Картинки перед глазами то блекли, то набирали яркость, создавая причудливые контрасты. Со всех сторон окружали цветные пятна людей, событий, мест. Игра воображения манила за собой все сильнее и сильнее. Но вот сонная пелена постепенно начала спадать с моих глаз, возвращая из мира иллюзий. И сразу же, мгновенно, меня охватило отчаяние. Отчаяние горькое, с легким привкусом соленых слез. Оно захватило и сковало меня, перехватило дыхание, заставляя чувствовать себя рыбой, выброшенной на берег. Никому ненужной, пойманной морем и людьми рыбой, что чувствует вкус своей неминуемой гибели.
Я уже столько раз прокручивал в голове эту паршивую сцену в туалете, что, кажется, сошел с ума. Это ни к чему не приводит, всего лишь очередной повод отдать на растерзание свою душу. Кажется, постепенно я становлюсь мазохистом — думать о том, что причиняет боль довольно глупо, но, тем не менее, это помогает убить время. Особенно сейчас, когда в подвале нет света и абсолютно нечем себя занять.
Когда нас только зашвырнули сюда, я совсем не предал значения этому. Темно, так темно — окей, у Ричарда всегда были свои тараканы. Вот только стоило мне проснуться в кромешной тьме и не получить отклика со стороны Ская, как по телу забегали мурашки, и меня окутала паутина липкого страха. Где он? У Ричарда? Но почему забрали его, ведь виноват только я?
Незнание пугало еще больше. Волнение нарастало сильнее с каждым ударом сердца, казалось, что сейчас кончится весь кислород, и нечем будет дышать. Я вскакивал на ноги и хаотично двигался по комнате; спотыкаясь о подушки, швырял их во все стороны; наталкивался на бетонные стены и кусал от беспричинного страха дрожащие губы. Я — мышь в запертой клетке; я — лань, загнанная в лапы хищника; я — птица с переломанными крыльями, что больше не увидит неба… Но прочь отчаяние, рабу дано испытывать лишь два чувства: подобострастие и страх перед своим господином.
Однако же время имеет власть над всем, и вскоре страх сменился успокоением. Если судить по кормежкам, прошло несколько дней, однако ни Скай, ни Ричард больше сюда не возвращались, а значит, пока можно жить, не ожидая подвоха. За это время я думал о многом, и, конечно, судьба Ская не осталась в стороне. Все мысли мои свелись к двум умозаключениям: либо он в лазарете после нечеловечески-дикого наказания, либо мертв. Как оказалось, правильным был первый вариант.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Мой личный Дьявол
Fiksi RemajaКровавое отчаянное безумие и сладкая неспешная пытка, одиночество и боль. Теперь ты его собственность, его раб, его окровавленный ангел. А тот, кто должен быть тебе другом по несчастью, стал твоим врагом. Хватит ли у мальчика сил, чтобы не сломаться?
