Blood Sweat & Tears - ещё одно письмо

Я всё знаю

В этот вечер Тэян объявил мне о перелёте в Нью-Йорк на следующей неделе. Всё оставшееся время я должен был практиковаться, улучшать свои навыки фотографа.

Не знаю уж, сколько раз я мастурбировал перед отъездом в Нью-Йорк, но каждый раз это случалось, когда я пытался представить себе Чимина. Тэхён звонил мне много раз. Но я не хотел его видеть. Я вообще больше не хотел с ним встречаться, пока голос Чимина все еще отдавался у меня в ушах и пока я находился в состоянии почти непрерывного возбуждения, готовый проглотить любую дозу экстази и трахаться как шальной. Ви был частью того мира, который я сейчас отвергал. Он был полной противоположностью нового Чимина. Сойтись с ним было бы чем-то вроде регрессии, поскольку Тэхён как раз олицетворял собой ту форму низости, которая коренилась в бедности.  

В Нью-Йорке развернулась зима.

Оставив вещи в маленьком тихом отеле в центре города, я тут же отправился в Бауэри.

Было холодно. Из всех этих жалких, опустившихся алкоголиков, сидевших на улицах, некоторые были совершенно неподвижны, как статуи, другие лишь изредка поднимали омертвелые глаза на прохожего. Небо было серое. Повсюду вокруг громоздились полуразрушенные здания, тротуары были завалены битым стеклом и камнями. От резкого запаха помоев, блевотины и дерьма перехватывало в горле. Время от времени черные лимузины, вероятно направляющиеся в сторону Уолл-стрит, спешно пересекали поле зрения всех этих жалких типов, которые, должно быть, замечали одни лишь смутные черные полосы.

Когда я здесь был в последний раз, я не придал этому значения, но теперь заметил, как легко можно было вписаться в этот руинный пейзаж: достаточно было просто присесть на скамью. Чтобы добраться до Бауэри, я взял такси. Здесь не было никаких видимых препятствий — ни реки, ни холма, ни ворот, ни стен, и тем не менее вы как будто неощутимо проникали в другой мир.

Бауэри не был настоящим бедновилем, это была, скорее, особая зона, куда стекались все бездомные, лошары и бомжи города. Они теперь уже больше не мылись и, естественно, не меняли одежду. И поскольку каждый спешил напиться, как только продирал глаза, повсюду стоял смрадный запах. Поэтому неудивительно, что квартал, охватывающий около двадцати улиц и улочек, оказался в стороне от остального мира, даже если вы всегда могли выйти оттуда, двигаясь в любом направлении. В десять минут вы могли оказаться у подножия Трам Тауэр, или у Тифани, или рядом со зданием Дакоты. Однако в этих местах невозможно было встретить кого-нибудь. Это были просто точки на карте города, здания, мимо которых проходишь и не останавливаешься. Здесь мог пройти кто угодно.