губы примкнули к моей шее. Их мягкость мучительно медленно оставляла невидимый отпечаток на подрагивающей от возбуждения коже. До боли нежные руки так крепко держали меня, что я ощутила острый укол новых чувств, накатывающих на меня тёплыми волнами влюблённости.
Он всегда держал свой мужественный стан, не показывал того, что он чувствовал на самом деле и тут, каменный купол его безнадежной отрешенности дал трещину : те руки, которые охватывали всю меня целиком задёргались в бешеной лихорадке.
Голос его тут же звучал надрывно, словно ломался охладелый мрамор под чьими - то бесчестными руками :
- Я уеду. И теперь некому будет удержать меня от падения.
Вдруг, глаза мои с невообразимой скоростью заметались в разные стороны, словно ответ лежал где - то на поверхности, надо было лишь дотронуться до него. Но его не было.
Поэтому - то я и едва касаясь его, приложила сухие пальцы к его тёплому, живому запястью и еле - еле смогла отодрать от едва содрогающегося тела.
- Ты знаешь, что сможешь. - я провела кончиком ногтя по сухожилию на его кисти, а он незамедлительно перехватил мою ладонь и потом...отпустил. И рука моя безжизненно повисла рядом с бедром. - И без моей помощи.
Роберт посмотрел на меня так, что у него самого задёргалась жилка на лбу от волнения.
- Мы так могущественны, но так одиноки, Рей. Только ты могла видеть во мне того человека, кто мог подарить тебе счастье, но я не оправдал твоих ожиданий. Но я старался. - я видела, как он старался улыбаться, как старался держать себя в руках. И как сложно ему это давалось.
- Знаешь...- Меня вдруг посетила спонтанная мысль и я одной рукой залезла в сумочку и достала ту самую сложённую фотографию, хранившуюся у меня так долго без применения. Держа её белой стороной вверх, я вложила вещицу в согревшуюся ладонь. - Посмотри сюда. Я извлекла это фото из сотен других фотографий моей мамы потому, что увидела в ней большее.
Юноша бережно развернул бумагу и увидел на ней себя самого, в Лондоне, где под покровом тени, падающей от дома в его сторону, фотокамера засняла фрагмент, где вспышка попадает на его плечи, будто свечение проходило сквозь них. На фото, свет лежал большими раскрытыми ладонями у оснований рук, в жесте, подобному благословению.
И сейчас это знакомое до боли лицо смотрело на меня так, как никогда в жизни никто на меня не смотрел. Он понимал - что эти минуты и есть конец. Конец без начала.
С минутой позже, Роб уже не отпускал меня, придерживая мою голову руками так крепко, будто сейчас в них содержится смысл всего, что с ним произошло. И врятли это было так потому, что в признавая горечь поражения, я едва лишь заскрипела голосом :
- Я не умею прощаться...
Казалось, что он беззвучно засмеялся.
- Доверь это мне. От судьбы не убежишь, ты же сама это знаешь : вот и Феникс нас тоже догнал.
Дыша ему в шею и впившись в неё обеими руками, я чувствовала, как под ногами уходит земля и как, должно быть, безнадёжны наши чувства. Безнадёжны перед той, кто разжег в наших душах едкий огонь, заставляя терпеть удушение от густого дыма : перед птицей Фениксом.
- Тогда помни : я буду страдать по тебе... - напоследок, оставила слова я. В последний раз он приложился губами к моей макушке, выпустил руки из волос и сев в машину, где уже ждал его друг и завёл мотор.
Пыль от завизжавших шин обволокла моё лицо и застлала зрение в момент, когда машина тронулась с места.
Он уехал.
А я улыбалась. Потому, что знала, что он отныне находится в лучших руках - в своих собственных.