RECKLESS /18+/

III

Ты — только та, что здесь и сейчас, сегодня, сегодняшняя ты.

Р. Брэдбери, «Вино из одуванчиков»

Вечер. 5 апреля. 2017.

David Correy — 24/7

Ритмичная музыка заставляла моё тело двигаться с большей энергией, несмотря на то, что я уже не чувствовала своих ног. Смешанный алкоголь разгонял малейшие намеки на здравый смысл, ударяя сильнее в голову, пульсировал в зоне висков.

Я уже давно забыла, который сейчас час, как давно всё перешло в громкую тусовку, и как быстро я напилась. Впрочем, кто будет удивляться? Мне определённо нравится пить. Нравится чувствовать легкость, невесомость, отстраненность от реального мира.

Нравится быть уверенной в себе, даже если потом будет стыдно. Это молодость, и её определённо стоит прожигать таким образом. Но я была бы не честна с самой собой, если бы сказала, что напилась лишь для веселья. Отнюдь, в этой ситуации нет места веселью.

Всё дело в том, что я наивно полагала, что алкоголь может заглушить ярую боль, заполнить пустоту, которая образовывается, когда его нет рядом.

Чего-то не хватает во мне, когда я долго не вижу его, когда он не касается меня, не говорит со мной. Хуже этого может быть лишь то, что он сейчас, прямо передо мной, приобнимает какую-то девушку за плечи, шепча ей что-то на ухо, а она, как наивная дурочка, улыбается и хихикает. В эти сраные моменты во мне что-то разрывается и хочется просто вырвать сердце из груди.

Да, я жалкая. Настолько жалкая, что придётся содрать с себя кожу, чтобы отмыться от этого ощущения.

Я никогда не смотрела на такую ситуацию с трезвой точки зрения, но, похоже, и не стоит, ибо я буду совсем беззащитна. Перед ним. Перед собой. Перед всеми.

Невидимые силы окутывают всё тело, и я чувствую себя чертовски сексуально. Чувствую поднимающуюся температуру, легкое головокружение и настрой на «да».

Бедрами делаю восьмерку и запускаю пальцы в копну своих волос, оттягивая их и игриво улыбаясь. Закрываю глаза и просто двигаюсь в такт, надеясь, что больше не увижу ни Криса, ни его «новую девушку».

Но на душе всё так же гадко. Даже ебаный алкоголь не выведет эту дрянь из меня. И вот думай, что ты такого сделала в жизни и почему тебя наказали таким ужасным способом.

Надо же, блять, было влюбиться в Кристофера Шистада.

Да настолько, что рядом с ним забываешь своё имя. Забываешь всю ту херню, что он творит и как обращается с тобой. Забываешь о своих идиотских принципах и переступаешь через себя. Снова и снова. Ты хочешь это делать, чтобы снова «быть с ним»

Будто он твой личный наркотик, который ты не хочешь делить ни с кем. Хочешь лишь одна, в одиночестве, наслаждаться побочным эффектом и забить на мир снаружи.

До скрежета зубов, до сжатых кулаков хочешь, чтобы он заметил тебя, чтобы почувствовал твою боль, чтобы смотрел в твои глаза и осознавал, что это всё из-за него.

Ебучая болезнь по имени Крис.

Не выведешь ничем.

Никем.

Никогда.

Я чувствую чьи-то теплые руки у себя чуть выше талии и возвращаюсь в реальность, открывая глаза. В глазах немного плывет, и танцующие люди двоятся. Всё в норме, так всегда. Руки незнакомца сжимают мою кожу сильнее и прижимаются грудью к моей спине.

Подняв руку вверх, я касаюсь ладонью скулы парня и аккуратно провожу линию до ключицы, наконец, понимая, кто стоит за моей спиной. Всё предельно понятно, я узнаю Криса из миллионов парней.

— Что, та девушка тебя отшила? — как можно равнодушнее спрашиваю я, пытаясь задеть его. — Какое горе, ведь тебя же никто и никогда не отшивал, да? — едко усмехаюсь я и поворачиваюсь к нему лицом, выгибая бровь.

— Не говори хуйни, — закатывает он глаза и окольцовывает мою талию. — Просто ты так пялилась на нас, что Изабель не выдержала, — наклонил он голову набок.

— Ну конечно, — хихикаю я. — Не ври, Шистад, мне нет никакого дела до тебя, — так же, как и он, закатываю глаза, а затем кладу руки на его плечи.

— Кто научил тебя так ужасно врать, Мун? — улыбается он, поглаживая мои бедра. Я позволяю это делать, что полностью противоречит моим ранее сказанным словам.

Я пьяна, мне можно.

— Уж точно не ты, Крис, — выделяю я его имя и откидываю голову назад, чувствуя неимоверную легкость в его руках.

— Когда же ты перестанешь так напиваться, Ева? — качает он головой и закидывает меня на плечо. Я ничего не успеваю понять, как парень уже поднимается по лестнице.

Я не кричу, не бью его, лишь играюсь с кончиками волос, которые так смешно свисают. Они щекочут мое лицо, и я смеюсь. Мне искренне смешно, и я «бросаю» руки вниз. Виски покалывает, но я качаю голову из стороны в сторону, продолжая хихикать.

Всё вокруг меня кружится, придавая миру новые краски.

Изображаю на своем лице злую ухмылку и веду ногтями по всему позвоночнику парня, отчего он сжимает мои бедра сильнее, и я улыбаюсь шире, уже предчувствуя дальнейшую его реакцию.

Я не умею играть не по правилам, но я наблюдательна. Потому что Крис в этом профи.

Шистад несёт меня по темному коридору. Я задумываюсь о том, что его футболка слишком тонкая и это идеально для меня. Касаюсь губами его лопатки, прикусывая кожу, и получаю рычание. Такое дикое, которое так сильно заводит.

Он открывает дверь и резко бросает меня на мягкую кровать. Его сосредоточенное лицо освещает неполная луна, и я засматриваюсь, не замечая, как Крис закрывает дверь и нависает надо мной.

Приступ моей улыбки уловить нельзя, поэтому я поддаюсь этому и уже ближе разглядываю самые незаметные частички его лица. К примеру, морщинки между его бровями или небольшую родинку на шее.

— Сыграем в игру? — выгибает он бровь, а я охотно киваю. — Играем в игру: правда или минус одна вещь. Задаем вопросы по очереди, если ты не отвечаешь, то снимаешь с себя одну вещь, — он ухмыляется, и мне становится невыносимо жарко.