Коричневая чума расползалась по миру – как злокачественный лишай. В марте немец-
кие войска уже хозяйничали в Болгарии, Антонеску расквартировал в Румынии 20 герман-
ских дивизий, в Финляндии немцы вели себя как дома; маршал Маннергейм даже отменил
в стране сухой закон – ради приятных союзников, желающих выпить и закусить копченой
салакой. Гитлер направил армию в Грецию, дабы выручить разбитого там эллинами Бенито
Муссолини. Паулюс в это время горячо одобрял нападение на Югославию, связывая его (хотя
бы теоретически) с предстоящим вторжением в пределы России. «Нашими целями в дан-
ном случае, – писал он, – было прежде всего иметь свободным свое правое плечо, когда мы
нападем на Россию…»
Гитлер распорядился выделить дивизии для дуче в Албании:
– Без нас ему даже с янычарами не справиться…
Наверное, в Москве уже обратили внимание, что штабы армий Теодора фон Бока и
Ганса-Гюнтера фон Клюге разместились в Познани и Варшаве: пока эти фельдмаршалы
держали войска подальше от рубежей СССР, чтобы Москва не слишком-то волновалась.
В это же время, громыхая газами мощных выхлопов, включив боевые прожекторы, танки
Роммеля, высадившиеся с кораблей в Триполитании, уже рвали железными траками полосы
верблюжьих колючек, танки величаво удалялись в пустыни Киренаики. Немецкая агентура
подняла восстание в Сирии, возникли волнения в сопредельном Ираке – и это понятно,
ибо Гитлер, как и Наполеон, объявил себя большим другом и защитником мусульманского
мира…
Немецкие агенты уже давно проникли в Крым, где вели среди татар умелую пропа-
ганду, взвинчивая мусульманский фанатизм. «Германский эффенди Адольф, – говорили они
татарам, – родился с зеленой каймой вокруг живота», что является несомненным признаком
мусульманской святости…
Был февраль 1941 года, когда Паулюс застал Гальдера в гордом одиночестве, на столе
начальника генштаба валялся «Милитервиссеншафтлихе рундшау» – главный печатный
орган ОКХ.
– Читали? – спросил Гальдер, с линзой в руках чуть ли не животом ползая по огромной
карте. – Информация Кёстринга о переменах в Москве подтвердилась. Сталин сделал умного
Шапошникова заместителем Тимошенко, а начальником в Генштабе выдвинул какого-то
вундеркинда по фамилии Жуков… Случайно, не того, что был при Халхин-Голе?
Пришлось потревожить полковника Адольфа Хойзингера, большого знатока Красной
Армии, который и доложил:
– Жуков. Георгий. Отца звали Константином. Пошел наверх. Он резок. Порою нетер-
пим. Женат. Имеет дочь. Пожалуй, первым он применил массированный танковый удар на
рубежах Монголии, с чего и началось его выдвижение. В отличие от Шапошникова, который
вел себя со Сталиным независимо, Жуков, только что появясь в Генштабе, вряд ли проявит
себя в полной мере.
– Все? – спросил Гальдер, отбросив линзу.
– Пока все. Будущее покажет, кто такой этот Жу-жуков…
Отпустив Хойзингера, Гальдер жаловался Паулюсу:
– Уже не хватает пробок, чтобы заткнуть все дырки в нашей разбухающей бочке.
Видите, сколько фронтов сразу… тут сам дьявол ногу сломает! Кому что дать, у кого что
отнять. Отныне нам, Паулюс, ничего не останется, как перенести сроки нападения на Рос-
сию… Может, оно и лучше? Дороги подсохнут… 27 марта 1941 года Паулюс был приглашен на «большой ковер» в рейхсканцелярию. В
центре огромного зала состоялась нервная беседа Гитлера с Йодлем и Кейтелем. ОКВ было
взволновано. Гитлер с пафосом рассуждал, что от перенесения сроков на июнь планы войны
с Россией не пострадают.
– Да, Югославия нас задержит, – признал он, – сербы очень воинственны. Надо сразу
же натравливать на них усташей-хорватов Анте Павелича. Труднее всего справиться с авто-
ритетом России на Балканах, который она вполне заслуженно приобрела в борьбе за сво-
боду славян… Успокойте же Браухича: двух летних месяцев вполне достаточно для полного
сокрушения России… Паулюс, где вы? Подойдите ближе. Вам предстоит слетать в Будапешт
и нажать на мадьяр, чтобы их гонведы помогли нашей пехоте в Югославии… Йодль, не хва-
тит ли шептаться с Кейтелем? Я все слышу. Заверяю вас, что никакой зимней кампании в
России не будет. Все решится в летний период, и только мухи с комарами станут помехой
нашим гренадерам…
– Как бы мы ни секретничали, – напомнил Йодль, – но апрель станет конечным меся-
цем, когда произойдет неизбежная утечка информации… Русские наверняка все уже знают!
Паулюс, глянув на фюрера, скупо улыбнулся:
– Если они знают, то почему же держат свои главные силы стоящими от рубежей на
триста и даже четыреста километров? Красная Армия эшелонирована в глубину вплоть до
Днепра. Их боевой максимум отодвинут к востоку, а мы против слабого минимума выстав-
ляем свой мощный максимум. Склады снабжений и аэродромы русских сосредоточены возле
самых границ, что позволит нам сразу же их уничтожить.
– Паулюс более объективен, – поддержал его Гитлер.
– Благодарю, но это не моя заслуга – абвера… На всякий случай, чтобы заглушить
подозрения, Москве было предложено участие в Лейпцигской ярмарке и международной
выставке в Вене. Геббельс охотно подключился в работу по дезинформации. Германия
наполнилась слухами, будто следует ожидать визита Сталина в Берлин, уже скуплена вся
красная материя, чтобы ко дню его приезда украсить столицу рейха красными флагами. И
Сталин – таковы были слухи – уже согласен отдать фюреру Украину «во временное поль-
зование».
Но тут начались осложнения, которых никто не предвидел. Роммель уже дал понять
генералу Итало Гарибольди, кто тут господин, а кто лишь слуга, и взял командование в свои
руки. На вопрос Гарибольди, что ему делать, Роммель ответил:
– Будете меня догонять. У вас спорт в почете…
Никого не оповестив (ни Рим, ни даже Берлин), он с ходу ворвался на танках в Бенгази.
По дороге ему попались два английских генерала, Ним и О,Коннор, которые никак не ожи-
дали оказаться в плену:
– Ваши действия превосходят все наши ожидания.
На это Роммель отвечал им:
– Возможно! А что толку с ваших трех танков против одного моего, если вы не умеете
определить их цели?
Уверенность Роммеля в превосходстве своего ума и немецкой техники была столь
велика, что он не боялся вровень с танками загонять в гущу боя даже бронетранспортеры с
пехотой. Кажется, будь у него телеги или стадо баранов, он бы и их зажал в центр сражения.
Почему-то все испугались его усердия. Не только в Каире и Лондоне, не только в Риме,
но даже… даже в Берлине! Роммель за две недели захватил у англичан всю область Кире-
наику (кроме Тобрука, который в кольце осады оказался далеко в тылу его танкового кор-
пуса)…
Гальдер самоуправства не терпел.
– И это ваш приятель? – выговорил он Паулюсу. – Сразу видно, что он пересел в танк
из-за столика вагона-ресторана фюрера, сильно покачиваясь. Германия в канун войны с Рос-
сией не может позволить себе такую роскошь – иметь активный фронт в Африке. Роммелю
указывалось оборонять Триполи, а он выкатывает свои ролики уже на границы с Египтом…
Германия отмечала 52-летие Гитлера; бывший командир Паулюса, генерал Рейхенау,
выступил по радио, сравнивая Гитлера с Фридрихом Великим, Клаузевицем и Мольтке.
Немцы в Берлине бестолково судачили: почему не приезжает Сталин?
– Украина сейчас нам бы не помешала! И нам было бы приятно видеть Сталина с фюре-
ром на балконе рейхсканцелярии. Вот тогда бы Черчилль обклался!
Роммелю из ОКХ переслали приказ: перейти к жесткой обороне. Но корпус Роммеля
катил на роликах дальше.
– Он теперь требует, – возмущался Гальдер, – чтобы в его танки вмонтировали кон-
диционеры воздуха. Что он? Совсем спятил? Скоро танкисты в России попросят, чтобы в
танках поставили печки и заготовили дровишки. А дым будет выходить через пушку?
– Поймите, – доказывал Паулюс, защищая приятеля, – танк сам по себе словно кон-
сервная банка, мы во Франции воевали в одних трусиках, а здесь… Африка! Песчаное пекло.
(Как пишет наш военный историк В. Секистов, «боевые действия в Северной Африке
были тесно связаны со многими важнейшими вопросами политики и стратегии… Гитлер
серьезно помочь Муссолини не мог и не хотел, так как в это же время фашистская Германия
интенсивно готовилась к нападению на СССР».)
Муссолини послал Гитлеру протест , требуя, чтобы Берлин образумил этого
«безумца», который рискует только своей головой, но терять-то колонии в Африке придется
не Роммелю, а Италии! В ответ на протест дуче Роммель вышел на египетскую границу, и
тогда король Фарук устроил в Каире антибританскую демонстрацию под лозунгом: «ВПЕ-
РЕД, РОММЕЛЬ!». Английская марионетка, король Фарук, прислужничая Лондону, заодно
уж и заигрывал перед всемогущим Гитлером и Муссолини…
Кейтель с Йодлем в ОКВ устроили срочное совещание:
– Роммель своими претензиями на звание нового Александра Македонского губит осу-
ществление всего плана «Барбаросса». Африканский театр всегда останется для нас только
вспомогательным, пока мы не разделались с Россией…
Гальдер очень сурово смотрел на Паулюса.
– Итак! – решил он. – Фюрер требует связать этого сумасшедшего. Кейтель хотел бы
отправить в Ливию меня. Но мое личное вмешательство, боюсь, позволит Роммелю возо-
мнить о себе черт знает что. Вы же с ним давние приятели, вот вы и напяливайте на Роммеля
смирительную рубашку…
Поздно вечером 24 апреля самолет с Паулюсом приземлился на аэродром в Бенгази,
где его поджидал Роммель:
– Сознавайся, тебя прислал Гальдер… из ОКХ?
– Кейтель… из ОКВ, – сфальшивил Паулюс. – Эрвин, что ты натворил тут? Ведь Гер-
мании и фюреру пока безразлично, чей Тобрук – твой или Уэйвелла… Пусть об этом болит
голова у дуче Муссолини.
Роммель пригласил его в свой бронетранспортер:
– Поехали! Какие последние анекдоты в Берлине?
Усаживаясь удобнее, Паулюс рассказал анекдот:
– Приехал дуче к нашему фюреру. Сидят, разговаривают, Гитлера позвали к телефону, а
Муссолини без него стал открывать бутылку с шампанским. Тут шампанское «выстрелило»
пробкою – прямо в глаз. Вернулся фюрер в кабинет и развел руками: «Ах, дуче, дуче! Стоит
мне хоть на одну минуту оставить тебя одного – и ты уже в синяках…»
Они мчались через пустыню, исполосованную гусеницами танков. Где-то на гори-
зонте факелом догорал сбитый британский «харрикейн». Быстро темнело. Роммель достал
из мешка алжирское вино и крупные апельсины из Марокко. Бронетранспортер взрывал гру-
дью песчаные эскарпы, словно хороший бульдозер. Генералов мотало, как катер в море.
– Откуда у тебя все с марокканскими этикетками?
Они хлебали вино прямо из горлышка бутылки. Роммель старался перекричать грохот
дизеля, рассказывая:
– Вино и фрукты поставляют французы – те, что верны Петену и его шайке, а не
этому… как его? Де Голлю…
Сначала разговор шел чисто профессиональный:
– Мои ролики отработали на повышенных режимах, моторы уже исчерпали свои
ресурсы, пора их заменять новыми… Знаю, что ты скажешь. Но здесь особые усло-
вия – Африка!
Грохот. Пылища. Визг металла, скорость.
– Пойми, – кричал ему в ухо Паулюс, – в России тоже особые условия, и каждый резерв-
ный мотор в Германии на счету…
Они приехали на КП. Роммель показал вдаль:
– Вот и Египет… Есть способ образумить Гальдера и завистников: для этого я возьму
Каир, чтобы танками контролировать Суэцкий канал. Что мне Фарук? Я сделаю из него
домашнюю обезьяну, чтобы она подавала мне кофе в постель.
Роммель сбросил с головы пробковый шлем. В командном шатре его ожидал араб, с
которым он быстро переговорил через переводчика-итальянца. Паулюс спросил – кто это?
– Анвар ас-Садат, офицер короля Фарука. Меня ждут в Каире. Я знаю все. Вплоть до
цен на коньяк в отеле «Семирамида». Берберы на верблюдах таскают для меня бидоны с
водою. Я расплачиваюсь с ними бусами и свертками синего маркизета.
Паулюс предъявил ему суровые обвинения ОКХ.
– А выйти к Суэцу тебе сейчас никто не позволит. Своим прорывом к Египту ты
невольно подрываешь все наши планы восточной кампании. Фельдмаршал фон Клюге давно
торчит в Варшаве, обложившись литературой о Наполеоне, чтобы не повторить его гениаль-
ных ошибок с Россией…
– Нашли учителя! – долго и взахлеб хохотал Роммель.
В его окружении Паулюс встретил сослуживца своих молодых еще лет – генерала Ген-
риха Кирхгейма, с которым когда-то служил в Альпийском корпусе, и они оба одинаково
страдали общим недугом – дизентерией.
– Генрих, ты неважно выглядишь, – сказал Паулюс.
– Что? Ах! – отмахнулся Кирхгейм. – Здесь могут выжить только берберы да скорпи-
оны. Говорят, в Берлине уже спланировали поход на Россию… я бы хотел лучше топать по
грязи русских, только бы вырваться из этого пекла!
Зенитным огнем был подбит британский самолет, летчик выбросился с парашютом
и сдался в плен с таким надменным равнодушием, будто оказывал немцам величайшую
услугу.
– До вашего прибытия в Ливию у нас каждый день войны был днем кайфа. В полдень
мы бросали позиции и разъезжались по барам Каира, до пяти у нас была «сиеста» в шезлон-
гах, потом снова выезжали на фронт, который и закрывали в семь тридцать до следующего
утра… Вы нам все испортили! – сказал летчик.
Роммель ответил пленному, что прежняя договоренность между Гарибольди и Уэйвел-
лом – не беспокоить противника, когда он освежается в море или загорает на пляжах, эта
джентльменская договоренность пусть остается в силе. – Но будь я на месте Рузвельта, – сказал Роммель, – я бы вам, англичанам, не послал по
ленд-лизу даже коробки спичек. Зачем вам танки и самолеты, если вы все равно не воюете?
Для вас партия в бридж или в теннис важнее проигрыша в бою… Уведите его к чертовой
матери!
– Англия, – крикнул на прощание пленный, – способна проиграть все битвы, чтобы
обязательно выиграть самую последнюю. В финале у нас тоже будет очень громкое Ватер-
лоо…
Паулюс проворчал, что не видит в Англии герцога Веллингтона. А беседы друзей про-
ходили трудно. Лишь 3 мая Паулюс от увещеваний перешел к повелительному тону ОКХ:
– Эрвин, оставь в покое Тобрук, этот африканский Верден! Ты имеешь право продви-
нуть свои танки в Киренаике только в том случае, если Уэйвелл отведет свои танки назад.
– Слышу голос Гальдера, – догадался Роммель.
Паулюс ответил, что в Берлине его стали считать «не соответствующим должности»
и, если Роммель не станет вести войну только оборонительную, с ним быстро расправятся.
Паулюс по радио передал жене известие о себе, что жив-здоров, но согласен взять на себя
командование Ливийским фронтом (Коко отвечала ему: «Не берись за это! Что будет с тобою,
если тебя сцапают в Африке?..»). Наконец, вынужденный подчиниться, Роммель велел ради-
ровать в Бенгази, чтобы самолет Паулюса ставили на заправку.
– Русские еще не воюют, но уже начали побеждать… пока что здесь, в африкан-
ских пустынях! Не будь вашего плана «Барбаросса», и фюрер задарил бы меня орденами
и новенькими роликами, уверен, он пролил бы над Ливией бензиновые дожди, чтобы я со
своими солдатами завтракал у каирской «Семирамиды»…
– Ты не в обиде на меня, Эрвин?
– В стратегии я разбираюсь не хуже Гальдера. Вы остановили меня у ворот Египта,
ибо русский фактор уже начинает диктовать мне свою волю.
Друзья вернулись в Бенгази, стали прощаться.
– Догадываюсь, – с понурым видом сказал Роммель, – что отныне я зависим от Восточ-
ного фронта. Будет Клюге нажимать в России, я буду нажимать в Африке, побежит Ман-
штейн из России, тогда я буду драпать из Ливии…
Этим выводом Роммель доказал, что он человек умный, далеко видящий и слова
его – сущая правда. «Советский фактор сковал средиземноморскую стратегию еще задолго
до нападения на СССР» – так пишет наш великолепный историк В. И. Дашичев, трудами
которого я пользовался.
………………………………………………………………………………………
Хищные орлы гитлеровской империи еще цепко держали в раскинутых когтях серп
и молот. 1 мая 1941 года газета «Дер ангриф» вышла под прежним девизом «Пролетарии
всех стран, соединяйтесь!». Но первомайской демонстрации в Берлине уже не было. Гитлер
в этот день потребовал от рабочих занять места у станков. Геббельс не вылезал из радио-
студии, часами прослушивая мажорное звучание воинственных фанфар. Раньше сводки вер-
махта «выпускались» в эфир под музыку «Прелюдов» Листа, а будущие победы над русской
армией Геббельс хотел бы оформить более торжественно. Вероломно усыпляя бдительность
обывателей, министр пропаганды 10 июня вдруг снял запрет… на танцы. В это же время,
пока немцы отплясывали, радуясь движению своих еще целых конечностей, войска вер-
махта скрыто уже сосредоточивались на исходных рубежах, готовые обрушить пограничные
столбы нашей великой державы.
– Еще один вопрос, – сказал Паулюс, застав Франца Гальдера за поливкой цветов. – Нам
уже не сдержать любопытства солдат, эшелонированных под самым носом России. Начина-
ются сплетни, вредные домыслы. Все труднее убеждать войска, что они собраны возле Бре-
ста и Львова для нападения на… Англию. Гальдер опустошил лейку над цветущей резедой.
– Можно вести «пропаганду шепотом», будто Сталин согласился на пропуск вермахта
через всю свою страну для нападения на… Индию, якобы вермахт совместно с Красной
Армией! Этим эффектным слухом мы испортим и настроение Черчиллю.
Паулюс повернулся, но Гальдер удержал его.
– Послушайте, – сказал он, – а вдруг окажется, что линия Сталина – не блеф? Сталин
слишком дорожит престижем своего имени и не отдаст его в пустоту… Вспомним хотя бы
о Сталинграде; ведь он сделал из этого хлама новый Чикаго.
…Уже был отработан сигнал к нападению: «Дортмунд!»
