Мир-кольцо

5

Математика гиперпространства полна всевозможных аномалий; одна из них появляется вокруг каждой достаточно большой массы в эйнштейновской Вселенной. За пределами аномалий корабли могут двигаться со сверхсветовой скоростью, но если стартуют в их пределах – исчезают бесследно.
   «Счастливый Случай» удалился на восемь световых часов от Солнца и вышел за пределы аномалии.
   А Луис Ву сражался с невесомостью.
   Все его мышцы были напряжены, диафрагма дергалась сама по себе, и ему казалось, что желудок с минуты на минуту вывернется наизнанку. Все это, к счастью, должно было скоро пройти. Кроме того, ему ужасно хотелось летать…
   Он летал уже много раз, хотя бы в лишенном тяготения Внешнем Отеле – огромном, прозрачном шаре, что кружился на окололунной орбите. Здесь же нельзя было махнуть рукой, чтобы не повредить что-нибудь весьма важное.
   Он покидал Солнечную систему с ускорением в 2 «же». Более пяти дней он работал, ел и спал, не покидая своего кресла-кровати. Несмотря на великолепное оборудование, он был грязен и нечесан; несмотря на пятьдесят часов сна – совершенно истощен.
   Будущее рисовалось ему во все более темных тонах. Для него путешествие будет связано главным образом с неудобствами.
   Небо глубокого космоса не слишком отличалось от того, что видно с Луны; планеты Солнечной системы не очень-то бросаются в глаза, и на них можно просто не обратить внимания. В направлении юга Галактики светила яркая звезда – Солнце.
   Луис коснулся рулей: «Счастливый Случай» повернулся, и звезды вокруг него сдвинулись.
   «Двадцать семь, триста двенадцать, тысяча», – такие координаты сообщил Несс, прежде чем Луис закрыл крышку его койки. Это были координаты, описывающие нынешнее положение миграционного флота кукольников. Только теперь Луис понял, что указанная точка находилась вдали от пути к Магеллановым Облакам. Кукольник солгал.
   «Однако, – подумал Луис, – все-таки и это около двухсот световых лет отсюда. И вдоль оси Галактики. Может, кукольники решили бежать кратчайшей дорогой, чтобы потом, уже за плоскостью Галактики, направиться к Облакам? Так они избегают опасности столкнуться с космическим мусором: облаками пыли, скоплениями водорода, остатками комет».
   Впрочем, это не имело особого значения. Словно пианист перед началом концерта, Луис занес пальцы над пультом управления, опустил их и…
   «Счастливый Случай» исчез.
   Луис старался не смотреть через прозрачный пол. Он уже перестал гадать, почему вся кабина совершенно прозрачна. Некоторых такое зрелище доводило до безумия, другие переносили его легко. Первый пилот «Счастливого Случая» явно относился ко второй категории.
   Взгляд Луиса был прикован к детектору массы – прозрачному шару, что висел над таблицей указателей. Из его центра расходился пучок голубых линий. Детектор, несмотря на тесноту, был больше, чем обычно. Луис опустился в кресло, следя за голубыми линиями.
   Они заметно перемещались. Это было необычно и тревожно. Во время полета с обычным гиперпространственным двигателем линии стояли неподвижно целыми часами.
   Палец Луиса лег на кнопку аварийного выключения двигателя.
   Миниатюрная кухонька угостила его порцией странного на вкус кофе и холодной закуской, которая рассыпалась у него в руке, обнажив чередование слоев мяса, сыра, хлеба и каких-то таинственных листьев. Кухню нужно было отправить на свалку уже добрых сто лет назад. Линии на детекторе массы стали толще, быстрее поползли к верхнему полюсу шара и исчезли. Снизу всплыла одна, очень толстая черта, с размытыми границами.
   Луис нажал кнопку, и под его ногами появился незнакомый красный гигант.
   – Слишком быстро! – раздраженно фыркнул Луис. – Слишком быстро, черт побери! На нормальном корабле хватило бы одной проверки детектора каждые шесть часов, здесь же не успеваешь даже моргнуть.
   Луис перевел взгляд на яркий красный диск.
   – Ненис! Я уже за пределами известного Космоса!
   Он повернул корабль, чтобы рассмотреть звезды. Под ногами поплыли чужие созвездия.
   – Это мое, все мое! – захохотал он, радостно потирая руки. Во время Отрывов Луису Ву приходилось самому себя развлекать.
   Снова появилась красная звезда, Луис позволил ей повернуться еще на девяносто градусов, он слишком приблизился к ней, и теперь приходилось огибать ее.
   Все это происходило на девяностой минуте полета. На сто восьмидесятой он снова вышел из гиперпространства.
   Чужие звезды не пугали его. На Земле огни городов затмевали их слабое мерцание, и первую звезду он увидел в двадцать шесть лет. Убедившись, что находится в открытом Космосе, он заблокировал рули и, наконец, позволил себе потянуться.
   – Ух-х! Глаза у меня, как вареные луковицы.
   Он отстегнул ремни и повис, разминая левую ладонь. Три часа эта ладонь сжимала рычаг торможения и совершенно окаменела.
   Под потолком висели устройства для изометрических упражнений. Вскоре ему удалось разработать мышцы, но усталость не прошла.
   «Гмм… Разбудить Тилу? Сейчас было бы приятно с ней поговорить. Да, это хорошая мысль. В следующий Отрыв возьму с собой женщину. Разумеется, в статическом поле. Нужно брать все самое лучшее».
   Однако пока он чувствовал себя, словно труп, сто лет пролежавший в неудобной позе. Пожалуй, его общество не доставит ей удовольствия. Эх…
   Он не должен был пускать ее на борт «Счастливого Случая», и вовсе не из-за себя самого. Он был очень доволен, что она осталась с ним на эти два дня. Это было так, словно к истории Луиса Ву и Паулы Черенков дописали счастливый конец.
   Однако, Тила была пустовата. И дело даже не в ее молодости. У Луиса были друзья разного возраста, и некоторые из самых молодых были действительно глубокими личностями. Они же, наверняка, больше всего страдали, словно страдание составляло неотъемлемую часть познания. Впрочем, так оно и было на самом деле.
   Тила не могла сочувствовать, не могла отождествить себя с чужой болью.
   Зато она могла остро почувствовать чужое наслаждение, могла ответить на него, могла стать его причиной…
   Она была великолепной любовницей: болезненно красивая, свежая, чувственная, как кошка, открытая…
   Однако ни одно из этих качеств не было нужно в путешествии.
   Жизнь Тилы была счастливой и бесцветной. Она дважды полюбила, и дважды первой пришла к выводу, что это не то. Она никогда не оказывалась в настоящей стрессовой ситуации, никогда ее всерьез не обижали. Если она окажется перед настоящей опасностью, то наверняка впадет в панику.
   – Но я выбрал ее в любовницы! – сказал сам себе Луис. – И пусть черти возьмут этого Несса!
   Если бы Тила хоть раз в жизни имела дело с опасностью или с какой-нибудь грозной ситуацией, Несс наверняка отбросил бы ее кандидатуру.
   Он сделал ошибку, забрав ее с собой. Она будет балластом: ее придется защищать, пренебрегая для этого своей безопасностью.
   Но какая опасность может им грозить? Кукольники были хорошими торговцами – они никогда не переплачивали.
   «Счастливый Случай» был совершенно бесценной наградой, и Луис интуитивно чувствовал, что у него еще будет возможность заслужить ее.
   А может, и еще кое-что.
   Он вернулся к койке, поспал часок, после чего повернул корабль и еще раз нырнул в гиперпространство.
   Спустя пять с половиной часов он снова затормозил.
   Сообщенные кукольником координаты указывали небольшой сектор видимого из окрестностей Солнца космоса, а также расстояние до этого места от точки наблюдения. Этот «небольшой сектор» был в действительности кубом с гранью в половину светового года. Именно здесь должен был находиться огромный флот кукольников. Если верить приборам, именно в этом секторе находились Луис Ву и «Счастливый Случай».
   За своей спиной он оставил полный звезд шар диаметром в семьдесят световых лет. Известный космос был очень мал и очень далек отсюда.
   Поиски флота не имели ни малейшего смысла. Луис не знал даже, как выглядят корабли. Вместо этого он пошел и разбудил Несса:
   Кукольник, ухватившись зубами за гимнастический поручень, заглянул Луису через плечо.
   – Я должен найти несколько навигационных звезд. Дай-ка на центр тот зелено-белый гигант…
   В кабине пилота стало вдруг тесно. Луис почти лежал на пульте, защищая приборы от копыт кукольника, которыми тот беззаботно размахивал.
   – Анализ спектра… Ага… Теперь ту двойную, голубовато-желтую…
   – Что мы, собственно, ищем? Плазменные струи? Нет, скорее вы воспользовались бы…
   – Включи телескоп. Поймешь, когда увидишь..
   Множество чужих звезд. Луис постепенно усиливал увеличение, пока наконец…
   – Пять точек, сгруппированных в правильный пятиугольник, верно?
   – Это и есть наша цель.
   – Сейчас, я только проверю расстояние… Ненис! – Что-то не так, Несс. Они слишком далеко.
   Кукольник не отозвался.
   – Впрочем, это все равно не могут быть корабли, даже если сломался дальномер. Ведь ваш флот движется почти со скоростью света. Это было бы видно.
   Пять тусклых пятен, обозначающих вершины равностороннего пятиугольника лежали в одной пятой светового года от них и были незаметны невооруженным глазом.
   Они были, принимая во внимание увеличение, размером с большие планеты. На экране телескопа одна из них была менее голубой и более тусклой, чем остальные.
   Розетта Кемплерера. Очень странно.
   Берутся три или больше предмета с одинаковой массой, помещаются в вершинах равностороннего многоугольника и разгоняются до одинаковой угловой скорости относительно центра их общей массы.
   При этом фигура находится в состоянии идеального равновесия. Орбиты отдельных ее составляющих могут иметь форму эллипса или круга, в центре фигуры может находиться какое-нибудь тело, но не обязательно. Это не имеет никакого значения. Фигура стабильна, как пара троянских точек.