RECKLESS /18+/

XXII

Почтение к жизни требует от каждого жертвовать частицей своей жизни ради других.

Швейцер Альберт.

Раннее утро. 30 июля. 2017 года.


Ноги ступают по мокрой траве, и я слышу неприятное чавканье. Вокруг тьма, но я иду вперед. Меня тянет туда. Я посреди какого-то поля, куда не суется ни одна живая душа. Мне не страшно. Я иду, шагаю по росе и чувствую пальцами ног рассыпчатую землю. Тишина сменяется шептанием, и я замираю на месте, чувствуя ледяное дыхание себе в затылок. Поднимаю руки вверх и не вижу пальцев, будто их нет. Мне не страшно. Некто касается моей шеи, проводя острым ногтем по ключице, и убирает мои волосы назад. Они не рыжие. Пепельно-синие, увядшие. Мои глаза горят, и я чувствую жар, который исходит от моего тела. Ноги подкашиваются, но некто ловит меня, что-то шепча на ухо, но я не могу понять.

— Повторите, — молвлю я, касаюсь невидимыми пальцами кожи под носом и чувствую соленный привкус металла на губах, — я...я не слышу, — перед глазами все темнеет, и я наблюдаю за падением звезд с синего неба.

— CH03, — произносит голос, — E07SH, — шум отвлекает меня, — 04M06, — я падаю вниз.

Я резко подрываюсь и сбивчиво дышу, оглядываясь по сторонам. За окном только-только встает солнышко из-за горных хребтов, и я нервно выдыхаю, понимая, что это лишь сон. Ничего более. Ничего менее.

Перевожу взгляд на спящего Криса, и улыбка озаряет мои губы. Это самое милое создание на земле, я клянусь вам. Сейчас он такой расслабленный и умиротворенный. Прекрасный. Даже без горящих глаз и ухмылки.

Губы парня дрогнули, и я, испугавшись, нырнула обратно под одеяло и почувствовала, как ладони Шистада ложатся на мой оголенный живот и притягивают к себе, он утыкается в мои волосы, сопя.

Облегченно выдохнув, я закрыла глаза и попыталась еще немного поспать.

***

Josef Salvat — This Life

Становится невыносимо жарко, и все тело затекло. Скорее всего, я спала все это время в одном положении. Я переворачиваюсь на другую сторону и открываю глаза, встречаясь с шоколадным взглядом Криса, и выдыхаю от неожиданности, быстро закрывая глаза. Черт.

— Доброе утро, — хриплый голос разносится около моего уха, и пальцы парня убирают выпавшие пряди из хвоста за ухо. — Я знаю, что ты не спишь, — я открываю глаза и смотрю на полусонного Шистада.

Прекрасен, как и всегда.

— Доброе, — почти шепча, говорю я и тру нос, который зачесался. — Который час? — Крис берет с тумбочки телефон и смотрит на дисплей, а затем поворачивает мне. 12:35. — Спасибо, — он кивает и смотрит в потолок.

Мы молчим. Кристофер думает о чем-то своем, медленно моргая. Я смотрю на него и подмечаю: почему же так не может быть всегда? Почему в наших недоотношениях всегда есть недопонимание, скрытность и недосказанность. Почему все всегда должно быть так сложно?

Не говорите мне, что я безразлична ему. Это не так. И это не моя самоуверенность, я просто не слепая, не глухая и не бесчувственная. Я такой человек, который всегда подмечает мелочи и заостряет на них внимание. Я всегда вижу то, что можно скрыть. Не всегда. В случае с Крисом я не могу понять многого, а он не помогает мне в этом плане. Он просто не хочет довериться мне так, как я. Знаю, я не могу требовать этого, но я хочу взаимности. Я хочу ясности и аргументированного ответа с его стороны: «Что же, все-таки, происходит».

— Нам нужно поговорить, — обрываю я свои мысли, сама до конца не осознавая, что произнесла это вслух.

Без единой эмоции Крис поворачивается ко мне и вопросительно выгибает бровь.

— Нам не о чем разговаривать, — он принимает сидячее положение и смотрит в окно, где ярко светит солнышко. Я так же сажусь и чувствую небольшое покалывание в районе бока.

— Есть о чем, не притворяйся, — кашель настигает меня, постепенно раздирая горло. — Хватит уже... — я не успеваю закончить, как мой телефон звонит, и я оборачиваюсь на звук. Беру его в руки и вижу на дисплее «мама», затаив дыхание, беру трубку.

— Мам? — осторожно произношу я и смотрю на Шистада, который хмурится.

— Привет, родная, — её голос бодр, и огромный камень падает с моих плеч. — Надеюсь, я тебя не разбудила. Хотела сказать, что я выполнила все поручения раньше и завтра днем буду в Осло, — я закусываю губу и кладу голову на колени.

Этого мне еще не хватало.

— Да, это отличная новость, мам, — сквозь зубы произношу я. — Вчера целый вечер гуляла с девочками, поэтому хочу еще поспать. Люблю тебя, — оттягиваю концы волос и встаю с кровати.

— И я тебя люблю, — я сбрасываю звонок и стону, распуская волосы и массируя голову.

— Мама завтра приезжает! — смотрю я на Шистада, который тоже встает с кровати и натягивает футболку.

— Вот это новость, — закатывает он глаза, а я бросаю на него испепеляющий взгляд. — Ладно, я закажу билеты, — он берет телефон в руки и выходит из номера, оставляя меня одну.

Нет, ну какого черта? Эта женщина по месяцам не бывает дома, а когда не надо, она у нас «раньше срока» заканчивает работу и приезжает в самый ненужный момент. Нет, я люблю маму, но не могу понять логику этой женщины до конца. Она никогда не рвалась домой.

Я беру чистые вещи и иду в ванную комнату, приводя себя в порядок и снова обрабатывая рану. Я собираюсь где-то за час, успев принять бодрящий душ, высушить волосы, немного подкраситься и даже обновить социальные сети.

— Через три часа у тебя рейс, — в помещение заходит кареглазый, пялясь в телефон. — Собир... — он переводит на меня взгляд и видит, что я, уже полностью собранная, умиротворенно лежу на застеленной постели, и затыкается. Берет чистое полотенце и скрывается за дверью ванной.

Я своим маленьким мозгом вспоминаю, что Ди была серьезно ранена, и подскакиваю с кровати, направляясь в соседний номер. Стучу пару раз, дергаю ручку двери, и она открывается.

— Извините, — пищу я и отворачиваюсь к двери, когда вижу, что Ди сидит на Митчеле, и они ну очень страстно целуются. Раздается смех, и я улыбаюсь, все еще стоя спиной к ребятам.

— Все нормально, — говорит Митч, и я разворачиваюсь, все еще сгорая от стыда, — проходи, — Ди облокачивается на изголовье кровати, а парень встает и, подмигнув своей девушке, обходит меня и скрывается за дверью, говоря напоследок: — Я позже приду, — брюнетка хихикает и вытирает свои губы.

— Правда, извини, — закусываю я губу и иду к кровати, присаживаясь на край. — Дверь была не заперта, и мне никто не отвечал...

— Угомонись, Ева. Думаешь, ты первая, кто нас застал? Крис однажды застал нас, когда мы занимались сексом в тренажерном зале, — хихикает она, и я вижу, что она хорошо себя чувствует. Это греет душу.

— Дай угадаю, он вас еще долго подкалывал? — улыбаюсь, и она кивает, заправляя растрепанные волосы за ухо. — Как ты себя чувствуешь?

— Вполне нормально для человека, который словил пулю в живот, — она отодвигает край футболки, и я вижу перемотанный вокруг живота бинт с небольшими красными пятнами. — Думаешь, меня первый раз подстреливают? — усмехается она и опускает футболку, тепло смотря на меня.

— Извини меня, Ди. Правда, спасибо тебе большое. Я не знаю, что было бы со мной, если бы ты меня не оттолкнула, — я, правда, очень виновата перед ней и не знаю, как отблагодарить её.

— Прекрати, — хмурит она брови. — Это могло случиться с каждым из нас, и никто не застрахован. Это я хотела поблагодарить тебя, потому что с твоим появлением я почувствовала себя простой девушкой, а не бойцом. Это приятно, когда можешь пообщаться не только с парнями, но и с девушкой, и даже стать с ней подругами, — я усмехаюсь и тянусь к ней, заключая в объятия. Не сильные, чтобы она не напрягалась. — Знай, что ты заменила мне младшую сестру, и я надеюсь, что мы еще встретимся с тобой, — она вытирает слезы, и я впервые в жизни вижу, чтобы такая, как Ди, плакала.

И не смейте думать, что слезы — это показатель слабости. Если ты чувствуешь, значит, ты живой.

— Мой рейс через три часа, я бы осталась, но моя мама прилетает завтра, и я, честно, не знаю, как ей объяснить тот факт, что весь дом разгромил сумасшедший убийца в поисках какой-то информации, — она смеется, как и я.

— Не думаю, что ты полетишь одна, потому что на эту миссию нам дали срок до 1 августа. И копии нужно предоставить Голове именно в Осло, — говорит она, явно зная что-то большее, чем я. — А я прилечу как только поправлюсь, не хочу, чтобы моя рана открылась на борту самолета, и я заплескала кровью пассажиров, — я киваю и улыбаюсь.

Все-таки есть плюсы того, в чем я так погрязла. Я встретила удивительных людей, которые меняют меня с каждый разом.

— Ди, я хотела спросить, не знаю, может, у меня уже безысходность на счет...

— Криса? — перебивает она меня и попадает прямо в цель. — Ох, милая, этот парень еще тот «фрукт», искренне не понимаю, как ты вообще с ним связалась. Но если ты хочешь узнать о его прошлом и, вообще, почему он ведет себя таким образом, то я не смогу тебе помочь, потому что свою историю он должен рассказать сам, — печально говорит она, и я понимающе смотрю на нее. Она поступает правильно, в любом случае. Я осознаю это, хотя от этого совсем не легче.

— Спасибо, Ди. Поправляйся, — я обнимаю ее напоследок и выхожу за дверь, прислоняясь к холодной стене, и закрываю глаза.

Хочется просто лечь на пол и уснуть. Навсегда. Это угнетающее состояние просто съедает меня по частям, не давай шанса на выздоровление. Окей, я могу понять мотивы Круэла, кое-как осознаю поступки отца, но никак не могу понять, чего добивается Крис. Он чертова головоломка, которая никак не хочет решаться. Он даже зацепки не дает, а я слишком тупа, чтобы быть телепатом.

Горячее дыхание появляется из ниоткуда, и я широко распахиваю глаза, видя перед собой Кристофера, который находится в миллиметре от моего лица. Он пристально смотрит мне в лицо, затем переводит взгляд на мои губы, которые открыты, а потом снова в мои глаза, и ухмылка озаряет его губы.