Амбивалентные чувства

Глава 21

На протяжении последующих двух дней я абстрагировалась от внешнего мира: отключила мобильный телефон, заперлась в своей комнате и часами напролёт пялилась в потолок. Как такое состояние называют психологи? Кажется, депрессией? Знайте, обычно в современных американских фильмах какая-нибудь неудачница после разрыва с парнем или ссоры с лучшей подругой целый день рыдает в подушку и объедается шоколадными конфетами до отвала? Так вот, сейчас я чувствую себя той самой неудачницей, только вот мои проблемы не решаются так просто. Всё гораздо сложнее.
"В кого я превратилась? Куда делась та девчонка, сходившая с ума от школьных олимпиад и научных конференций? Что с ней стало?" - снова и снова я задаю себе эти бессмысленные вопросы. Но ответов нет, и вряд ли появятся.
Тыльной стороной ладони я вытираю слёзы с лица и приказываю себе остановиться. Всё, хватит пустых истерик и тёмных мыслей. Это бессмысленно. Есть только два выхода: либо бороться, либо сдаться.
Полная решимости, я, наконец-то, отрываю свой зад от кровати и отправляюсь в душ, смыть грязь прошедших дней. Поток прохладной воды успокаивает мои нервы и позволяет хотя бы на долю секунды забыть о том дерьме, которым переполнена моя жизнь. Но дверной звонок нарушает иллюзию спокойствия. В замешательстве, я закутываюсь в махровое полотенце и с раздражением плетусь в прихожую.

— Настя, — открывается входная дверь, и Марина кидается ко мне с объятиями, — почему ты не отвечаешь на звонки? С тобой всё в порядке? Где ты пропадала? — целый шквал вопросов сыпется на меня в ту же секунду.

— Что-то случилось? — невинно спрашиваю я, отступая назад и разрывая нашу «милую идиллию».

— Тебя не было в школе трое суток, Настя, — Марина переходит на повышенные тона, отчего я даже вздрагиваю. — Ты хоть знаешь, что там творится? Директор рвёт и мечет, вызывает родителей в школу, в том числе и твоих.

Комната погружается в мёртвую тишину, как только Марина произносит последнюю фразу.

— Он знает...— выпаливает она на выдохе, и я каменею. По телу пробегает мелкая дрожь. И в попытке не свалиться с ног, я присаживаюсь на кожаное кресло позади.

— Откуда Виктор Валентинович узнал? Кто рассказал?

Я поднимаю свой взгляд на Марину и улавливаю дольки жалости и, возможно, отчаяния в её глазах. Она судорожно сжимает сумку в руках, садится рядом со мной, на соседнее кресло, и дрожащим голосом произносит: