Зачетный профессор

Урок восемнадцатый: Старый конь один в поле не воин

Баскаев надел лучший костюм, спрыснул себя свежекупленной сандалово-гибискусово-мятной туалетной водой, приобрел букет роз цвета крови, в которой немного понижен гемоглобин и, звездный, недосягаемый для миллионов, дымящийся от лоска, заехал за Никой для того, как он думал, чтобы сходить с ней куда-нибудь, в ресторан, кино или на выставку – ему было всё равно. Куда дама захочет, там он и потерпит необходимость угождать ради конечной цели. Тем более, игра давалась всё легче. Женщина была всё приятнее и приятнее, азарт и невидимое соперничество с Костей подстегивали. Жизнь переливалась перламутром речного жемчуга от интриги и чего-то нового, ранее не испробованного. Затаскивать в постель Тимуру приходилось часто, а затаскивать в любовь – ни разу. Интересно, младший друг вообще что-нибудь предпринимает? Они как-то редко говорят о деле, и тот похож на до сих пор строящего стратегию. Если Костя продолжит медлить, то победа наверняка будет в кармане у него – Тимура.

Дверь открылась и, романтично уткнувшийся в охапку цветов, молодой мужчина встретился глазами с Никой. Волосы её впервые были распущенны и слегка подкручены, глаза тонко подведены и лучились сексуальным озорством.
- Прекрасная дама моего сердца, - Тимур протянул букет, чтобы произнести «это тебе», но в этот миг обзор открылся ниже подбородка Вероники, и он увидел, что она стоит лишь в красном кружевном белье и черных чулках на подвязках, да ещё и на высоченной шпильке. Забыв, что собирался произнести, Тимур поперхнулся воздухом вперемежку со слюной где-то на уровне диафрагмы. – Ника...
- Проходи, - взяв в одну руку цветы, другой она потянула его за галстук, заставив пересечь порог, и жарко поцеловала в губы, захватив инициативу, – я дома одна.
Хватаясь за дверной косяк и, понимая что это глупо и отпуская его, Тимур зачем-то скинул ботинки, но, поскольку женщина удалилась с розами на кухню и оставила его, он остановился, не зная, что делать дальше.
- Закрой дверь! Сейчас только налью воду в вазу... - мужчина послушался и повернул ключ в скважине, соображая, стоит ли намекнуть Нике, чтобы одевалась или... она же говорила, что теряет интерес после одной ночи! Нельзя же допустить это так быстро? А вдруг она рисовалась? Как же быть? Впервые в жизни у Тимура возникла паника перед реальной возможностью секса. Рука невольно коснулась кармана, где на ПМЖ прописались презервативы. Ладно, хоть что-то предусмотрено, на крайний случай.
Хозяйка дома вернулась с кухни всё такая же соблазнительная, пусть в её бюстгальтере и нечем было хвастать, и всё же полуобнаженная женщина в нижнем белье – это как конверт с зарплатой, даже если в него мало положили, всё равно возьмешь. Тимур провел ладонью по своим уложенным муссом волосам и, стараясь не глазеть на почти голую фигуру, развел руками, как бы предлагая Нике положить в них свои ладони.
- Так... мы идем куда-нибудь? Я рано заехал?
- Нет, вовремя, - проигнорировав руки, она вклинилась между ними и обвила талию Баскаева, – я решила, что грех не воспользоваться моментом... разве не удачно совпало?
- Да, конечно, но... - если он скажет «не слишком ли мы торопимся?», то это будет как-то подозрительно. Что же делать, что делать?! – А точно никто не вернется в ближайшее время?
- Не раньше, чем через пару часов. Нам же хватит этого? – прижалась к нему Ника, и на спине его выступил пот. Ну, разумеется, хватит, какие вопросы! Отпираться? Поддаться? Вопросов-то, оказывается, море. С него потянули пиджак. Позволив стянуть его за рукава, Тимур смелее окатил взором «возлюбленную» и, полагаясь на фортуну, схватил Нику в объятья. Та довольно улыбнулась.
- Ты сегодня просто изумительна... - он наклонился с высоты своего роста, чтобы покрыть поцелуями её кожу, от изящного уха до ключицы. Поглаживая лопатки, Тимур мягко касался губами всё ниже, разогревая и себя заодно. Кровь начинала бурлить, и возбуждение чувствовалось, но почему-то не там, где надо. Ему хотелось, но... да что же это такое? Мужчина продолжал ласки, опустившись к груди и пользуясь верным методом: обнаженный сосок всегда поднимает нужную мышцу, а уж вырванные стоны... Ника простонала, но ничего не менялось в организме Тимура, из-за чего он стал паниковать ещё сильнее, чем едва войдя в квартиру.
- Тебе самому доставляет удовольствие прелюдия? – вдруг спросила Ника. Артист замер, размял мимикой напряженные черты и поднял к ней лицо.
- Мне доставляет удовольствие доставлять удовольствие тебе.
- В таком случае, ты всё делаешь неверно. - Баскаева пронзила дрожь отчаяния и давно забытое ощущение первоклассника, когда тебя, неподготовленного, вызвали к доске. Ника взяла его за руку и, пятясь, не отрывая от него своих глаз, повела его в спальню. – Я не поклонница прелюдий. Я люблю горячий секс слету. Так что не стесняйся своих желаний, Тимур. Возьми меня!
Ошалевший мужчина, ещё пытающийся соединить в голове две картинки: строгой преподавательницы в очках и этой развратной дамочки перед ним, механически развязывал галстук свободной рукой и уговаривал себя не пугаться, а спокойно восстать из спящих и отодрать эту похотливую сучку. Однако даже грязные ругательства в мыслях и перечисление всех её прелестей не очень помогали. Женщина, которая не любит прелюдии! «Господи, ты послал мне идеальную партнершу, но почему так не вовремя?!» - взмолился в мыслях Тимур, забирая Нику в охапку и швыряя её на кровать. Едва он оказался на ней, как она толкнула его и, перевалив на спину, оседлала, тряхнув своими длинными, слегка каштановыми, локонами.
- Ну что, жеребец, покатаемся? – облизнулась она, расстегивая пуговицы на его рубашке, пока Тимур проклинал мертвую тишину под ширинкой, подведшую его впервые в жизни...

... Ника смотрела на потолок без обычного близорукого прищура. В белой поверхности рассматривать было нечего, и она уставилась в никуда. Обнаженные под шелковистой простыней, безрезультатно проведшие около часа, они с Тимуром замолчали, упав на спины. Но ей и близко не было так неуютно и дурно, как было ему. Подобного кошмара он не хотел бы даже во сне увидеть. Как и для любого мужчины, слабая потенция для него являлась позором и отдаленной перспективой дряхлой старости. Но сейчас?! Черт подери, что произошло? Божья кара? За что? Ника, на самом деле, начала возбуждать его, и тем сильнее он её хотел в мыслях, что ничего не вышло по его же вине. Вина была настоящим бесчестьем, болезненным ударом по самолюбию и безупречная репутация отменного любовника вдруг вздумала рассыпаться. Тимур переплел пальцы на уровне паха, стыдясь взглянуть на женщину рядом.
- Прости, я не знаю, что со мной...
- Наверное, я тебя напугала? – без сарказма, очень заботливо и дружелюбно поинтересовалась Ника.
- Нет! Что ты... - Баскаев покосился мельком несколько раз в сторону и заметил, что несостоявшаяся любовница перевела свои умные очи на него. Пришлось ответить взглядом, чтобы не терять хоть какой-то решительности. Ситуация требовала хотя бы моральной компенсации и реабилитации любыми средствами. – Я на самом деле и мечтать не мог о том, что ты окажешься такой...
- В самом деле? – Ника легла на бок и положила ему на грудь ладонь. Её всё ещё завораживало это мускулистое мужественное тело, и желалось его, на себе, под собой, в себе. Неудовлетворенность затаилась внизу живота и свернулась клубком, обижаясь и брыкаясь задней лапой. Такой шикарный макет сексуальной машины! И такое нулевое КПД. Пальцы принялись бродить по упругим кубикам под гладкой кожей, насыщаясь эстетически. Глаза тоже поедали всё это. Ника закинула свою ногу на его. Оторваться было трудно, поверить в то, что ничего всё же не состоится.
- Да, ты просто... ты неописуема, Ника! – Тимур провел кончиками пальцев по её щеке. Эталон любовницы, вот бы такую, в реальность, без этой игры в того, кто её завоюет. К черту любовь, где ещё такую бабу встретишь? Но нельзя, надо закончить начатое. Если он вообще теперь сумеет кончить. Ебись всё конем! Черный день календаря. – Мне, наверное, лучше уйти?
- Почему это? – удивилась Ника и, опомнившись, что это всё тот же Баскаев, который, скорее всего, никогда в серьёзных отношениях и не бывал, и что такое настоящая интимная чувственность знать не знает, бархатисто засмеялась, – ты никогда не болтаешь с женщинами после секса?
- Ну, то после секса... - конфузливо признал он, отворачиваясь. Ника поймала его за подбородок и развязно поцеловала в уголок рта, пройдясь после этого языком по губам.
- Неважно. Так о чем ты обычно с ними говоришь? – по затянувшемуся молчанию доцент убедилась, что никогда он этим не занимался. Засыпал, отвернувшись к стенке, не иначе. Она не стала испытывать его дольше. – Эх ты... - взяв его руку, она натянула её на себя, повернувшись к нему спиной. Поддаваясь её бессловесным указаниям, Тимур обнял Нику под грудью, поцеловав за ухом. Она улыбнулась. Ничего, он ещё научится у неё быть нежным и заботливым! – Женщину следует одаривать лаской после секса не меньше, чем до. А то и больше. И говорить с ней.
- О чем же? – прошептал Тимур. Кажется, в его интонации впервые прорезалось что-то неподдельно любопытное.
- О чем угодно. Хоть о смысле жизни.
- Рассуждения о смысле жизни вредят психике, - хохотнул мужчина. Ника так тонко увела их от акцентирования на его фиаско, что он преисполнился благодарности.
- Если зациклиться на чем-то, то что угодно повредит психике, - отразила каверзу женщина, – а немного покумекать над высоким всегда полезно. Даже если ответа никогда не сыщется.
- Зачем же заниматься заведомо безрезультатным делом? Это какая-то пустая трата энергии.
- Правильно, отсутствие прагматизма, практической выгоды. А как это называется? Бескорыстием. Не ты ли говорил об альтруизме и односторонней отдаче? – но Тимур, не то набравшись от Ники, не то поумнев самостоятельно из-за всех вынужденных хитросплетений, не дал загнать себя в ловушку.
- Бескорыстно заниматься ерундой и бескорыстно отдавать что-то нуждающимся – не одно и то же. Самоотдача и жертвы, мне кажется, хороши только когда хоть кому-то приносят пользу. Иначе это безумие.
- Знаешь, если так подумать... то дарение ради пользы кому-то – это тоже эгоизм. Нам нравится быть дарителями, одаривать, чувствовать через это превосходство, мы ждем благодарность от того, кому даём, или восторга и уважения от публики. Пусть не осознано, а подсознательно. Почти девяносто процентов людей, участвующих в благотворительности, перестали бы это делать, если бы заведомо знали, что никто не узнает об их поступках. Ты бы продолжал меценатство, если бы оставался анонимом? Нет, и не спорь. Тебе бы даже твоё кредо подобного не позволило. Щедрость должна быть на виду, это тоже рекламная акция. Так что, если хорошенько подумать, то бескорыстие в пустоту гораздо благороднее, чем бескорыстие для кого-то.
- Это ты загнула... наспех и ответить нечего, - хмыкнул Тимур, задумавшись и, тут же ухватив другую мысль, не выдержал, чтобы не озвучить её, – я не говорил с женщинами после секса, потому что с ними не о чем было разговаривать. Обычные их фразы после финиша: ты же меня любишь? А мы поженимся? А что ты мне подаришь? А куда мы завтра сходим? Ника, ты не представляешь, почему с годами перестаешь хотеть говорить после секса. Потому что не хочешь слушать глупости.
- Женщина всего лишь хочет убедиться в том, что ты не потерял к ней интерес после полученного. А если она подобный страх испытывает, то это вина твоего поведения. Ну и её недальновидности, наивности. Если она видела, что твой интерес основан только на случке, а ей хотелось большего, какого черта она соглашалась на постель? Мне никогда не понять. Вернее, я понимаю, но искренне соболезную девушкам, которые не в силах поумнеть и развиться для того, чтобы не совершать подобных ошибок раз за разом.
- А ты... стало быть такого страха не испытываешь?
- Но мне не нужно от тебя ничего большего, - повернув лицо через плечо, Ника встретилась с ним нос к носу. Тимур не удержался и поцеловал её. – С чего бы нам разочаровываться и отчаиваться? Разве тебе от меня нужно что-то ещё?
«Да, любовь, мне нужна твоя любовь! – прокричал голос в голове Баскаева и, спрятавшись, откуда-то из-за баррикад, добавил, - ради победы в споре, конечно».
- Я же говорил, что не хочу быть просто твоим любовником, – «И это у меня не очень-то пока получилось...» - ты говорила, что остываешь к мужчинам после первой ночи, Ника. Но... по сути ведь мы не переспали, верно?
- О, ты боишься, что я к тебе остыну? – это было слишком резко и колко. Тимур сжался, поджав губы. Вовсе не боится. Ему для дела надо знать! – Только не спроси, люблю ли я и когда мы поженимся, - захихикала женщина в подушку, не представляя, как близко от насущной проблемы скользит.
- А если бы спросил?
- Я притворюсь спящей и захраплю, – отвернувшись, Ника опять устремила взор без цели, куда-то на стену. Любит ли она? Никого она не любит, если подразумевать эротическую любовь, ту самую, что соединяет две половинки. Но она должна научиться любить, начать хоть с чего-то... возможно, судьба специально испортила ей этот вечер, чтобы она задумалась, что искать единства через физиологию без участия души – это неверно. Возможно, она всё-таки должна сначала полюбить, а потом уже отдаваться кому-то. Что ж, указующая длань Небесной пряхи, прядущей нить жизни, однозначно намекнула, что Ника где-то промахнулась, и низменное, которого она жаждала, не поддалось, развернув её в привычную сторону возвышенного.

Указующая длань тем временем вертела бутылек брома, гадая, сработает он или нет. Вторым актуальным вопросом был: подло или нет поступать таким образом в борьбе за сердце женщины? Три раза налить в кофе ненавистного средства, портящего ненадолго мужское здоровье... вызываясь бегать за напитками для всех на съёмках это не трудно было сделать. Но хватит ли порции? Костя боялся переборщить и усыпить Тимура, всё-таки это седативное лекарство. Но позволить переспать с Никой было невмоготу. Все знали о том, что Баскаев сильный любовник, и удовлетворит по классу люкс. А даже самая заумная и моралистически-нравственная дева вцепится зубами в мужика, который подарит ей несравнимое наслаждение. О себе Костя судить не брался, смог бы он так или нет, тем более, что сам переходить к любви через секс не хотел, для него желаннее был обратный процесс. Однако и предоставлять возможность сравнения себя с Тимуром нельзя. И всё же, подействовало или нет?
На шум шагов бутылек ловко скрылся в кармане штанов. Костя выглянул из-за декорации в студийном зале. Лицо вошедшего Тимура не несло ликования и других признаков победы, радости, удовлетворения.
- Преподобный инквизитор вернулся с ночной охоты? – парень скрестил руки и оперся плечом на искусственную дверную коробку. Тимур будто не слышал его, разувался и снимал пиджак, готовясь переодеваться в одежды сериального героя. – Жарил ведьм?
- Нет, – проворчал товарищ и прошел мимо. Костя якобы не знал, что тот ездил к Нике. Сам-то он не говорил, и это именно преподавательница выдала их планы. Но молодой человек и предполагал что-то подобное, поэтому уже два дня назад начал капать Тимуру микстуры. Что ж, значит, не сложилось? Отлично. Ника будет зла, уязвимее обычного и хотеть всё того же, только с Баскаевым повторить уже не поторопится. «Ай да Костя, ай да сукин сын!» - похвалил себя с улыбкой певец и, посмотрев на сгрызенный вместо подушки ноготь, расслабленно выдохнул. Обошлось.