Мой страх - отсутствие тебя | Драмиона

Глава 25. Кровоточащие раны

Драко вернулся в Хогвартс рано утром, когда обычные ученики еще спали в своих постелях и даже не догадывались о том, что в скором времени это безмятежное спокойствие будет нарушено. Но он знал и мог бы попытаться все изменить, стать героем. Ведь именно этого хотела бы для него она. Ее лицо возникало в сознании юноши каждый раз, как только тот закрывал глаза, и каждый раз ему приходилось до боли сжимать руки в кулаки, чтобы не дать волю накопившемуся чувству отчаяния разорвать его самого и все вокруг на мелкие кусочки.

Слизеринец глубоко вдыхал обжигающе холодный воздух, но ничего не чувствовал, кроме очередной порции боли. В груди словно образовалась зияющая рана, которая не торопилась затягиваться, а потрескавшиеся от постоянных укусов губы казались белее первого снега. Они болезненно дрожали и пытались сложиться в нервную ухмылку, от которой его лицо становилось неестественным, чужим. В какой-то момент он споткнулся и упал, а потом понял, что не может найти в себе силы подняться. Светловолосый юноша полулежал, уткнувшись головой в снег, а по его щекам текли горячие слезы. Ни хрипов, ни стонов. Немые слезы, разрывающие душу на части.

Ему холодно, но дело не в погоде. Он вздрагивает, но не от редких снежинок, залетающих за шиворот его мантии. Ему плохо, но не из-за полученной накануне метки. Драко вспоминает легкие, почти невесомые прикосновения заботливых рук, и ему кажется, что он чувствует, как изящные пальчики перебирают его светлые пряди волос, набирает полные легкие воздуха, чтобы закричать, но с его губ не срывается ни единого звука. Слизеринец поднимается на ноги, выпрямляет спину, поднимает голову и шагает к замку, и лишь потускневшие, будто выгоревшие глаза говорят о том, что прежнего юноши больше не существует.

Он оказался втянут в войну, а это — цена. Раньше ему казалось, что он все сможет вынести, что все его действия и решения заведомо правильны, но как же ошибался. Драко шагает быстрее, пытаясь убежать от крика, что все еще слышится ему, стараясь сконцентрироваться на чем-нибудь еще. Ничего не выходит. Ее голос повсюду. Остановившись у одной из стен, он упирается в нее руками, но цвет серого камня находит болезненный отклик в его сердце, и он со всей силой бьет в нее, снова и снова, пока не замечает, что оставляет за собой красные следы. Разбитые костяшки — ничто в сравнении с тем, что пришлось испытать ей.

Когда он услышал крик в Малфой-мэноре, то сразу же понял, кому он принадлежит. Сорвавшись с места, он побежал в сторону лестницы, ведущей в подземелье. Преодолев бессчетное количество ступеней, он толкнул дверь, сквозь щели которой пробивался свет, и увидел ее. Она лежала в неестественной позе, руки раскинуты в стороны, а белокурые волосы разметались по грязному полу, покрытому сыростью и плесенью. Ее застывший взгляд устремлен в потолок, завешанный паутиной, губы чуть приоткрыты, словно она хочет заговорить.