На руинах Мальрока

Глава 3 Кое-что о побегах

В силу врожденного гуманизма (осложненного воспаленным человеколюбием) местные тюремщики не стали закрывать меня в колодки. Этот агрегат, предназначенный для превращения заключенных в предмет камерного интерьера, не регулировался по высоте - мне бы пришлось стоять, опираясь на покалеченные ноги. Заплечных дел мастера поступили проще: усадили у стены и пропустили цепь ручных кандалов через загнутое кольцом ушко железного штыря вбитого в стык кладки.
Все - теперь убежать из камеры инвалиду будет несколько затруднительно.
Так они думали.
Перегрызать цепи я даже пытаться не стал - зубы у меня от всего пережитого в алмазные не превратились. Штырь тоже чересчур крепок для них, но кое-какие варианты имелись.
Стены сырые, заплесневелые. Штырь забит меж камней давненько. Обычное железо, а, значит, проржавело на совесть - условия ведь соответствующие. Нет, сломать стержень нечего и думать - коррозия не настолько разгулялась. Но, если мыслить логически, поверхность металла сейчас превратилась в труху, что не лучшим образом отразилось на его сцеплении с тюремной кладкой.
Ушко штыря неудобное - обхватить трудно. Я и не стал: начал закручивать цепь, извиваясь на гнилой соломе, будто червяк. Поначалу дело двигалось успешно, но на каком-то этапе возникли сложности: многократно перекрученная цепь начала вести себя, будто лом пудовый - не хотела поддаваться. Настал момент, когда, несмотря на титанические усилия, все застопорилось на середине оборота - я был не в силах его завершить.
Дергался, сдавленно шипел от вспышек боли в многострадальных ногах, крутил неподатливый металл до огня в ладонях, наваливался всем телом.
Бесполезно...
И вдруг - есть! Поддался штырь. Чуть-чуть, едва заметно, но поддался - провернулся немного. Сильнее; всем телом; рывок; еще раз! Опять! Оборот завершен.
Расшатывая штырь, боролся с ним еще несколько минут, пока он, наконец, не начал проворачиваться уверенно.
Далее наступил второй этап: пришло время тянуть его на себя. Выходил неохотно - приходилось все так же крутиться, натягивая на себя посильнее. Время от времени поддавался, выбираясь из стены на считанные миллиметры.
Я содрал кожу на ладонях и дышал как загнанная лошадь. Штырь, похоже, был бесконечным. Я уже вытащил его из стены чуть ли не на полметра, а он все не заканчивался. Еще рывок. Есть! Свобода! Проклятая железяка с приглушенным лязгом падает в соломенную труху.
- Дан! Что там?! - не выдержал епископ.
- Я вытащил штырь из стены. Повезло - он проржавел сильно.
- Слава тебе Господи! Дан - как там ваши ноги?
- Еще не знаю... погодите минуту.
Осторожно, придерживаясь за стену, поднялся. Шатает, перед глазами цветные разводы мельтешат... совсем меня местные гестаповцы доконали. Соберись Дан! Соберись! Так. Ноги. Что с ними? В протезы превратились... Не чувствую я их от середины голеней и ниже - будто деревянные. Интересно - как дерево может так сильно болеть?
- Дан! Вы стоите! Это действительно чудо! Ноги ведь совсем сломанные были!
- Стоять стою, да только деревянные мои ноги - кроме боли ничего не чувствую.
- Идти сможете?!
- А у меня есть выбор?
- Боюсь, что нет.... Сможете меня освободить?
- Посмотрю...
Смог. Все оказалось просто - колодки закрывались на простейший деревянный запор. Даже ключа не потребовалось. Да и зачем он - узник все равно самостоятельно до замка ни за что не дотянется.
Освободившись, Конфидус деловито изучил кандалы на своих ногах, а затем мою цепь. Особенно его привлек штырь. Покрутив его в руках, он пробормотал:
- Придется грех на душу брать...
- Вы о чем?
- Да тюремщику надо бы по голове врезать - на другое сил не хватит... ослаб я здесь, взаперти...
- А уж как я ослаб... Думайте об этом позитивно - деваться-то нам некуда. И вообще, башка у него, похоже, из чугуна - не сдохнет. Только как до него добраться...
- Ну это как раз легко. Вы только сядьте за спиной моей, и железку эту наготове держите, чтобы я ее быстро схватить мог. В такой темноте он вряд ли поймет, что вы с места сдвигались. Сейчас позову.
Епископ опять пристроился к колодке, опустил доску. Запор, естественно, остался в открытом положении, но в потемках заметить это нелегко. Застыв в прежней позе, громко выкрикнул:
- Эй! Добрый человек! Я кое-что важное вспомнил! Подойди - будь добр!
Вдалеке невнятно забурчали, на стенах засверкали отблески приближающегося огня. Вскоре показался тюремщик - встал перед решеткой, что-то жуя, недовольно буркнул:
- Чего орешь, колодник. Плетей давно не нюхал?
- Добрый человек, ты же меня про шлюху спрашивал? Про ту, которую мы с другом не смогли поделить мирно?
- Ну? - подозревая подвох, недоверчиво уточнил коротышка.
- Я вспомнил про нее кое-что.
- И что же ты вспомнил такое?
- Она была твоей мамой.
Тюремщик не стал ругаться, или другими экспрессивными способами выказывать свое раздражение от полученной информации. Медленно покачав головой, вздохнул:
- Вот что за люди - и пожрать не дадут спокойно. И чего ж им не сидится? Думаешь, про плети я пошутил? А не шутил я... не шутил - вообще шутки не люблю. Ты погоди маленько - сейчас вернусь.
- Да я не тороплюсь, - снисходительно произнес епископ. - Сочувствую тебе, парень: не повезло тебе с родителями. Особенно с матерью.
- Вот и посиди, а как вернусь, послушаю, что запоешь. А ты непременно у меня запоешь...
Дождавшись, когда тюремщик отошел подальше, Конфидус напряженно пробормотал:
- Дан - он за плетью пошел. Сейчас вернется.
- Я может и не выгляжу сильно умным, но это и без вас понял.
- Вы железку держите наготове, а то и впрямь плетей отведаю. Он хоть и невысок, и жирком заплыл, но силенок на пару колодников хватит. Совсем я здесь ослаб, а про вас и думать страшно...
- Ты там не соскучился? - весело донеслось издали.
- Скучаю. Маму твою вспоминаю, - выкрикнул епископ. - Она веселая была, и недотрогу из себя никогда не строила.
- Сейчас-сейчас... и за твою маму возьмемся - я не я буду, если еще до полуночи ты не признаешься, что она была грязной свиньей.
- И не надейся: моя мать твоей сестрой не приходится.
Свиная тема, неосторожно задетая тюремщиком и обернувшаяся против него, разозлила коротышку до крайности. Вне себя от злости, неистово мечтая как можно быстрее превратить кожу обидчика в полигон для игры "крестики-нолики", он, прекратив разговор, рывком сдернул скрипучий брус засова, легко распахнул решетчатую дверь, сбитую из неподъемных брусьев, вошел, развернулся, потянулся к гнезду для факела. Епископ, сочтя момент удобным для атаки, поднял колодку, выхватил из моей руки штырь, бросился вперед.
Конфидусу не хватило мгновения. У тюремщика или глаз на затылке имелся, или просто чутье сработало - не оборачиваясь, отшвырнул факел, отскочил в сторону, вслепую размахнувшись тройной плетью. Епископ взвыл от боли, рванулся к противнику, но, увы - слишком далеко: цепь натянулась, а меня от рывка кинуло носом на пол. Увлекшийся еретик позабыл, что его железное оружие закреплено на сокамернике - его отбросило назад и он завалился рядом.
- Ах ты гниль! - возмутился тюремщик и совершил непростительную ошибку.
В такой ситуации действовать допустимо лишь одним способом: опрометью выскочить из камеры и максимально быстро закрыть за собой дверь. Все - никуда сидельцы не денутся. Остается дождаться подмоги, и уж после вразумить их методами физического воздействия. Чтобы неповадно было.
Коротышка решил покарать нас немедленно. Подошел, от души размахнулся своей треххвосткой. Я на месте не валялся - шевеля всеми когтями, подтягивал к себе штырь. К счастью епископ его выронил при падении.
Ладонь достала до ржавого металла. Плеть сейчас пойдет вниз. Серьезная плеть - одного неуверенного удара хватило, чтобы бывалого еретика деморализовать. Так и корчится на полу - больше не пытается атаковать.
Отчаянно замахнувшись, я выпустил штырь, придерживая его за цепь. Тот, по дуге пронесшись над полом, концом достал до голени тюремщика. Весу в железяке немало, скорость тоже хорошая - позабыв про плеть, коротышка с воем присел, обхватив руками поврежденную лапку. Конфидус, перестав корчиться, извернулся, ухватил упавший штырь, ударил коротко, в голову, с противным стуком, скорее даже хрустом. Вой смолк, сменившись булькающими хрипами.
Откинувшись на спину, я замер, бездумно уставившись в потолок. Дышу как загнанная лошадь. Вроде и драки всего ничего было, а как вымотался. Нервы, будь они неладны, да и устал я... очень устал.
- Дан - как вы?
- Я в норме. А вы? Сильно он вас?
- Бок задел, но одежда выручила. Ох и умеет гад бить! Больно до слез, но мясо с костей не снял - ерунда. Вы сможете идти?
- Дайте минутку - дух переведу. Обыщите его пока что. Оружие, деньги, ключи - все, что есть забирайте.
- Ключи?! Да зачем в тюрьме замки - это не ведь не дворец королевский.
Эх Конфидус - да откуда мне знать, что замки на дверях в твоем мире только короли себе могут позволить? Но вслух сказал другое:
- Мало ли... все забирайте.