Сладкоречивый незнакомец

7 глава

Два официанта принесли наш заказ в гостиничный номер и накрыли стол. Они расставили горячие блюда на застеленном белоснежной скатертью столе и закрыли их куполообразными серебряными крышками. К тому времени, когда они налили вино в бокалы, я уже тряслась от голода.
Люк, однако, не на шутку раскапризничался после того, как я поменяла ему памперс, и начинал кричать всякий раз, когда я пыталась уложить его на кровать. Держа его одной рукой и прижимая к плечу, я смотрела на свою порцию горячего стейка и задавалась вопросом, как я смогу справиться одной рукой.
— Позвольте, я помогу, — сказал Джек и подошел к моей стороне стола. Он нарезал стейк маленькими аккуратными кусочками с такой ловкостью, что я посмотрела на него с деланным испугом.
— Вы, конечно, знаете, как обращаться с ножом.
— Я охочусь при первой же подвернувшейся возможности, — заметил Джек, пододвигая ко мне тарелку и засовывая салфетку в вырез моей футболки. Его пальцы дотронулись до моей кожи, вызывая дрожь. — Я могу освежевать оленя за пятнадцать минут, — заявил он.
— Это отвратительно. Впечатляет, но отвратительно.
Вернувшись на свое место за столом, он без малейшего раскаяния улыбнулся мне.
— Если это поможет вам чувствовать себя лучше, то могу сказать, что я всегда ем то, что ловлю или убиваю.
— Премного благодарна, но это нисколько не дает мне чувствовать себя лучше. О, я знаю, что мясо не появляется волшебным образом на прилавках в магазине сразу упакованное в целлофан. Но не думаю, что могла бы есть мясо, если бы мне пришлось самой охотиться на животное и…
— Разделывать?
— Да. Давайте не будем об этом говорить.
Я откусила кусочек стейка. Или у меня был слишком длительный период воздержания, или повлияло качество мясо, или мастерство повара…, но этот сочный, в меру прожаренный, тающий во рту стейк был самым вкусным из всех, что я когда-либо пробовала. Я на мгновение закрыла глаза, смакуя.
Он тихо рассмеялся над моим выражением лица.
— Проглотите уже, Элла. Признайтесь, не так уж и плохо быть плотоядным.
Я взяла кусочек хлеба и намазала его мягким желтым маслом.
— Я не плотоядное, я — предприимчивое всеядное существо.
Я откусила кусочек хлеба и смаковала сладкое богатство свежего масла. Я и забыла, какова на вкус хорошая еда. Вздыхая, я заставляла себя медленно прожевывать и смаковать.
Его пристальный взгляд не отрывался от моего лица.
— А вы умная женщина, Элла.
— Вас пугает женщина с большим словарным запасом?
— Чертовски верно. Я ухожу, если у женщины показатель интеллекта выше, чем температура в комнате. Если, конечно, она не платит за обед.
— Я могу разыграть из себя идиотку, а вы заплатите за обед, — предложила я.
— Слишком поздно. Вы уже использовали слово с пятью слогами.
Чувствуя, что Люк потяжелел, я поняла, что он заснул. Можно было уложить его в кровать.
— Извините меня… — я попыталась встать со стола. Джек тут же оказался рядом, отодвигая мой стул.
Я пошла к кровати и осторожно уложила ребенка, укрыв вязаным покрывалом. Возвращаясь к столу, я увидела, что Джек все еще стоит и ждет, чтобы подвинуть мне стул.
— Опыт с Люком подтвердил все, что я думала о материнстве, — сказала я. — И самое главное — я никогда не буду готова для него.
— То есть, когда вы с Дэйвом поженитесь, то некоторое время повремените, прежде чем заведете одного из таких? — спросил он, кивая в сторону, где спал Люк.
Я добралась до картофеля, обмакивая ломтики, пропитанные маслом, в растопленный чеддер.
— О, я и Дэйн никогда не поженимся.
Джек пораженно глянул на меня.
— Почему нет?
— Ни один из нас не верит в это, потому что это — всего лишь листок бумаги.
Он, казалось, задумался над моими словами.
— Я никогда не понимал, когда люди говорят, что это — только листок бумаги. Некоторые бумаги дорогого стоят. Дипломы. Контракты. Конституции.
— В таких случаях я согласна, что бумага стоит кое-что. Но брак включает в себя контракт, подкрепленный кольцом и пышным подвенечным платьем, напоминающим бизе — это ничего не стоит. Я могу дать Дэйву юридическое обещание любить его вечно, но как я могу быть уверена, что буду? Невозможно узаконить эмоции. Вам не может кто-то принадлежать. Таким образом, получается, что брак — это соглашение по разделу собственности. И, конечно, если есть дети, нужно установить правила совместного воспитания…, но это возможно сделать и без брака. Институт брака утратил свою необходимость.
Я попробовала кусочек картофеля с сыром, который оказался настолько восхитительно вкусным, что мне казалось, я ощущаю его всем своим существом.
— Желание принадлежать кому-то — естественно, — сказал Джек.
— Один человек не может принадлежать другому. В лучшем случае это — иллюзия. В худшем — рабство.
— Нет, — не согласился он. — Только потребность в привязанности.
— Ну, хорошо, — я сделала паузу, чтобы откусить еще один кусочек. — Я прекрасно могу чувствовать привязанность к кому-то, не считая необходимым превратить это в юридическое соглашение. Фактически, смею утверждать, что мое отношение — более романтичное. Единственной вещью, которая должна удерживать двух людей вместе, должна быть любовь. А не законность.
Джек сделал несколько глотков вина и откинулся на спинку стула, неотрывно наблюдая за мной. Он держал стакан в руке, его длинные пальцы слегка обхватывали хрустальный бокал. Для меня несколько неожиданно было осознать, что рука такого богатого человека будет крепкой, загорелой, с коротко обрезанными ногтями. Совершенно не изящная рука, но все же привлекательная при всей своей мозолистости… держащая хрупкий стакан так мягко… Я не могла оторвать взгляда. И в течение какого-то мгновения, я представила себе прикосновение этой довольно грубой на вид руки к своей коже, и со стыдом поняла, что меня это возбудило.
— Чем вы занимаетесь в Остине, Элла?
Вопрос отвлек меня от опасных мыслей.
— Я веду рубрику советов. Пишу о личных отношениях.
На лице Джека отразилось изумление.
— Вы пишите об отношениях и не верите в брак?
— Только для себя. Но это вовсе не означает, что я неодобрительно отношусь к браку других людей. Если это та форма отношений, которые они для себя сами выбирают, я только за. — Я улыбнулась ему. — Мисс Независимость дает советы женатым людям.
— Мисс Независимость.
— Да.
— Это — антимужская колонка?
— Нисколько. Мне нравятся мужчины. Я большая поклонница вашего пола. Но в тоже время, я просто напоминаю женщинам, что мы не нуждаемся в мужчине, чтобы чувствовать себя полноценными.
— Дерьмо, — он покачал головой и слегка улыбнулся. 
— Вам не нравятся свободные женщины?
— Нравятся. Но они требуют больше усилий.
Я не знала, о каких усилиях он говорил. И, конечно, не собиралась спрашивать.
— Таким образом, как я понимаю, вы знаете ответы на все вопросы, — в пристальном взгляде Джека светилась заинтересованность.
Я скривилась от того, как высокомерно это прозвучало.
— Я никогда не возьмусь утверждать, что знаю все ответы. Я только пытаюсь помочь другим людям найти ответы на свои вопросы, насколько это возможно.
Мы поговорили еще о моей колонке, а затем выяснили, что оба закончили UT — Техасский университет, а выпуск Джека был на шесть лет раньше, чем у меня. Мы так же обнаружили, что разделяем мнение о джазе Остина.
— Я имел обыкновение ходить слушать «Crying Monkeys» всякий раз, когда они исполняли Elephant Room, — сказал Джек, рассказывая об известном подвальчике на Конгресс-стрит, где играли некоторые из самых известных джазовых музыкантов в мире. — Мы с друзьями просиживали там в течение многих часов, слушая джаз и выпивая неразбавленный…
— И снимая женщин направо и налево.
Его рот напряженно сжался.
— Я действительно встречался со многими женщинами. Но я не вступаю в сексуальные отношения со всеми, с кем встречаюсь.
— Какое облегчение, — сказала я. — Поскольку, если бы это было не так, вам пришлось бы сдавать кое-то посущественней, чем слюна.
— У меня есть и другие интересы, помимо преследования женщин.
— Да, я знаю. Вы еще преследуете напуганных оленей.
— И снова скажу для отчетности, я не спал с вашей сестрой.
Я скептически глянула на него.
— А она сказала, что это было. Ваше слово против ее слова. И вы не будете первым в мире парнем, который отнекивается и избегает такой ситуации.
— И она не будет первой женщиной, которая солжет, от кого залетела.
— Вы встречались с ней. Вы не можете отрицать, что заинтересовались ею.
— Конечно, я заинтересовался. Сначала. Но спустя пять минут после начала свидания, я знал, что не буду с ней спать. Были определенные сигналы.
— В смысле?
Его пристальный взгляд стал еще более пронизывающим.
— Было похоже на то, что в ней все было слишком. Слишком громкий смех. Постоянное возбуждение. Вопросы и ответы не совпадали.
Я поняла, о чем он пытается сказать.
— Гипернастороженная, — сказала я. — Безумная. Словно тысячи маленьких иголочек постоянно заставляли ее вертеться. Как будто она пытается думать на два шага вперед.
— Точно.
Я кивнула, перебирая воспоминания, которые никогда надолго не покидали меня.
— Это из-за того, как мы были воспитаны. Родители развелись, когда мне было пять, а Таре — три года, и после этого папа пропал с нашего горизонта. Мы остались с матерью, которая старается сделать всех вокруг себя сумасшедшими. Взрывы. Драмы. Такого понятия, как нормальный день не существовало. Живя с нею до самого окончания школы, мы привыкли ожидать бедствия в любой момент. Мы развили множество защитных функций, включая гипербдительность. Это привычка, от которой трудно избавиться.
Джек не сводил с меня взгляда.
— Вы смогли. Все же.
— У меня была хорошая передышка в колледже. Но в основном мне помог Дэйн. Он научил меня, что проживание с другим человеком вовсе не означает ежедневный хаос и драму. Я не думаю, что Тара встречала в своей жизни кого-то, столь же надежного, как Дэйн.
Я подвинула свой бокал к нему, и он любезно снова его наполнил. Глядя в чернильные глубины каберне, я продолжила, — я чувствую себя виноватой, что не поддерживала с ней отношения несколько последних лет. Но я просто устала от попыток спасти ее. Это было все, что я могла сделать, чтобы спасти себя.
— Никто не может обвинять вас в этом, — пробормотал он. — Вы не хранительница своей сестры. Не вините себя, Элла.
Я была озадачена той связью, которая у нас возникла, хотя она не имела не малейшего смысла вообще. Он был незнакомцем. А я рассказала ему слишком много. Я решила, что устала даже больше, чем думала. Я попыталась непринужденно улыбнуться.
— Мне необходимо каждый день испытывать чувство вины. Сегодня была очередь Тары, — подняв свой бокал, я сделала небольшой глоток. — Так, интересно. А что парень из семьи финансовых гуру делает в области управления недвижимостью? — спросила я. — Действительно ли вы негодяй?
— Нет, серединка на половинку. Я не могу выдержать разговор об инвестиционных стратегиях, вложениях, покупку с оплатой части суммы за счет кредита… Ничего из этого меня не интересует. Мне нравится строить. Устанавливать вещи. Я парень «винтиков и механизмов».
Пока я слушала Джека, мне пришло в голову, что у него и у Дэйна было одно редкое человеческое качество: они точно знали, кем были, и это их полностью устраивало.
— Я начал работать в компании по управлению еще в колледже, — рассказывал Джек. — А, в конечном счете, получил ссуду в банке и открыл свое дело.
— Помог Ваш папа?
— Нет, черт побери, — печально ухмыльнулся он. — Я совершил слишком много ошибок, на которые и указывал мой отец. Но я не хотел, чтобы кто-то говорил, что он сделал меня. Я взял на себя ответственность за весь риск. И у меня было много причин доказать, что я чертовски уверен в том, что не потерплю неудачу.
— Очевидно, что не потерпели, — я изучающее рассматривала его. — Интересно. Вы похожи на мужчину-лидера, но, в то же время, вы — средний сын. Обычно средние дети более непринужденные.
— Для Тревисов я достаточно непринужден.
— О'кей, — усмехнулась я и принялась за свой кусок шоколадного пирога. — Сразу после десерта я вас выгоню, Джек. У меня впереди длинная ночь.
— Как часто ребенок просыпается?
— Каждые три часа.
Мы закончили десерт, и допили вино. Джек позвонил в обслуживание номеров, чтобы убрали со стола, и взял свой пиджак.
Остановившись у двери, Джек посмотрел на меня сверху вниз и сказал:
— Спасибо за обед.
— Пожалуйста. И предупреждаю, что если вы после этого попытаетесь отступиться от посещения доктора, я лично освежую вас.
— Я заеду за вами в девять.
Джек не двигался. Мы стояли очень близко друг к другу, почему-то это привело меня в смущение и мое дыхание участилось. Хотя его поза была легкой и непринужденной, он был намного больше меня, и у меня появилось подозрение, что он так остановился нарочно, чтобы показать свое физическое доминирование. Но что еще больше меня удивило, так это то, что мне такое положение не было неприятно.
— Дэйн, в действительности, альфа? — спросил он.
— Нет. Полностью бета. Не выношу альфа.
— Почему? Они вас раздражают?
— Нисколько, — я глянула на него с деланным запугиванием. — Я их ем на завтрак.
Искра ехидства промелькнула в его глазах.
— Тогда я приеду пораньше.
И он ушел прежде, чем я смогла придумать достойный ответ.