Лезвие-жизнь.

8

Эти мысли были прерваны отдалённым шумом и скрипом несмазанных петель. Какаши молниеносно подхватилась и утащила к стене Мадару. Тот поначалу едва не приложил её кулаком, но успел сориентироваться и увёл удар в сторону. Пару раз споткнувшись, кляня про себя собственную недальновидность, шиноби прижались к оледенелой стене. Какаши передёрнуло. Контраст горячего бока рядом и жутко холодной, неровной стены под лопатками вызывал озноб. Наверху зазвенели ключами, грохнула крышка люка. Какаши затаила дыхание, прижалась крепче к камню спиной. Будь у неё больше чакры и шаринган бы открыла. За неё это сделал Мадара. Звучно грохотнула цепь, по стенам шустро заплясали короткие, желтоватые блики. Вниз неаккуратным тюком плюхнулось чьё-то тело, опять загрохотала цепь, спуская  металлическую корзину с факелом вниз.

— В этом месяце всё. — приглушенно сказал мужской голос. — Надо это вспрыснуть.

— Никаких вспрыснуть. Отчёт господину и сдаём смену. Скоро будет время...

Люк захлопнулся, отрезая голоса, и Какаши позволила себе выдохнуть. Мадара погасил шаринган и кулем повис на её плече. Ненадолго, впрочем. Почти тут же выпрямился и шустро устремился к упавшему. Перевернул на спину, приложил пальцы к шее, виску и принялся снимать с того ядовито-жёлтую куртку. Какаши запахнулась наконец, поискала взглядом оби. Он нашелся почти что рядом с новым потерпевшим. Она неспешно подошла и подобрала широкий и плотный пояс, главной ценностью которого была вшитая в него нин-леска. К сожалению, расшитую речным жемчугом и янтарём сумочка с каркасом из сенбонов была отобрана каким-то из мужиков, их повязавших. Хотя это не страшно: Учиха Мадара, восстановивший чакру, уж всяко будет круче любого оружия.

— Живой? — поинтересовалась, запахиваясь плотнее и зажав полу кимоно локтём.

— Угу, так же как мы, под какой-то дрянью, ну и в обмороке. Может из-за падения, может вырубили, чтоб не орал.

Какаши присмотрелась. Мужик был рыхлый, низенький, средних лет, рыжеватые волосы уже тронула проплешина, зато брови были густыми, кустистыми, крупный сизый нос грозно нависал над широким ртом и откормленным подбородком. Совсем Мадара его раздевать побрезговал, ограничился штанами и курткой, да и те надевал с видом мученика. Хотя, мужик, видимо, был мерзляком, на нём ещё оставались два толстых свитера и плотные шерстяные подштанники.