Vertigo

14. Разбитые колбы. Изрисованные стены. Сломанные кости

1.

Она стала чуть чаще выходить из палаты, принимать гостей и даже заходить в Facebook. Читала Twitter, но сама ничего там не писала. Какое-то время делала это для того, чтобы отвлечься. Молодая медсестра Лиза, видя, как она буквально деградирует от ничего не делания, рассказала, что по средам проходит собрание весьма жалкого, но хоть какого-то киноклуба. Что есть очень-очень маленькая библиотека (чуть позже Ане расскажут, что книги переходят от умерших людей, которые читали их прежде чем умереть), а в детское отделение приходит девушка-художница, племянница которой лежала в больнице год назад. И, к тому же, прогулки на свежем воздухе никто не запрещал.

Сначала было непросто влиться в коллектив, тем более, почему-то все были чересчур улыбчивыми и жизнерадостными. Особенно те, кто приходил с капельницами или сидели в инвалидных колясках. У девушки мурашки по коже пробегали от их наигранного жизнелюбиям. А потом она вдруг поняла, что за жизнелюбием этим скрывалась неизбежная и уже очень близкая сметь. За натянутыми улыбками и беспокойными огромными глазами, за медленными или наоборот, чересчур резкими жестами, за заботливыми словами, – за всем, – стоял безумный страх скорого конца. Встреча с Создателем, которого, может быть, и нет.

Что странно, Ана влилась. Она смотрела фильмы, в основном комедии, потому что от мелодрам никто бы не плакал, из чего выходит, что основная роль этого жанра потеряна. Говорила с больными раком и просилась помогать время от времени медсёстрам в детском отделении. Стала снова следить за собой, расчесываться и выходить на улицу. Много гуляла и нашла пару-тройку друзей/знакомых, понятия не имевших как она, совершенно здоровая, оказалась в больнице.

В один из тех зимних дней, когда Ана, немного грустная, ходила по заднему двору больницы, вдруг заметила что-то небольшое и круглое, определенно живое, лежащее на снегу. Она подошла и, наклонившись, разглядела выпавшую из гнезда маленькую синичку. Ещё живую, правда, замерзающую.

Первым импульсом было желание пройти мимо, сделать вид, что не заметила. А потом, превозмогая страх сделать что-то не то, и волнение, она укутала птенца в куртку и понесла в больницу.

Ей сказали, что воробей жить будет, крылышко только сломал. Но теперь его нужно или кормить, или усыплять, потому что сам он не выживет. Ана, удивляясь самой себе, согласилась на первое.