Шигина Екатерина "Я считаю до пяти"

26. Начало конца или добро пожаловать в АД

Папочка стоял застывшим памятником и с огромной силой сжимал кулаки. Глаза его горели адским пламенем. Кажется, сейчас я была для него красной тряпкой, а он сам быком. Интересно, кто тогда Рома? Матадор? Боже, что я несу! Мы не в Испании и сейчас у нас не карида.

Даже не помню, когда в последний раз мне было так страшно. Зная своего отца можно представить, что все события, произошедшие во второй мировой войне всего лишь игрушки неразумных детей. Даже присутствие Ромы ни капельки не успокаивало меня. Нет, он сможет при желании меня защитить, но я хорошо знаю папочку. Во мне с каждым днем растет уверенность, что бабушка не просто так исчезла...

— Прасковья?! — громом пронесся голос злобного родителя и диктатора в одном лице.

— Не бойся, слышишь? — прошептал Ромашка на ухо, притягивая ближе к себе. Этот жест не оставил папочку равнодушным и он отмер.

Твердым и уверенным шагом отец преодолевал расстояние разделявшее нас. Кажется, даже небо темнеть начало, словно предчувствую предстоящую грозу.

— Что все это значит? Моя почти что замужняя дочь обнимается с каким-то молокососом во дворе! Ты позоришь меня, дрянь! — и отец замахнулся с явным намерением отвесит мне тяжеленную оплеуху.

Буквально в нескольких сантиметрах от моего лица рука папочки остановилась. Точнее ее остановили. Ромка отодвинул меня в сторону и успел схватить отца за руку, не давая ему причинить вред моего драгоценному здоровью. Этот удар бы легко сбил бы меня с ног.

— Никогда не смей поднимать руку на женщин, — спокойно сказал Рома. Странно, его спокойный голос звучал очень грозно. Совершенно расслабленный. Уверенный в себе.

Я прижималась к Ромкиной спине, боясь того, что может случиться дальше. Мне не хотелось, что бы они сейчас подрались. Судя по выражению лица отца, именно этого он сейчас и хочет. Еще в далекой молодости он увлекался различными восточными единоборствами. Мне было страшно за Ромку, хотя по не сразу видно, что он далеко не слабак.

— Отпусти руку, — процедил сквозь зубы отец. — Не стыдно студенток соблазнять?

Рома напрягся. Я знала, как тяжело он переживал все случившееся между нами. Знала, как ему было стыдно за свое поведение, за несдержанность. Отец ударил с самое больное место.