Жажда/Water

Глава 6.

У Гермионы было одно воспоминание.

Самое дорогое, самое любимое воспоминание о ней, Гарри и Роне.

Это было в Норе, летом после четвертого курса. Был август, может быть, самый конец августа, и была, наверное, одна из самых мучительно жарких ночей в ее жизни. Слишком жарко, и слишком влажно, и вместо сна - только горячечные, неудачные, провальные попытки заснуть. По крайней мере, для Гермионы. Она до сих пор не могла понять, как, прости Мерлин, ухитрилась заснуть Джинни. А Гермиона только лежала, прилипая к простыням. Без малейшей надежды на что-нибудь вроде ночного сквозняка.

В ту ночь Гермиона решила, что она, без сомнения, относится к тем, кто предпочитает холод, а не жару. Разумеется, если это не такой холод, что трудно дышать. Тогда, скорее всего, лучше, чтобы было жарко, да? Только если это не так, как сейчас.

Мерзнуть или жариться?

Размышления ненадолго отвлекли ее. Мерлин, а что еще было делать? Лежать, смотреть в потолок, или в пол, или на Джинни, или просто в пространство сгущающейся ночи. Все это было совершенно неподвижным.

"Боже мой. Кажется, мне еще никогда не было так скучно", - думала она примерно каждые пять минут.

"Да. Все еще скучно".

И вдруг она услышала голоса из открытого окна. Мальчишки.

Голос Гарри.

― Думаешь, она не спит?

И Рон:

― Может, кинуть что-нибудь в окно?

― Давай. Только найди что-нибудь поменьше.

"Кинуть что-нибудь"? - Гермиона отбросила бесполезные размышления и бесполезные простыни и как можно тише подошла к окну. И как можно быстрее. Потому что нечего Рону кидать в их комнату что ни попадя.

Она высунулась в окно. Гарри и Рон стояли внизу на траве.

Гермиона нахмурилась. ― Вы, двое! ― крикнула она шепотом. ― Какого лешего вы там делаете?

Рон уронил камень на землю. Она заметила, что это был большой камень, и задумалась, в лучших традициях заботливой мамочки: - "Какого Мерлина он думал? Если бы он забросил сюда эту штуку, чем хорошим это могло бы кончиться"?

― Спускайся, Гермиона! ― позвал Гарри.

― Тише вы! ― ответила она, оглядываясь на Джинни. ― Зачем? Что вы там делаете в такой час?

― Все равно слишком жарко, чтобы спать.

― Окей. ― Если что-то на свете и могло предотвратить печально знаменитую гневную тираду Гермионы Грейнджер, то, пожалуй, и даже безусловно, только это.

Дальше воспоминание перескакивает немного вперед.

Они лежат на траве. Гарри, потом Рон, потом Гермиона.

Глядя вверх на самое огромное, черное, яркое небо, какое она когда-либо видела.

Они не разговаривали целых полчаса. Просто лежали. Просто дышали.

Ей уже было не так жарко. Она вдыхала прохладный воздух и почти дрожала. И это было прекрасно. Это было как раз то, что надо. Не слишком жарко, не слишком холодно. В конце концов Гермиона решила, что выбрать невозможно. И самое странное, ее это устроило.

Она чувствовала себя так...

Так...

Надежно. В безопасности.

Там. И тогда. Лежа рядом с двумя своими лучшими друзьями. Двумя мальчишками, которые нравились ей больше всех на свете. Мальчишками, без которых, даже в свои всего пятнадцать, даже зная их всего четыре года, она не представляла, как сможет обойтись. Вообще, когда-либо.

Она надеялась, что они постареют, но все равно не потеряют друг друга.

Гермиона уже любила их обоих. И ей вдруг захотелось им об этом сказать.

― Знаете, я...― Она замолчала.

"Нет, постой, - подумала она. - Может быть, лучше не говорить об этом так прямо"? - В конце концов, они же мальчишки. Они могут просто взять и высмеять ее.

К тому же, она страшно, до смерти устала. Лежа там и глядя в небо. И, весьма возможно, это была просто сентиментальная чушь, которую лучше не говорить вслух.

― "Знаете, я" - что? ― Разумеется, Рон.

― Я просто... Я просто надеюсь, что мы будем друзьями еще долго-долго.

Молчание.

― Рон?

― Ага. Я думаю, все будет окей.

Гермиона улыбнулась. Вот оно - Рон, который с ней полностью согласен. Конечно же, с совершенно неуклюжим совершенством. Я думаю, все будет окей.

Совершенно.

― Гарри, а ты? ― Она слегка повернула голову. ― Ты тоже надеешься, что мы останемся вместе? Когда повзрослеем?

― Наверное.

― Наверное?

― То есть, наверняка. ― Помолчал. Откашлялся. ― То есть, я совершенно уверен.

Ее сердце радостно забилось от этих слов. "Я совершенно уверен".

Прекрасно. Потому что теперь, когда они это сказали, так и должно быть. Они останутся друзьями – вот так, как сейчас, навсегда. Так, потому что нужно позарез, это основа существования, это абсолютно необходимая необходимость.

― Обещаете?

Гарри ответил первым. ― Да.

― Ты тоже, Рон. ― Она толкнула его в бок.

― Ладно, ладно, я обещаю.

― Хорошо.

Она услышала, как Рон перекатился на другой бок и что-то пробормотал Гарри. Что-то насчет "женщин".

И, Мерлин, наверняка она просто слишком устала – действительно очень устала – и слишком счастлива, потому что ей было наплевать. Наверняка. А еще она была в безопасности.

Очень надежно и безопасно - вот так лежать рядом с Роном и Гарри.

*******

Вот какое воспоминание было у Гермионы. Невероятно драгоценное.

Надежно и безопасно, потому что она знала. И знание согревало.

Она никогда их не потеряет.

Да. И, пожалуйста. Пожалуйста. Кто бы ни был там, наверху. Только они трое.

Сделай так, чтобы это никогда не изменилось.