САМВЕЛ

V. Утро после ужасной ночи

Было еще темно, до рассвета оставалось немного времени. Всадник на белом коне, окруженный толпою телохранителей, скакал по улицам взбаламученного города, появляясь там, где волнение было особенно сильным. Бесстрашно проносился он сквозь огонь и около зданий, уже готовых рухнуть. Его исключительная смелость заставляла думать, что он заколдован и никакая сила не смела его коснуться. В народе так о нем и говорили.

Это был Меружан Арцруни. Природа наделила его не только внушительной наружностью, но и громадным честолюбием, а жестокость его не имела границ. Кровь его предков ассирийцев, смешавшись с кровью армян и «вишапидов» из замка Джаймар, придала его могучему телу силу дракона. Грандиозная фигура его была стройна; он был очень красив собою, подобно Сатаилу — ангелу смерти.

В медных доспехах, при ярком свете пожарища, как светозарное солнце, ослепляющее взор, блистал он своей знатностью.

Повсюду, где он появлялся, смолкал шум, стихало волнение. Но зато вслед ему неслись глухие проклятия... Жители его собственного города проклинали его. А было время, и это было не так давно, когда на улицах того же города юные девушки бросали цветы под ноги его белого коня, а женщины воздавали ему хвалу...

Он проехал через большую площадь к своему дворцу. Прекрасный замок, украшенный колоннами, пылал. Он горел не от вражеского огня, а от поджогов горожан.

«Раз горят наши лачуги, пусть горит и дворец» — говорили они, поджигая замок. Он посмотрел на роскошное обиталище своих предков и в гневе отвернулся.

Дворец был почти пуст, так как княжеское семейство выехало на дачи, в вотчину Арцрунидов. В нем оставались лишь некоторые слуги.

На площади перед дворцом собралась огромная толпа. Это были главным образом женщины и дети, бежавшие из горевших домов. Их домашний скарб в беспорядке валялся на площади. Освещенная заревом пожара, группа этих ошеломленных, испуганных людей представляла тяжкое зрелище.

Меружан подъехал к ним.

— Не приближайся, князь Меружан! — закричали женщины.

— Потуши пожар! — кричали дети.

Он поднес руку к глазам. Неужели эта каменная душа в состоянии прослезиться? Значит, детские слезы могут искрошить скалу?