Away

39

  Мы забываем о нашей ссоре и просто игнорируем напряжение от того разговора. Каждую секунду мы вместе, не считая походов в туалет и ванную. Даже, когда Гарри работает на ноутбуке, я сижу рядом, протянув ноги ему на бедра, и читаю книгу.

Наверное, это не совсем правильно, что мы так закрылись от остальных. Папа ругался на меня через телефон, что я не провожу рождественское время с семьей. Я обещаю ему, что приеду в Ил-Марш на Рождество. Мы с Гарри решаем провести этот праздник порознь и остаться со своими семьями.

Он не заводит разговор о Нью-Йорке, что меня радует, а я не спрашиваю, когда он уезжает. Все идет своим чередом и нам пока просто нужно побыть вместе.

В день праздника он завозит меня домой и целует на прощание.

— Увидимся завтра, — говорит он.

— Увидимся завтра, — соглашаюсь я.

Папа старается скрыть свое недовольство. Вечер проходит хорошо, мы вместе ужинаем, а затем все плавно переходят в гостиную, где продолжается празднество. Уходим спать, когда на часах почти три часа ночи.

Утром замечаю, что земля слегка припорошена снегом. Спускаюсь вниз, где вижу под праздничным деревом коробки с бантами и свертки. Я забыла положить свой подарок для папы, поэтому вручаю его лично ему в руки. Он радуется шарфу и говорит, что я отличная дочь, не считая некоторых фактов. Мне дарят новый ноутбук, потому что мой не включается уже как месяц, кое-что из одежды от тети Джесс, красивый браслет с драгоценным камнем от бабушки с дедушкой и какое-то собрание книг (что-то из фантастики) от Карла. Хорошо, что папа позаботился о подарках моим родственникам от нас двоих. Завтракаем свежим пирогом от бабушки. Во время завтрака папе звонит телефон, он берет трубку и бросает на меня удивленный взгляд. Как оказалась, мама Гарри пригласила моего папу к ним на ужин. Не знаю, чья идея, и нравится ли она мне.

Я провожу весь день дома, Гарри едет на встречу со своими друзьями, там будет Ник и Дэйв и скорее всего Рокси, и еще куча других ребят. Он предлагает поехать мне, но я отказываюсь. Все же это его компания. Только я волнуюсь насчет Дэйва. Просто возникают опасение из-за их неприязни друг к другу, которая возникла из-за меня.

Вечером, я вместе с папой еду в дом к Гарри. Нас хорошо встречают и даже сестра Гарри, которая явно думает, что я сумасшедшая, обнимает меня.

Так странно знакомить родителей. Я не вижу в этом особого смысла. Ну вот, опять, мое настроение на нуле. Я не вижу в этом смыла из-за того, что мы так далеко друг от друга, и никто не знает, что с нами будет. Второй голос в голове нервно посмеивается и говорит, что не будет ничего.

Гарри замечает, как меняется мое настроение и жестом показывает мне, чтобы я улыбнулась. Хорошо, что он не заводит разговор о Нью-Йорке при моем отце, я этому очень благодарна.

Я думаю, папе нравится мама и отчим Гарри. Он выглядит довольным, но его настроение явно падает, когда я двигаюсь к машине Гарри, а не к его.

— Ты уезжаешь? — спрашивает он. Закатываю глаза и подхожу к нему ближе, чтобы Гарри сел в машину и не слышал нашего разговора.

— В домик у озера, — киваю я.

— И сколько это продлится? — спрашивает он.

— Я полгода сидела дома и никуда не уходила. Почему я не могу побыть с ним, когда он приехал? — возмущаюсь я.

— Я просто переживаю за тебя.

— Что может со мной случится? Гарри рядом, мы взрослые люди, все понимаем, — продолжаю гнуть свою политику.

— У меня такое ощущение, будто он крадет тебя.

— Пап, — тяну я. — Скоро я буду дома, спи спокойно.

Сажусь в машину к Гарри, и он тут же жмет на газ. Ну, разумеется, он все слышал, ничего не говорит, а продолжает управлять машиной.

— Как прошла встреча с друзьями? — спрашиваю я, чтобы как-то умять всю эту неловкость.

— Неплохо, — отвечает он.

— И все? — удивленно спрашиваю я.

— Мы неплохо провели время, было весело, — вау, какая речь!

Затыкаюсь и смотрю в боковое окно. Не понимаю, его настроение испортилось из-за слов моего отца? Он сам говорил мне о том, что знает о его неприязни.

В домике у озера Гарри первым делом разжигает камин. Я спрашиваю, будет ли он пить чай, и ставлю чайник на плиту. Гарри включает свой ноутбук, а я устраиваюсь рядом. Обнимаю его и кладу голову ему на плечо.

— У меня нет настроения, — бормочет он.

Продолжаю его стискивать и целую в оголенный участок шеи.

— Ари, — строго говорит он. Убираю руки и двигаюсь дальше от него.

— Что? — громко спрашиваю я. Спускаю ноги на пол и иду к кипящему чайнику.

— Я же сказал, у меня нет настроения.

— Почему оно испортилось? — психую на него. Случайно устраиваю лужу на столешнице.

— Неважно.

— Нет, важно, расскажи мне, — прошу я. Подношу кружки к кофейному столику у камина и сажусь обратно к Гарри.

— Я говорил с Дэйвом, — напрягаюсь еще сильнее.

— Обо мне? — спрашиваю я.

— Да.

— И? — меня бесит, что я должна доставать из него слова щипцами.

— Мне неинтересна его точка зрения, но я не мог никуда деться, — говорит Гарри. — Он сказал мне, что вряд ли у нас с тобой что-то выйдет и это не серьезные отношения.

— Как давно ты начал слушать то, что говорят другие?

— Я не слушаю и не принимаю во внимание, — он внимательно смотрит на меня. — Просто он может видеть тебя каждый день, он может нормально разговаривать с тобой. Не по телефону или видео.

— Мы сами выбрали этот путь. Ты же знаешь, что Дэйв — это просто Дэйв.

— Я очень ревнивый человек, Ари. Да, я не сентиментальный и не говорю тебе каждую секунду, как много ты значишь для меня. Но все это, многого стоит для меня, — он бросает взгляд на огонь и затем на меня. Не понимаю, к чему он клонит. — Я не хотел всего этого. Мои принципы были превыше всего, я никогда не нарушал их. Мне тяжелого труда стоит все это держать в руках.

— Хочешь сказать, что я не стараюсь? — спрашиваю я. Не смотрю на него, а наблюдаю за чаинками в прозрачном заварнике.

— Ты стараешься и возможно, дальше больше меня, — он продолжает смотреть на меня и придвигается ко мне, чтобы поцеловать меня в щеку. — Возможно, ты понимаешь больше моего и в некоторых вещах ты действительно права.

— В каких вещах?

— Давай отложим этот разговор? — просит он. Понимаю, что мы говорим об одном и том же. Да, я не хочу говорить об этом сейчас. Просто хочу побыть с моим Гарри. Он обнимает меня, и мы вдвоем облокачиваемся о спинку дивана.

Узнаю, что Гарри уезжает 2 января. Сильно расстраиваюсь из-за того, что времени осталось совсем мало.

Теперь мы вместе лежим и смотрим тупые телешоу, заказываем еду на дом и просто гуляем вокруг озера. В эти дни здесь почти никого, не считая базы, развернувшейся на другой стороне озера.

Наконец, выпадает нормальный снег. Мы с Гарри как затворники проводим время в домике и никого не пускаем к себе. Меня это устраивает, и я никак не могу насладиться тем, что он здесь, рядом. Что я не должна переживать и думать, почему он мне не звонит.

Однажды утром он спрашивает у меня, что у меня в планах в ближайшие десять или пятнадцать лет.

— Почему ты спрашиваешь? — спрашиваю я, глядя на Гарри, накрытого по уши и глядящего на меня, как будто ему десять лет.

— Это просто вопрос, без какого-либо подвоха, — говорит он.

— Ладно, — соглашаюсь я. Ложусь удобнее и не свожу с него глаз. — Ну, во-первых, продержаться с ремиссией дольше, чем все остальные. Во-вторых, не допустить рецидив. В-третьих, полностью излечиться.

— Ты же знаешь, что случаи полного излечения очень редки? Человек с ремиссией не считается полностью выздоровевшим, его болезнь просто притупляется, — учено говорит Гарри.

— Конечно, я знаю, — раздраженно говорю я. — Я живу с этим.

— Ладно, меня волнует другое.

— Что именно? — с любопытством спрашиваю я.

— Все твои планы связаны с твоей болезнью, — говорит он.

— Конечно, — получается немного удивленно, а что он хотел.

— Я имею в виду планы на жизнь — семья, работа, какие-то достижения, дети, — хмурится Гарри. Между его бровями пролегает складочка, и я понимаю, что именно он хочет услышать.

— Я не думаю, что когда-нибудь выйду замуж, а если и выйду, то это будет нескоро. Мой партнер, должен будет знать о моем недуге. Мы вдвоем должны быть чайлдфри, — говорю я.

— Почему? — Гарри хмурится сильнее.

— Чтобы больше никто не мучился, не хочу, чтобы мои дети были такими, как я.

— Твои дети могут быть абсолютно здоровы, — возражает Гарри.

— Могут, а могут и не быть.

— Довольно нудно, — говорит Гарри и затыкается.

Он поворачивается на спину и смотрит в потолок.

— Какие у тебя планы на жизнь? — спрашиваю у него.

— Я планировал завести семью и даже детей к тридцати или тридцати пяти, — говорит он. — Купить дом, завести собаку, даже дерево посадить.

— Какие огромные планы! — в моем голосе слышится сарказм.

Гарри ничего не отвечает. На часах только восемь утра. Я встаю с кровати и иду в ванную с полной опустошенностью.

В новогоднюю ночь мы едем в братство, хоть Гарри и выпустился, берем с собой Карла и сестру Гарри. Оказывается, она многих знает. Все так рады видеть Гарри, но удивленно косятся на нас, мол, мы до сих пор вместе. Гарри обнимает меня, пока мы разговариваем с ребятами. Замечаю много выпускников, они все здесь, даже Рокси, которая говорила, что уедет домой.

Вечеринка получается намного лучше, чем в том году, может потому что мы с Гарри вместе. Мне кажется, что я одна чувствую отчаяние в скором его отбытии.

Гарри целует меня в двенадцать и крепко прижимает к себе. Счастливо улыбаюсь ему, чтобы не испортить настроение и ему.

Мы завозим моего брата и его сестру по домам. Едем в наш домик, где устраиваемся в спальне.

— Уже первое января, ты собрал вещи? — спрашиваю я.

— Соберу завтра утром, — лениво говорит он, валясь на подушки. Я осторожно обхожу кровать и сажусь рядом с Гарри.

— Ты же знаешь, что нам надо поговорить? — спрашиваю я. Он поворачивается ко мне и смотрит мне в глаза.

— Ты хочешь заняться этим прямо сейчас? — спрашивает он. Тянет руки ко мне. — У меня есть предложение лучше твоего.

— Почему ты все откладываешь на завтра? — злюсь я.

— Потому что я хочу провести с тобой время и сделать тебе приятно. У нас есть целый день на твои разговоры, — он подстраивает свой голос, чтобы казаться более соблазнительным. В итоге, у него получается утянуть меня за собой. И я не жалею об этом, отложив все на завтра, я продлеваю себе счастье на еще одну ночь.

Утром я просыпаюсь одна. Не вижу Гарри рядом, и это кажется мне странным. Я встаю, одеваюсь и пытаюсь прислушаться к внешним звукам. На часах шесть утра и я удивленно осматриваю первый этаж, в поисках Гарри. Так рано встали, учитывая, во сколько мы легли.

Нахожу его на крыльце, говорящим с кем-то по моему телефону. Чувствую внутренне волнение, и когда Гарри поворачивается, и я вижу его лицо, понимаю, что произошло что-то из ряда вон происходящее.

Он входит обратно и кидает мой телефон на диван.

— Что это было? — спрашиваю я. Он ужасно зол.

— Объясни мне, почему тебе звонит Дэйв в шесть утра?

— Откуда я знаю?

— Он же не просто так решил позвонить тебе и узнать, как у тебя дела. Тем более в таком состоянии, — возмущается он.

— Ты не доверяешь мне.

— Значит, у него был повод набрать тебя, — делает вывод он, продолжая говорить на повышенных тонах и не обращать на меня внимания.

— Ты взял мой телефон! — громко говорю я, не давая пройти ему дальше. — Зачем ты это сделал?

— Потому что тебе звонит другой парень! — кричит он. Он так зол сейчас.

— Хочешь сказать, пока тебя не было, я развлекалась с Дэйвом? Вот какого ты мнения обо мне, — я иду к лестнице, чтобы подняться наверх и собрать свои вещи. Он идет за мной, бухает пятками.

— Ты решаешь убежать от разговора? — раздраженно говорит он.

— Я хотела его начать, но начать без каких-либо претензий ко мне, — вхожу в спальню и начинаю пихать свои вещи в рюкзак.

— Как бы ты отреагировала? — у меня трясутся руки, и я бросаю собирание вещей, поднимаю голову и смотрю на Гарри.

— Я бы не начинала тебя подозревать, хотя ты как никто другой знаешь о том, как мне это тяжело дается, — спокойно говорю я.

Мы молчим некоторое время, вижу по дыханию, как успокаивается Гарри.

— Давай обсудим то, что ты так давно хотела, — говорит Гарри и садится на край кровати. Подхожу к нему и сажусь рядом.

— Так не может больше продолжаться, — мой голос ровный и совсем не дрожит. — Мы не можем жить так далеко друг от друга и продолжать наши отношения. Я чувствую, будто стесняю тебя в твоих действиях. Я сижу дома и думаю, когда же он мне позвонит, черт возьми, что он там делает, с кем он. Я доверяю тебе, но ничего не могу поделать.

— Ты не обуза, — говорит Гарри. Мы смотрим куда угодно, только не друг на друга. Мои голые ноги, на которые я не успела натянуть джинсы, покрываются мурашками.

— Ты можешь говорить об этом сколько угодно, но ты поймешь, что это значит, когда не будешь привязан ко мне, — продолжаю объяснять ему, а Гарри продолжает злиться. — Ты же сам все понимаешь. Ты сам сказал, что мы дотянем до этого момента.

— Мне тяжело все это признавать, потому что я нарушил столько своих правил, чтобы быть с тобой.

— Ты можешь вернуться к ним обратно, — смотрю на руки Гарри, его длинные пальцы и большую ладонь. — Даже наши планы на ближайшие пятнадцать лет в корне расходятся.

— Все это поправимо, — Гарри горько ухмыляется. — Ты приедешь в Нью-Йорк, и все будет по-старому.

— Скорее всего, я никогда больше не приеду в Нью-Йорк, — признаюсь я. Гарри хмуро смотрит на меня. — Я не понимаю тебя, потому что у тебя нет этой сто процентной уверенности во мне. Даже сейчас ты ревнуешь меня к Дэйву.

— Хочешь сказать, что полгода мы потратили зря? — он кусает губы и взъерошивает свои волосы.

— Можно и так сказать, — соглашаюсь я.

— Я действительно плохо себя чувствовал все эти месяцы. Я не мог собраться, постоянно брал двойные смены, чтобы не чувствовать это, — признается он. — Ты хочешь остаться здесь?

— Так будет лучше, — киваю я. Я просто прожигаю свою жизнь.

— И это все, конец? — он закрывает лицо руками, а затем падает на кровать. Убирает руки с лица и тянется. — Почему ты такая?

Он все же дотрагивается до меня. Тянет меня на себя. Ложусь сверху и держу голову, чтобы смотреть прямо на него.

— Ты найдешь себе спутницу, у которой будут такие же планы, как у тебя. Ты точно не останешься один, — говорю это и чувствую горечь внутри. Мне лучше не думать и не представлять все это. — Тебе не придется тревожиться и договариваться с моим отцом за моей спиной.

— Ты знала? — спрашивает он, гладя меня по голове. Киваю.

— Тебе не придется ждать кого-то, — скорее всего я уговариваю сама себя. Гарри обнимает меня и прижимает мою голову к своей груди.

Так мы засыпаем.

Просыпаюсь еще в его объятьях. Кажется, что все, что случилось дурной сон. Он уже не спит. Мы молча завтракаем и собираемся.

В машине холодно, Гарри включает обогреватель. Он едет медленно, то ли из-за дороги, то ли из-за того, что хочет побыть вместе еще чуть-чуть.

Время приходит. Гарри останавливает машину у ворот. Продолжаю сидеть на месте. Хочется сказать, что все это была тупая шутка.

— Тебе нужно ехать, — говорю я. Гарри кивает. Как в каком-нибудь тупом телешоу я смотрю на него и прошу прощения за все.

Выхожу из машины и, не оборачиваясь, иду к воротам, только слышу, как его машина разворачивается и он уезжает.