magnetised

Глава 8. План V.

Чонгук изо всех сил пытался добиться Тэхена, будучи на том социальном уровне, которого добился сам. И сейчас, смотря на пустую половину кровати и вдыхая остатки карамели в воздухе, он не знает, засчитывается ли попытка вообще, если, кажется, они вернулись к началу.

Чон проснулся сразу, как потерял ощущение тяжести на руке, но не стал останавливать омегу, лишь молча наблюдая, как он уходит.

У него ничего не вышло. Несмотря на всю ту романтику, на демонстрацию собственной любви к Тэхену, открытое общение, снова романтику — да Тэхен даже книгу его прочёл, — он все равно не остался.

Чонгук хочет побить сам себя за то, что произошло ночью. Он должен был сдержаться, не должен был пьянеть так сильно (больше не с вина, а с того, что пил из одного горла с Тэхеном, из-за его с каждой минутой усиливающегося запаха и желания сделать Тэхена своим, привязать к себе, однако так и не поставив метку), не должен был приводить омегу домой и проводить с ним ночь. Но он слишком хотел, давно желал и мечтал, а потому просто сорвался, поторопившись.

Однако даже не это является причиной глухого хлопка закрывшейся за Тэхеном двери, и Чонгук это отлично знает. Тэхен все же не хочет сводить свою судьбу с бедным, хоть и трудолюбивым, подающим надежды писателем; ему нужен закрепленный за альфой высокий статус и приличный достаток. И Чонгук хорошо чувствовал внутреннее отторжение Тэхена, все его замки и цепи вокруг его собственного сердца, закрытого от своего же предназначенного, чувствовал их тяжесть и холод, иногда отражающийся в глазах Тэ.

Чонгук не хочет вставать с кровати, гипнотизируя пустым взглядом потолок, и если бы кто спросил, сколько он так лежит, то альфа не дал бы ответа. Но его отвлекает звонок телефона. Недовольно хмурясь на незнакомый номер, он отвечает.

— Да?

— Чон Чонгук, верно? Из издательства. Нужно обсудить авторские права, публикацию и вообще поговорить с тобой, а то так вышло, что даже не виделись. И да, в договоре ты пропустил лист, когда подписывался, — Намджун говорит спокойно, только потому что уже мысленно поругался за это на всех, и на Тэхена, конечно, в первую очередь. — Через два дня сможешь подойти в издательство? Приходи, и обсудим.

Чонгук отвел телефон от уха, чтобы посмотреть на дисплей и дату, тут же ужаснувшись времени — он опаздывал в школу.

— Хорошо, — альфа прижал трубку головой к плечу, и встал резко, второпях всовывая ногу в штанину. — Я приду.

— Отлично, жду тебя к шести-семи вечера.

После звонка альфа возращается мыслями к омеге, собираясь на учёбу, взгляд случайно падает на кольцо, явно не ему принадлежащее, которое одиноко лежит на полу среди хаоса одежды.

Ушёл. Сбежал.

Видимо, Чонгук только оттолкнул истинного от себя таким поспешным шагом.

Они официально знакомы меньше недели, и, пускай их союз хоть тысячу раз был решен свыше, пускай омега согласился, разве отношения омеги и альфы проходят вот так? Дня три-четыре — и секс? Разве тогда Чонгук не должен был быть заботливым альфой для своего омеги и беречь их первый раз для особого случая?

Чонгук не был особенно натаскан в плане отношений. Говоря совсем откровенно, вчера с Тэхеном был его первый раз. С другими не заходило дальше «публичных отношений», во время которых омеги просто делали как можно больше селфи и фоток с Чонгуком. В голове весь вечер прошлого дня, честное слово, был полный сумбур. Как теперь исправлять ситуацию... Гуку срочно нужно с кем-то поговорить.

Забив пока на поиск рубашки (он все равно уже опоздал), он находит рукой недалеко откинутый после звонка Намджуна телефон и набирает Хосока через какао:

— Хё-о-он! — ноет он в трубку сразу после того, как Хосок ответил. — У меня проблемы.

— Кто бы сомневался, у тебя проблемы ещё с того дня, как ты учуял своего «принца».

— Нет любви без страданий, да? — усмехается Чонгук, припоминая всю литературу, что читал. Ну, ладно. Всю манхву, что когда-либо читал.

— Наверное, — Хосок, похоже, воспринял серьёзно, и от этого у младшего мурашки, а хен переводит тему: — Ладно, чем обязан?

— Ты можешь пожертвовать днём ради меня?

— У меня... — голосом, полным сожаления, начинает Хосок, но Чон нетерпеливо перебивает, заканчивая:

— Практика, я помню, но, начистоту, когда ты любил на неё ходить?

Чонгук знает, что этим подрывает практику своего (не особо заинтересованного в ней) хена, но ничего поделать не может, ведь Хосок единственный из старших альф, с кем у Чонгука достаточное доверие, ведь парни выросли вместе.

Чимин тоже в их компании еще с детства, но все-таки он омега, и Чонгук очень надеется, что его друг такой же невинный, как и он сам (был позавчера). Иначе ему придётся кого-то побить.

***


Тэхен почувствовал себя отвратно сразу, как вышел из дома Чонгука. Его крутило так, будто тело выжимали, как половую тряпку. И это неудивительно, ведь оно лишилось того, в чем так долго нуждалось — истинного альфы. Сам же Тэхен эмоционально считал, что поступает правильно. Это трудно, но так нужно сделать — так он к этому относится.

Пройдя еще километр от дома Чонгука, Тэ понял, что никуда он не дойдет — лучше взять такси и отправиться до дома. Набрав дрожащими руками нужный номер, парень зачем-то называет адрес Намджуна.

Бета всегда был тем, кто проводил с Тэхеном такие самые нелегкие деньки, помогая всем, чем может. Ведь на Намджуна запах Тэтэ никак не действовал, а потому он был идеальным вариантом. Не приставал, обеспечивал едой и кровом.

В поездке Тэхен раздумывал, что же можно соврать родителям об его отсутствии, ведь он собрался пропасть для всех, кроме самого Нама, на пару-тройку дней, а вероятно (из-за Чонгука), на более долгое время, так как течка в этот раз может затянуться.

***


В эти два дня без Тэхена жизнь не то, чтобы сильно изменилась, так как Тэ, к счастью альфы, не успел влиться в жизнь Чонгука настолько, чтобы без него было совсем уж непривычно пусто. Однако одиночество тоскливым холодом поселилось у него в груди, что казалось совершенно неправильным, учитывая, что, сравнивая с отношениями других пар, парни провели вместе не так много времени.

Катастрофически мало.

Чонгук, конечно же, скучал, и настроение стало крайне походить на меланхолию, которую Чимин заметил сразу, но сделать, кроме как молчаливо сочувствовать, ничего не мог. Альфа же, наоборот, в своем отречении от всего вокруг происходящего, пытаясь выбраться из угнетающего его состояния, придумал какой-никакой, а выход из ситуации.

Только все это нужно с братом обсудить, и встречу они в итоге назначили на сегодня, а после Чонгуку как раз нужно в издательство.

Теперь у него новый план, и, хотя самому он не сильно нравится (а точнее, Чонгук принципиально против), привести его в исполнение для него жизненно необходимо, потому что пребывать в таком подвешенном состоянии все время без своего омеги — та ещё «радость».

***


Чонгук позвонил брату за пятнадцать минут до назначенного времени, поторапливая его придти, так как сам уже не мог усидеть на месте в уютной кафешке неподалеку от школы.

К счастью, Хосок пришел почти вовремя, и Чонгук, не перебрасываясь вежливыми фразами, начал сразу с новостей. Рассказал ему все от начала до конца, стараясь прививать как можно меньше субъективных подробностей.

— Так значит, вы встречались около недели, он узнал, что ты пишешь, ты приехал к нему, отвел на прогулку и переспал с ним? — загибая пальцы, перечислил Хосок. Чонгук сконфуженно кивнул со взглядом провинившегося щенка. — О, последний раз я видел тебя таким, когда ты разбил мамину любимую статуэтку из Германии.

— Абсолютно разные ситуации! — по-детски отрицая, замотал головой Чонгук, резко откидываясь на спинку стула. — В этот раз ты не можешь взять всю вину на себя, хен, а-а-а, что мне делать?

— Ага, «это Хосок меня пнул» здесь не подойдет.

— Между прочим, ты и правда был виноват! Ладно, частично уж точно.

— Точно так же, как в смерти Кэннэди, Чонгукки, — насмешливо пропел Хосок, но, когда увидел, что брат не в настроении шутить, сменил тон на серьезный. — Так чем я могу помочь?

У Чонгука вдруг взгляд изменился, он выпрямился, сложил руки в замок, и Хосоку вдруг показалась эта перемена от младшего братика к амбициозному парню с горящим в глазах азартом слишком уж резкой для его сердечка.

***


Придя в издательство в назначенное Намджуном время, Чонгук неуверенно зашёл в кабинет, обнаруживая, что редактора нет на месте, как и сказал ему Джин до этого. Обведя кабинет взглядом, Гук наткнулся на кого-то, лежащего на диване, и, присмотревшись, узнал в парне своего омегу.

Сдерживая ревность и ещё какое-то чувство, порывающее его разбудить Тэхена, он присел на подлокотник рядом со ступнями Тэ и всмотрелся в его умиротворенное лицо. Такой красивый, такой...

Мысль оборвалась, а Чонгук задержал дыхание, когда дыхание Тэхена прервалось, будто тот его почувствовал, но парень не открыл глаза, а только раскрыл рот и повернул голову в бок, сплющивая щеку о подлокотник. Теперь он скорее выглядит по-детски комично, чем ангельски, поэтому Чонгук тихонько смеётся с него.

После все-таки поднимается с места, снимая с себя толстовку, присаживается на пол напротив лица омеги и аккуратно закрывает ему рот, приподнимая голову и подкладывая под нее толстовку. Теперь все более эстетично, и можно вновь любоваться омегой, пока он спит. Невесомо трогать кончик его носа, на котором расположилась родинка, уголки глаз...

— Извраще-ене-ец, — пропел Джун, бесшумно войдя в кабинет.

Тэхен от этого мотнул головой и медленно разлепил глаза. Какого же его удивление, когда первым, кого он видит, оказывается Чонгук. От альфы не спрятаться ни во сне, ни на яву. Течка ещё не закончилась, и сейчас он только пару часов, как отошёл от очередной ломки по члену, Намджун как раз ждал этого момента, чтобы сходить за очередными лекарствами, так как Джина он отослал по другому поручению ещё утром, когда крики Тэхена "Чонгук, трахни меня жёстче" были слишком громкими для чужих ушей, даже для личного секретаря.

— Тэтэ, — насмешливо зовет Нам, а альфа на прозвище напрягается всем телом, напоминая себе держать себя в руках. — Чонгук хочет кое в чем откровенно признаться. Да?

Чонгук открывает рот, и омега думает, что тот сейчас ляпнет что-то безумно романтичное или пошлое (чего намного больше желало его тело), но:

— Пока ты спал, — интимным шепотом начал Чонгук, — я нарисовал тебе усы.

Это была очевидная ложь, произнесенная альфой с шаловливой улыбкой. Однако, недавно проснувшимся мозгом, Тэхен в первые десять секунд поверил в розыгрыш, пока Намджун не засмеялся, выдавая шутку.

Да, два дня, в которые Гук не имел возможности видеть своего омегу, кажется, растянулись в вечность, и ему бы броситься на того с объятьями, особенно когда запах так и манит, но первое табу в его новом плане — сдерживаться. А потому он хмыкает на растерянного Тэ и встает с корточек, присаживаясь в кресло для гостя, располагающееся полубоком от стола Намджуна и прямо напротив второго кресла, которое, немного погодя, занял Тэхен.

Чонгук не запрещал себе смотреть на Тэхена, и это единственное, что ему оставалось делать. А потому он не сводил с него глаз все время, что Намджун вел с ним разговор, лишь изредка поворачивая голову в сторону собеседника. Этим, несомненно, он смущал парня напротив, пребывающего в замешательстве от такого настойчивого взгляда.

— Намджун, тебе разве приятно, когда собеседник не смотрит в глаза? - все-таки не сдержался Тэ от замечания, но даже его адресовал не напрямую к Чонгуку.

— М? — главный редактор поднял взгляд от бумаг. Он и сам практически ни разу не взглянул на Чонгука — только мельком, мол, парень здесь, слышит-слушает, значит, все в порядке. — Чонгук-шши, Вы ставите неверные приоритеты в моем кабинете. Но если Вам угодно любоваться моим другом, то продолжайте, — ухмыляется он, зыркая на возмущенного Тэхена. — Его работа — услаждать взгляды эстетичным видом, поэтому не стесняйтесь.

— И не думал, Намджун-шши, — зеркалит ухмылку Чонгук.

В конце концов, из всех, находящихся в комнате, только Чонгук знал, что эта встреча с омегой будет последней. По крайней мере, следующая будет слишком не скоро.