Away

32

  Я и раньше видела многочисленные драки парней, и Джеймс не раз дрался из-за меня, но сейчас мое сердце действительно болит. Все из-за того, что у нас с Гарри все по-другому, и я не хочу, чтобы то, что начало налаживаться разбилось. Не знаю, как подойти к нему, потому что не знаю его отношения ко мне. Хочется верить, что эти слухи не помеха нам. Когда я успела начать так переживать? Наблюдать со стороны не представляет труда, и я смотрю на Гарри, который стоит у дверей в кампус и вытирает свое лицо. Стоять под деревом мне комфортно и я не испытываю ни малейшего желания идти к нему. Мне так страшно.

Вижу там Рокси, Ника и Дэйва. Они о чем-то говорят. Хорошо, что Тревора нет в поле моего зрения. Чувствую, что вот-вот расплачусь: у меня щекочет нос и стоит комок в горле. Неужели я все испортила? Мне настолько плевать, что думают обо мне все вокруг.

Начинает идти дождь, думаю, что если заплачу, никто и не заметит. Не знаю, почему стою здесь, я не хочу, чтобы Гарри подходил ко мне, но хочу убедиться, что все в порядке. Мне звонит телефон, и я отворачиваюсь, чтобы взять воздуха и проглотить комок, на случай, если мне звонит папа.

— Только что говорил с твоим врачом, и оказалось, что ты не разговаривала с ним почти месяц, — говорит он. Слышу, что он злится.

— Какой смысл говорить с врачом, если у меня все в порядке! — я почти срываюсь на него. Слушаю тишину пару секунд. — Я вряд ли скоро буду, прости, я знаю, что должна была купить продукты.

— Нам надо поговорить, — наконец, доносится голос папы.

Я крепко сжимаю телефон в руке, шмыгаю носом и оборачиваюсь обратно, почти врезаясь в человека. Поднимаю глаза и вижу Гарри. Он все еще держит небольшое полотенце у глаза и смотрит прямо на меня. Почему я никогда не понимаю его настроения?

— Гарри, — только и говорю я. Он качает головой.

— Не расстраивайся из-за меня, — неожиданно он говорит нежным и тихим голосом и так смотрит на меня. Ну вот, из глаз льются слезы, и я делаю шаг вперед, чтобы оказаться в самых любящих объятиях во всем мире. — Давай уедем отсюда.

Он обнимает меня за плечи, и мы начинаем шагать к стоянке.

— Я приехала на машине, — говорю я сквозь плач.

— Я пригоню ее завтра, — произносит Гарри и целует меня в лоб. Кажется, Гарри должен чувствовать себя более расстроенным, нежели я.

— Я просто... — хочу что-нибудь сказать, но Гарри прикладывает палец к моим губам.

— Все в порядке.

— Прости меня, — снова говорю я.

— Все в порядке, — повторяет он, как заведенный. — Старайся не думать об этом.

Я даже не знаю, почему плачу. Я всегда была окружена разными людьми и такой человек, как Тревор, не новость для меня, но именно это задело меня. Я прекрасно знаю, что виновата сама. В прошлом, когда моя болезнь была на пике, у меня случались провалы в памяти, и я многое не могла вспомнить и не помню даже сейчас, поэтому меня напрягла эта ситуация.

Меня удивляет то, что это так сильно задело Гарри, и он заступился за меня. Мы усаживаемся в машину, и я мельком наблюдаю, как Гарри пристегивается и вытирает кровь на разбитой губе. Стараюсь не встречаться с ним взглядом.

В доме Гарри пусто.

— Твоя семья явно посчитала меня ненормальной, после Рождества, — говорю я, стараясь изменить поток мыслей в голове. За окном начинается настоящий шторм, и деревья за соседними домами качает из стороны в сторону.

— Нет, они считают меня куском дерьма, раз ты сбежала, — отвечает он, вешает мою куртку на вешалку, и ждет, пока я разуюсь.

Мы идем наверх, в его ванную. Он рыщет по ящикам, пока не достает аптечку и мочит полотенце.

— Давай, я сделаю, — предлагаю я.

— Я проходил курс первой медицинской помощи, — говорит Гарри.

— Я не сомневаюсь, — но все же, он послушно садится на край ванны и широко раздвигает ноги, чтобы мне было легче к нему подобраться.

Выжимаю полотенце и подхожу к нему. Смываю кровь на его скуле и легко дотрагиваюсь до губы. Делаю все нежно и аккуратно, чтобы ему не было больно. Шмыгаю носом, потому что его раны напоминают мне старую себя и мой другой голос, который я совсем не знаю.

— Эй, прекрати, — тихим голосом просит Гарри.

Кидаю полотенце в корзину для белья и лью на ватный диск средство. Знаю, что будет щипать, поэтому устраиваюсь у Гарри на ноге, чтобы легко дуть. Он кладет руки мне на талию, и легко морщится, пока я обрабатываю его скулу. Вторая рука непроизвольно держит его за голову и пальцы путаются в его волосах.

— Что у нас? — резко спрашивает Гарри и смотрит прямо мне в глаза. Удивленно смотрю на него в ответ, потому что я в первый раз слышу, что Гарри задает мне такой вопрос.

— У нас? — переспрашиваю я. Гарри кивает мне, а я встаю с его ноги и выкидываю ватный диск. — Ты насчет ярлыков?

— Я чувствую себя так неловко, начиная разговор об этом, — он облокачивается о стенку. Лучшего места для разговора такого типажа и не найти. Мою руки в его раковине.

— Ты говорил, что это глупо: вешать ярлыки, — напоминаю ему я.

— Да, но, кажется, без этого не обойтись, — оборачиваюсь снова к нему и Гарри тянет меня за руку к себе. Мне приходится сесть на него и обвить его своими ногами, опустив их на дно ванны.

— Тебя вынуждает эта ситуация так говорить? — спрашиваю я. Почти начинаю злиться.

— Да, потому что люди не понимают, а должны понимать, — говорит он. — Чужое — это чужое.

Он выкрутился. Сидя в таком положении на нем и ведя разговоры обо всем этом, по спине пробегают мурашки, и вмиг становится жутко жарко. Я не делаю это специально, я просто снимаю свитер, под которым еще футболка, из-за жары.

— Хорошо, и что ты предлагаешь? — спрашиваю я.

— Предлагаю тебе всего себя, — его голос снова делается таким тихим, с легкой хрипотцой, очень соблазнительно.

— Кажется, ты был моим уже давно, — он криво улыбается, и его руки опускаются на мои бедра.

— Да, — подтверждает он и склоняет голову набок. — Просто скажи мне, и мы повесим друг на друга глупые ярлыки.

— Я хочу, — киваю я. Он выглядит довольным.

Гарри притягивает меня к себе еще крепче и нежно целует.

— Твоя губа, — озабоченно говорю я. Он не обращает на мои слова никакого внимания и продолжает целовать меня, прижимая к себе.