Выделенная мне новая комната была не больше старой. Дом, оставленный маме, перешел нам от дедушки. Апартаменты в центре города были хороши. Новые арендаторы хорошо ухаживали за ними. Причем они недолго там проживали. Дом перешел маме в то время, когда она решила строить свою собственную жизнь. Мы перевезли вещи туда после переезда арендаторов в другой город. Нынешняя комната отличалась от комнаты в Эскишехире наличием собственной ванной. Такие вещи я видела только в фильмах, не думала, что и у меня будет такое, но случилось. Я благодарна архитекторам этого дома, иначе мне бы не хотелось пользоваться одной ванной с этим человеком. Я уже делила дом с человеком. Не думала, что привыкну к некоторым вещам. А этот биологический человек, как никак, предусмотрительный, знал, что я не захочу его видеть, поэтому сделал так, чтобы мы не пересекались. Мне довелось увидеть платяной шкаф владельца дома, он был полон одежды из качественных тканей. По сравнению с той одеждой, была и спортивная одежда - футболки и одежда для тренировок - очень ему подходящая. Я стала свидетелем тому, что в течение недели стиль не менялся.
Новое покрывало оранжевого цвета моей двуспальной кровати придавало энергию. Я думаю, мама дала несколько фотокопий биологическому человеку в данном вопросе, потому что подумала, что я захотела бы вернуть свою старую комнату, но нынешняя комната очень даже хорошо подготовлена. Кровать, платяной шкаф, зеркало в полный рост, письменный стол, книжные полки... Определение «большие» не было бы ошибкой. Чтобы не рисковать, он выбрал цветом комнаты бежевый. Я бы воспротивилась, но не перекрасила бы все в черный, жить то тут мне. Я не влезала в дела выбора цвета. Все было бледным, за исключением оранжевого покрывала, которое придавало комнате жизни. Я вышла из принадлежавшей мне ванной, одетой в халат, еще раз оглянула комнату и направилась к шкафу. Я быстро одела на себя цветочное нижнее белье, затем красный свитер мамы, который мы купили в небольшом бутике. Долго не задумываясь, я вытащила из шкафа джинсы, натянула на ноги и застегнула молнию. Закинула в сумку тетрадку, придала своей блендой коже цвета и спустилась по лестнице, выйдя из комнаты. Я подумала игнорировать звуки, доносящиеся из кухни, но авторитетный голос пригвоздил меня к земле.
«Ты никуда не пойдешь, не позавтракав».
Закатив глаза, я направилась в сторону кухни. Он смотрел на меня, держа в руке сковороду, я решила ответить ему так, что воздух содрогнется: «Так как ты меня не знаешь, расскажу тебе кое-что. Я не ем в это время».
Только я повернулась к входной двери: «Завтрак обязателен. Ты не выйдешь из дому, пока не поешь», - сказал он. Такое чувство, как- будто я говорю на другом языке. Я ему рассказываю, что не завтракаю, он меня завтракать заставляет.
«Что-то ты перегибаешь с отравлением моей жизни», - я прислонилась к двери. Биологически ненужный человек накрыл на стол. В вопросах накрывания стола он был мастером. Кроме того, обычно он заказывал еду извне. Хоть я и знала как готовить, но не делала этого. Честно говоря, я ни к чему в этом доме не прилагала руку.
Считавший себя по-настоящему моим отцом, притворщик, который ставит меня в значимость, поставил сковороду на середину стола. Подозреваю, что он был членом драмкружка в университете. Он и вправду беспокоился о том, чтобы я поела, но и помучить меня он тоже любил. Чтобы доказать это, я произнесла: «Я в это время не нем».
Биологически ненужный человек совсем не удивленно продолжил: «Не поев, в школу не пойдешь. И я тоже не пойду на работу. Понесем ущерб. И все будет из-за завтрака».
Испугал! Если бы не обещанное маме слово не пропускать уроки, я знаю, что бы с ним сделала.
«Я достаточно взрослая, чтобы обеспечить себя едой, если проголодаюсь в школе», - ответила я, он оглядел меня и посадил на стул из сосны. Поставил передо мной тарелку с завтраком и сел напротив. Он потянулся за кувшином на другой край стола, наполнив стакан апельсиновым соком, я произнесла: «Ты не можешь заставить меня есть».
«Могу. Ты съешь этот тост», - он сел напротив. Не поднимая рук из-под стола, я взглянула сначала на тост, затем на него.
«Он не отравлен», - он надкусил от своего тоста. Надетая на нем рубашка представляла его как хорошего человека, я даже уверена, что не мало денег на ее было потрачено, у нее небось и функция появления ангельских крыльев есть, но я не настолько слепая, чтобы не видеть правды.
«Не буду есть. Я не голодна», - сказала я, нахмурив брови. Он насильно привез меня в этот город. Плохой родитель, который считает, что может заставлять делать необходимое. Я бы и могла съесть этот тост, но не делала этого, только потому что он так хочет.
Откусив еще кусок от собственного тоста, он обратил внимание на мою тарелку. «Как только съешь, тогда и пойдешь на чебу. А ты на нее пойдешь!», - в не принимающем возражений тоне.
Кинув на него убийственный взгляд, я вытащила одну руку из-под стола и взяла тост. Откусив кусочек, он пять минут смотрел на меня, затем посмотрев на итальянские часы на своей руке, произнес: «Я подброшу тебя до школы. Потом поеду на работу. Не хочу опаздывать». Чтобы закончить трапезу, ему осталось сделать один укус, мне - четыре.
- Ну, раз так, ты езжай. Я не ребенок
- По возрасту - согласен, но по поведению - мы с тобой не одного мнения.
Положив тост на тарелку: «Хочешь опоздать, жди». Разозлил меня. Я не жду от него проявления интереса, но хоть постыдился бы. Я ровно шестнадцать лет провела без него.
Биологически ненужный человек дерзко ответил: «Сама видишь, насколько я оказываюсь прав».
Сжав зубы, я смотрела на него. Он искал любую мелочь, чтобы причинить мне боль. Ему, похоже, нравилось предоставлять мне причины для ненависти. Чтобы не поругаться изөза еды? Не доев свой тост? Я быстро встала из-за стола и вышла из кухни. С мамой бы мы вместе убрали со стола, но не в моих силах помогать этому человека. И так-то в доме была помощница, но, чтобы вдоволь попытать меня, он ей дал выходной. Сегодня она возвращается. Познакомлюсь с ней после учебы.
Пока я одевала свои коричневые ботинки, я все еще был занят своим свитером.
Я взглянула на стоявший перед домом черный Cadillac Escalade и подняла одну бровь. «Ты не думаешь ведь подвезти меня до школы на этом, не так ли?», - спросила я. Я могла только мечтать кататься на такой машине. Теперь этот красивый Cadillac хитро смотрел меня, как будто ухмыляясь. Это было так, как, если бы девушку пригласили на танец в самый важный день ее жизни.
«Другой машины у меня нет, доченька»
Меня разозлило то, что я услышала: «Не называй меня дочерью!». Это не одно и то же. Я свыклась с завтраком, но такого взрыва не ожидала. Он перешел красную линию. Я стала напряженной, стиснула зубы, по лицу было понятно, но не отступала от своего. Я предупреждала его насчет этой темы, в день, когда он забирал меня из дому, в машине:
- «Как ты?»
- «Не могло быть хуже. Скажу лишь одно. Не называй меня теми словами, которыми обычно обмениваются родители и дети. Самое лучшее, это обращаться друг к другу так, будто между нами нет никакой связи. Не хочу больше ничего обсуждать».
Он не должен называть меня дочерью. Не хочу. У него не прав так говорить, держа меня здесь насильно.
Пока я пыталась смирить злость, не знающий границ биологически ненужный человек: «На такси теперь ехать, что ли? Сядь в машину!», - не посмотрев мне в лицо, сел в автомобиль.
Вообще-то, идея с такси была потрясающая. Чем ехать на этой показной машине, я бы предпочла поехать на такси. Но это не обсуждалось. Сев в машину, он включив радио и тронулся. К счастью, он включил радио, не поставил нас в трудное положение. Джаз, который проникал до глубины души, успокаивал меня, я положила голову на кожаное сидение Кадиллака цвета кофейной пены и смотрела на дорогу.
