Черный оксюморон

Йоко / То, что ты любишь, убивает тебя. Pt.1

  Йоко познала весь ужас смерти в восемь лет, когда прямо у нее на глазах отчим вонзил нож в спину ее матери. У Бодо, так звали отчима, были проблемы с психикой. Этот мужчина мог завестись просто так, без особых причин, начать все крушить, ввязываться в драки, кричать, срывая голос... В такие мгновения он зверел и переставал быть человеком. Его глаза наливались кровью, становясь похожими на два горящих рубина, губы предупреждающе дрожали, а пальцы сжимались в каменные кулаки. Нечасто встретишь людей, у которых проблемы с контролем внутреннего гнева, но Йоко «повезло» — подобный синдром она встретила у мужа своей матери. Бодо не отличался джентльменскими манерами, ему было куда приятнее пощупать зад доступной девицы, опрокинуть чашечку сакэ и уснуть перед телевизором. Он был похож на типичного мужчину, у которого банальнейшие цели в жизни: заняться грубым сексом, напиться и громко похохотать над очередным бессмысленным в шоу, коих в Японии снималось предостаточно. Мать Йоко вышла замуж за Бодо только из-за того, что он был единственным, кто захотел взять в жены немолодую, растолстевшую женщину с маленьким ребенком на руках, но этот ребенок рос, превращаясь в осознанного человека, и ему перестало нравится то, что рядом с его матерью шатается подобное чудо природы. Йоко ненавидела Бодо каждой клеточкой своего хрупкого, худощавого тела. Он казался ей монстром, вылезшем из пыльного чулана, который обижает маму и ее, такую маленькую, но уже с окрепшим характером. Вечные протесты, высказывания, горькие обиды и побеги из дома. Йоко выглядела на восемь, но душа ее — на все сорок. Дитя быстро подросло и слишком рано вкусило все колкости окружающего мира. Матери девушки было ровным счетом плевать. Ее устраивало, что рядом мужчина, который не только приносит деньги в дом, но и удовлетворяет все плотские желания. Только Бодо забыл, что у женщины свои физические особенности, не позволяющие ей ложиться с мужем в постель ежедневно.

— Милый, не сегодня, Крестный отец приехал, — шептала испуганно женщина. Йоко сидела возле дверей, ведущих в спальню, и подслушивала, затаив дыхание.
— Давай сделаем это иначе, переворачивайся, — похотливо хрипел Бодо, заставляя дочь своей жены дергаться и яростно сжимать кулачки.
— Нет, пожалуйста! Бодо, я нехорошо себя чувствую...
— Сука, ты будешь делать что я говорю! Я обеспечиваю тебя и твою маленькую дрянь! Задирай живо халат!

Йоко зажала руками лицо и уткнулась им в голые коленки. Ее буквально выворачивало изнутри, хотелось забежать в комнату, спасти маму из лап этого самца, но она боялась... страшно боялась, ведь у Бодо проблемы с гневом — одно неверное слово, одно неосторожное действие, и он слетает с катушек, причиняя боль всем окружающим его людям. Девочка слышала странную возню за дверьми, всхлипы, треск одежды... Все эти звуки были ей незнакомы, и она могла лишь догадываться, что творится в спальне, и от разыгравшегося воображения Йоко стало дурно: закатив глаза, она резко схватилась за дверь, ища в ней опору, и упала в обморок. На раздавшийся грохот первой выбежала мать. Попутно запахивая разодранный халат, она остановилась в коридоре и испуганно посмотрела на свою дочь.

— Бодо, Йоко стало плохо! — женщина запаниковала и хотела было поднять Йоко с пола, но злой отчим не позволил: он схватил перепуганную мать за руку и дернул обратно к себе.
— Пусть полежит, за пару минут с ней ничего не случится.
— Я так не могу, она моя дочь! Ты делаешь мне больно, пусти меня!
— Вот так, значит? Она тебе дороже, чем я? Ну хорошо, хорошо... Я покажу тебе, кого ты должна слушаться в первую очередь!

Когда Йоко пришла в себя, то первое, что она увидела, — мать, которая лежала рядом с ней на полу в лужи крови; из ее спины торчал грязный, окровавленный нож, а из спальни доносился громкий мужской плач, больше похожий на вой дикого зверя. Девочка не поверила своим глазам. Округлив их от ужаса, она медленно раскрыла рот и отползла назад, быстро передвигая конечностями. Бодо истошно кричал из комнаты: «Я не хотел, не хотел! Она сама довела меня! Хацу, моя любимая Хацу! Что же я наделал?!» Его язык заплетался, слова путались и повторялись, их перебивали горькие слезы, которыми, к сожалению, не отмыть той грязи, что прилипла к его омерзительной, зловонной душе навсегда. Йоко лежала на полу возле стены, плакала навзрыд — так печально и завораживающе, как умеют только дети, — и смотрела на убитую маму. Ее красивое личико покраснело, становясь влажным, губки дрожали, как и все тело, которое сковывала периодическая судорога. Она не могла поверить, что единственный человек, которого она любила, который подарил ей жизнь, больше никогда не вернется, не обнимет ее, не скажет «Я тебя люблю, моя девочка». Никогда.

Бодо не стал скрываться от властей и сдался, рассказав всю правду. Соседи, которые услышали странный шум, прибежали на помощь, а когда увидели, что произошло, тут же вызвали полицию. Люди в форме надели наручники на мужчину, приняли его чистосердечное признание и увезли туда, где над ним свершится правосудие. Йоко чуть не загремела в детский дом, но нашлась бабушка по линии покойного отца. Пожилая женщина с радостью приняла к себе единственную внучку. Они быстро нашли общий язык и поладили. Тот роковой день Йоко вспоминает каждую ночь, и ее прошибает холодный пот. Это был единственный и последний раз, когда она плакала. «Больше никто и никогда не увидит моих слез», — пообещала себе девушка. Любой случай — это жизненный опыт, ведь только жизнь умеет давать самые лучшие уроки. Смерть матери закалила Йоко. Она перестала улыбаться, разве что только по исключительным дням, когда случалось что-то ну очень хорошее, возненавидела всех мужчин и старалась не подпускать их к себе. Друзей у нее почти не было, только одна девочка, с которой они познакомились в школе, когда Йоко училась еще в Токио. Ее звали Нацуки. Девочка была из приличной семьи, умная, достаточно симпатичная, но слишком стеснительная. Из-за полноты, над которой издевались одноклассники, Нацуки чувствовала себя неуверенно в обществе сверстников, и это подкупило Йоко. Ей нравилась в ней простота, делающая любого человека приятным и красивым, но простота эта была не деревенская, как часто бывало, а интеллигентная и, если можно сказать, элегантная.

— Ты мне нравишься, будешь моей подругой, — как факт сказала Йоко в пятом классе, когда подсела за парту к Нацуки. — У меня совсем нет друзей, а с тобой мне хочется общаться.
— Не боишься, что над тобой будут смеяться? Ведь ты сидишь вместе с главной толстушкой класса... — тихо проговорила Нацуки.
— А я никого не боюсь, это не в моих правилах, и впредь никто не посмеет тебя обижать.

С того дня они стали лучшими подругами. Любой, кто осмеливался сказать гадость про Нацуки, получал нагоняи от Йоко. К Йоко никто и никогда не лез, из-за ее сложного характера девчонку побаивались даже мальчики и обходили ее стороной, но в старших классах все изменилось. Нацуки, когда-то носившая необъятную одежду, преобразилась и стала высокой, стройной девушкой, а ее лучшая подруга, которую все терпеть не могли за внутренний холод, как раз-таки этим и стала завлекать противоположный пол. Недоступная девчонка, мечтающая надрать зад всем, кто обижает невинных, — мечта любого парня. Но отношения, как и бич всех скептиков — любовь, — совсем не интересовали ее. Йоко считала чем-то примитивным сюсюкаться и миловаться с мальчиками, которые думают не головой, а тем, что находится у них в штанах. Нацуки пыталась уговорить свою подругу хотя бы попробовать побыть с парнем, и однажды ей это удалось. Чисто ради эксперимента, ради опыта, Йоко пошла на свидание со старостой их класса. Парень был весьма привлекателен, хорошо сложен, но глуповат, и чтобы долго не тянуть, девушка переспала с ним в этот же вечер. Для нее это был еще один опыт.

— А ты горячая штучка, — заурчал Казунари, так его звали. — Я бы повторил как-нибудь...
— Ага, было круто, — Йоко, покончив с застежкой бюстгальтера, встала с помятой постели и нагнулась, чтобы собрать разбросанные по полу вещи.
— Что ты делаешь завтра вечером? Есть заманчивое предложение прогуляться...
— Завтра я не иду гулять с тобой, — девушка быстренько захватила свои туфли и выбежала из чужого дома. Как только она оказалась на улице, то прислонилась спиной к двери, зажмурившись. — Господи, больше никогда не лягу в одну постель с мужиками...

Обещание сдержать не удалось. У Йоко были любовники и после Казунари, но до серьезных отношений она не доводила. Она слишком сильно любила свою свободу, чтобы пренебрегать ею ради какого-то похотливого самца, который будет держать ее на привязи и запрещать все, что она так обожает (в честь этого она сделала татуировку на ноге в виде пера, как символ безграничной свободы, которой обладают птицы). Даже когда Йоко переехала из Токио в Сеул, чтобы начать новую жизнь и поступить в юридическую академию, ее любовные приключения не закончились. На факультете она не осталась без внимания и умело этим пользовалась. Захотелось пообщаться с мужским полом — достаточно щелкнуть пальцем, и толпы уже у ее ножек. Но это совсем не значило, что Йоко ветреная и доступная женщина. Подобные ситуации происходили достаточно редко, чтобы ее можно было обвинить в том, что она бездумно пользуется своими внешними данными. Йоко сложно было назвать первой красавицей, ведь были девушки гораздо эффектнее, но было в ней что-то такое, что привлекало мужчин со страшной силой.

Желание стать высококлассным следователем пришло к Йоко после смерти матери. Ей захотелось спасать людей, помогать им и защищать их от тех, кто может причинить боль. Ну а если спасти уже не удалось, то обязательно найти виновного и наказать по всей строгости закона. Девушка штудировала учебники, старательно вела конспекты и запоминала каждую мелочь, связанную с ее будущей профессией. Это дало свои плоды: став одной из лучших на своем факультете, Йоко получила возможность попрактиковаться в реальных криминальных условиях — ее отправили в прокуратуру как раз-таки под заботливые крылья Чонгука и Чимина. Первого она невзлюбила сразу за его хамство и упрямство, за чрезмерную прямоту и желание казаться лучшим, за идиотскую манеру унижать словесно, за... за то, что он был так похож на нее. Как и Чонгук в Йоко, она видела в нем конкурента, и это сильно раздражало. Чимин же ее совсем не волновал, этакий типичный мужчинка: любитель женщин и выпивки. Он ее не интересовал, и слава Богу. Запастись бы нервами хотя бы на одного Чонгука... Стоило ему появиться на горизонте, как внутри нее словно вспыхивал огонь и обжигал девушку изнутри. Она была бы рада избавиться от столь мощной ненависти к напарнику, если Чонгука можно так называть, но совладать со своими эмоциями не могла. Если внешне она была тверда и холодна, то внутри плавилась и сгорала дотла, мечтая, чтобы детектив Чон исчез как можно скорее. Да, с таким отношением друг к другу далеко они не уйдут...

С тех пор, как Йоко переехала в Сеул, общение с Нацуки сократилось в разы. Если раньше они виделись каждый день, ходили гулять и просто разговаривали, то сейчас звонки стали все реже, вылазки в Скайп почти прекратились, а расстояние превратилось из физического в душевное. Подруги постепенно отдалялись друг от друга, у каждой завязалась своя жизнь, каждая пошла своей дорогой. Йоко училась на юриста, как и мечтала, а Нацуки поступила на кинокритика. Страсть к кинематографу зародилась в ней еще в детстве, когда она млела перед фильмами Хироси Инагаки и могла сутками напролет смотреть его фильмы. Тогда девушка и поняла, что хочет связать свое будущее именно с кино, а не с банками, бизнесом и прочей ерундой. Ей было по нраву творчество и все, что с ним связано. Йоко, безусловно, одобрила выбор своей подруги, сказав, что горда ею. Ну еще бы, ведь все, что связано с незаурядностью и творчеством, так привлекало будущего следователя в юбке. И вот, спустя много лет, две лучшие подруги, некогда не умевшие прожить друг без друга и дня, спокойно существовали в своих мирках. Йоко не знала, что творится в жизни Нацуки, как и Нацуки мало что знала о Йоко. Они обменивались парой фраз по телефону, как это обычно случается со старыми знакомыми, неестественно смеялись и быстро прощались, ссылаясь на неотложные дела. Нацуки наверняка завела новых друзей, парня и была на седьмом небе от счастья. Йоко было трудно заводить хотя бы просто приятелей, что уж говорить о близких друзьях... Контакты с людьми напрягали ее, все время хотелось убежать домой и побыть наедине с собственными мыслями. Чонгук мог бы понять ее в этом плане, он и сам был таким, только из-за взаимной ненависти он считал ее безмозглой одиночкой, когда Йоко, в свою очередь, думала, что он избалованный индюк. В этом заключается главная проблема сталкивания зеркальных личностей: плюс оттолкнется от плюса и никогда к нему не потянется, но если говорить о Чонгуке и Йоко, лучше исправить плюс на минус, ведь они не считали себя кем-то положительным. Тогда, быть может, ей удастся наладить контакт с детективом Паком? Он явный плюс и ярко выделяется на фоне двух унылых, скучных минусов. Если он смог сдружиться с Чонгуком, то чем Йоко хуже? Тем более она девушка, а девушки априори влекли Чимина, только была одна проблема... Йоко привыкла отшивать парней и стараться с ними не пересекаться после взаимной близости. С Чимином это не прокатит, ведь он все время будет рядом, напарник как-никак. Да и он не привлекал ее как мужчина, потому что она знала, какой он бабник, и это моментально отталкивало ее. Были в жизни Йоко бабники, но они исчезали с ее личной территории, как мотыльки, которые достигли заветного огонька, припали к нему и сгорели в счастливой неге. Чимин никуда не исчезнет. Впрочем, как и Чон Чонгук, будь он неладен...