Жажда/Water

Глава 25 (Часть I).

Перед  тем, как оглянуться на прошедшие несколько месяцев, тебе приходится  задержать дыхание. Потому что волна боли и тошноты порой бывает просто  нестерпимой. А нехватка кислорода каким-то образом облегчает перенести  это.

Поэтому перед тем, как оглянуться на прошлое, задержи дыхание.

А потом, когда выдохнешь, ты можешь притвориться – пусть всего на краткий миг – что этих месяцев и вовсе никогда не было.

__________________________

В  ту ночь, когда она оставила его в прошлом, Гермиона спала в кровати  Джинни. И той же самой ночью она сказала, что не любит его. Она  чувствовала, как в голове Джинни роятся незаданные вопросы, и была  крайне признательна, что они такими и остались.

Как  только Гермиона поняла, что подруга заснула, то дала волю слезам. И в  полной тишине, лежа на своей стороне кровати, ее продолжала бить мелкая  дрожь. А с наступлением утра она ушла раньше, чем кто-либо в спальне  проснулся.

В  тот день коридоры были пустынны. Это было воскресное утро, и все еще  спали. Но ощущение было такое, что их и вовсе здесь не было. Такое,  словно на мили вокруг не было ни души. Она не слышала ни единого звука,  за исключением того, как кровь приливала к ушам, в то время как боль  водоворотом закружила на дне желудка.

Воскресенье  – день, когда он должен был уйти. Он должен был уйти к вечеру. Поэтому  Гермиона эти часы провела во дворе замка, слушая ветер, игнорируя  растущее чувство голода, которое еще и затуманило сознание. И только  лишь с наступлением сумерек она вернулась в башню. Открыла дверь. Пусто.  Никого.

Он ушел.

Прошло три дня. Три ночи без него, спящего в соседней комнате.

Боль,  что испытывала Гермиона, разъедала ее изнутри. Она шла спать и  просыпалась. А боль никуда не девалась. Она обжигала желудок и волной  поднималась к груди. И никуда не исчезала.

Она  посещала занятия - сидела молча и небрежно что-то записывала. Она  избегала показываться на завтраках, обедах и ужинах. Старалась держаться  в стороне от большого скопления народа. Она избегала всех. А к концу  дня возвращалась в гостиную, усаживалась на верхней ступеньке и пальцами  гладила деревянную обшивку двери его спальни, зная, что его за ней нет.  И не зная где он. Впустую мысленно повторяя последние сказанные ему  слова. Снова и снова. Каждый раз усиливая боль. Каждый раз разражаясь  слезами. И все это до тех пор, пока усталость не наваливалась с такой  силой, что она больше не могла думать, а потом она возвращалась в  кровать. Возвращалась к бессознательному забытью во сне.