И едва поймали татары из полка Еупатьева пять человек воинских, изнемогших от великих ран.Весь была мертва. Здесь люди не молили о пощаде, не метались всполошенными курицами, не прыскали по норам-домам полевыми мышами. Здесь, едва завидев чужаков, мужчины похватали охотничьи рогатины и секиры. Не один незваный гость лег замертво на заснеженных улочках.
Такого пришлые не прощали. И весь умерла. Вся, до последнего человека. Молодая луна лила свет на холодные лица, искаженные гневом, мукой - или спокойные. Страх остывал только на лицах детей.
Уходя, чужаки запалили деревню. Сейчас она догорала, чадила.
Чурыня выехал на поляну против дома старосты. Над ним высился чур - хранитель веси. Кто-то из чужеземцев не поленился изуродовать деревянное лицо палицей. Хранивший от нежити, от живых врагов чур не уберег и себя.
«А меня бы, будь ты цел, пустил? - беззвучно спросил Чурыня деревянного заступника мертвой веси. - Я ведь теперь, считай, тоже нежить... навий».
Искалеченный хранитель молчал.
Молчали и воины, пришедшие с Чурыней. Гридень Коловрата, из меньших, Верешко назвищем. И сторонники... или живые, как их называли в дружине, отличая и от поднятых, и от своих - прошедших Пертов угор.
Вятич Налист.
Вятич Заруба.
Русин Горазд из Москова.
Русин Перегуда из Углича.
Братья- голядины -Ачкас с Игамасом.
И бывший гридень Роман.
Ворота старостина двора стояли распахнуты настежь. Во дворе лежали двое молодых парней - и женщины. Одно было хорошо - одежда на женщинах была нетронута. Ночные исчезновения десятков и сотен, а после - рассказы отпущенных живьем сделали свое дело - чужаки больше не отходили от орды дальше, чем на день пути, и, отходя, старались не задерживаться лишнего мига. На потеху с бабами больше времени не теряли.
Их просто убивали на месте.
Переглянулся с Верешком.
«Ну... давай, что ли...»
«С Хозяином!»
Губы - уже привычно - зашептали Навье слово. Привычно холод и онемение поползли по гортани, по небу, по языку... будто жевал крепкую мяту пополам с полынью.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Лев Прозоров. Евпатий Коловрат
Acción1237 год от Рождества Христова. Погибельная зима Батыева нашествия. Рязанский воевода Евпатий, ездивший за подмогой, возвращается на руины родного города. На руины собственной жизни... Если твой дом превратился в пепелище, если мертв государь, котор...