Hurt /comfort

2

Впервые такая удача! Все, как в примитивных детективах: тёмная и пустая улица, он наедине с маньяком. Услышав мои шаги, Курт обернулся, но не заметил меня. Он ускорил шаг. Моё сердце едва ли билось. Я в мгновенье очутился за его спиной и прижал платок к его лицу, схватив его другой рукой. Курт не успел издать ни звука. Он начал бешено отбиваться от меня, но я крепко сжал его. Уже через минуту он медленно поник и повис у меня на руках. Осмотревшись вокруг и убедившись в отсутствии не желанных свидетелей, я взял его легкое тельце на руки и понес в машину. Я посадил его на заднее сидение и пристегнул ремни безопасности. Курт мирно спал, но я боялся его неожиданного пробуждения. Через некоторое время мы уже были возле моего дома. Я аккуратно, чтобы не разбудить, перенес его на кровать. У меня давно было готово всё, не одну ночь я не спал, предвкушая вечер нового дня. Плотным чёрным платком я завязал его глаза, снял его ботинки и теплую куртку. Кое-как в потемках я отыскал ленту, которую мне специально пришлось купить взамен веревки, но использовать её пока не стал. Всё было готово, оставалось только ждать, пока он проснётся. Я устроился было на кровати рядом с ним, но понял, что не смогу больше ждать. Мне пришлось искать нашатырку. Он мгновенно пришёл в себя, приподнялся и хотел убрать платок с глаз, но я сжал в руках его запястья. От неожиданности он вздрогнул и нервно ахнул. Мой бедный мальчик, ему, должно быть, безумно страшно сейчас. Я старался причинять ему меньше боли. Курт дрожал и тихо мямлил что-то, похожее на просьбы не трогать и отпустить его. Я не верил своему счастью. Внутри всё горело, а пальцы никак не хотели слушаться меня. Я, продолжая крепко держать его руки, сел на его бедра. Курт начал отчаянно сопротивляться: пытался высвободить руки из моей хватки, дергал ногами, извивался подо мной и все громче кричал, умоляя меня его отпустить. Он начал понемногу всхлипывать. Я так и не решался начать действовать. Я заткнул его поцелуем, хоть и не умел целоваться. Он перестал кричать и дергаться, только часто всхлипывал. Повязка на его глазах совсем промокла. Я покрывал поцелуями каждый миллиметр его тела. Он сбивчиво дышал. Я с трудом снял с него футболку. Теперь я мог наконец освободить руки. Я связал лентой за спиной запястья мальчика. Как успокоить его? Он дрожит весь от страха.
–Пожалуйста,– тихо заскулил Курт,– не надо, пожалуйста. Я так боюсь боли, пожалуйста.
"Я никогда, никогда не причиню тебе боли, мой маленький" – как бы мне хотелось сказать ему сейчас это, но он мог узнать мой голос. Вместо этого я только поцеловал его, нежно, не углубляя поцелуй. Я старался двигаться медленно и плавно, чтобы резкими движениями не напугать Курта. Я решился на отчаянные меры. Так же аккуратно я стянул с него джинсы, бросил их на пол, и то де самое проделал с боксерами. Я привстал, чтобы оценить свою работу. Теперь он лежал передо мной абсолютно голый и весь принадлежащий только мне одному. На ключице красовалось надавно оставленное мною красное пятно. Такой худенький, дрожащий, беззащитный. Я спустился ниже и коснулся губами головки его члена. От неожиданности он не успел сдердать стон, который тот час сорвался с губ. Я хочу доставить ему удовольствие, хочу услышать его стон. Но смогу ли я добиться того, чтобы у него хотя бы встал? Ведь ему сейчас совсем не до этого. Я провёл языком по его члену от основания до головки. Нет, подростковый возраст и бушующие гормоны сделали своё дело. Его дыхание участилось, щеки покраснели, а орган начал твердеть. Я взял в рот сначала головку, а потом и почти полностью заглотил его член. Всхлипы сменились сдержанными стонами, которые становились все громче и громче. В штанах было до боли тесно. Я двигался вверх-вниз, стараясь как модно больше удовольствия доставить своему мальчику. Он уже не мог сдержать стонов. Спустя пару мгновений он излился мне в рот. Такие непривычные ощущения. Я облизал губы от остатков сладкой спермы.
Из заранее приготовленного тюбика смазки я выдавил пару капель на пальцы. Сейчас мне потребуется много терпения. Я ввёл один палец в тугую дырочку, вызвав этим недовольный стон Курта. Я начал двигать им внутри, но мышцы никак не хотели поддаваться. Тогда я начал целовать его губы, так же нежно. Я хотел в своём поцелуе излить всю свою любовь, которая так долго томилась в груди. Я медленно ввёл второй палец, а затем и третий. Курт постанывал и вскрикивал от боли. Он снова начал скулить, просить меня не трогать его, говорить, что ему очень больно. Но я знал, что ему больно. Потерпи, мой сладкий. Я сжал в руке упругую ягодицу. Наконец, я решил, что он готов. Я размазал по члену смазку и, раздвинув его ножки, медленно начал входить. Курт сразу начал хныкать, кричать и дергаться. Мне пришлось зажать рукой его рот.
Я с трудом сдерживался, чтобы не войти в него резко на всю длину, а это было так сложно. Я начал медленно двигаться. Я стал целовать его, стараясь отвлечь от боли. Главное, найти заветную точку. Ещё пара толчков – и Курт с громким, несдержанным стонов резко выгнулся подо мной. Я начал входить пол тем же углом. Мальчик стал двигаться мне навстречу. Он не в силах был сдержать стонов. У него уже встал, и я начал дрочить ему. От этого стоны стали ещё громче. Я кончил, а потом и он тоже. Он часто и сбивчиво дышал. Он сразу уснул, истощенный таким стрессом. Я снова приложил к его носу ту самую тряпочку. Он ненадолго проснулся, но сразу вырубился. Теперь нужно доставить мальчика домой. Я вытер с его живота остатки спермы, одел его и отнес в машину. В его карманах я нарыл ключи.
Скоро я с Куртом на руках стоял у дверей его дома. Я открыл дверь, нашёл его комнату и положил мальчика под одеяло, сняв с него верхнюю одежду. Бедный мальчик, надеюсь, ему не будет так больно утром, я так старался быть нежен. Я не смог удержаться и последний раз поцеловал мягкие сладкие губы. С кухни я взял стакан, наполнил его водой и поставил на прикроватную тумбочку вместе с таблеткой обезболивающего. Я собрался уходить, но уже на пороге развернулся и, отыскав клочок бумаги и ручку, нацарапал что-то. Потом решился все же дописать, что хотел.
"Прости, малыш. Я люблю тебя" – вот такое неожиданное послание от своего насильника обнаружит завтра утром Курт.