Четыре всадника

Покаяние

«Кто убьет какого-либо человека, тот предан будет смерти. Кто убьет скотину, должен заплатить за нее, скотину за скотину. Кто сделает повреждение на теле ближнего своего, тому должно сделать то же, что он сделал: перелом за перелом, око за око, зуб за зуб; как он сделал повреждение на теле человека, так и ему должно сделать. Кто убьет скотину, должен заплатить за нее; а кто убьет человека, того должно предать смерти»

Ветхий Завет: Левит (24:17—21).

Как часто вас мучает совесть? Все люди не без греха, вопрос лишь в том, насколько он велик. Один парень может избить другого и даже глазом не моргнёт. А вот девушку, которая не взяла домой котёнка с улицы, помирающего от голода, будет грызть совесть ежесекундно. Противное ощущение, если вы таким обладаете.

Многие поступки могут показаться мелочными по сравнению с теми, что вытворяют заключённые в тюрьмах. Они убивают, насилуют, избивают. Многим из них абсолютно наплевать на это. Если заключенный убил человека, то чаще всего он считает, что тот убитый заслужил своё. Возможно, таких людей мучает только их присутствие в тюремном блоке. Хотя найдутся и те, для кого это будет спасением. Тем самым чудесным спасением от окружающей среды, людей, а может и разъярённых родственников, что норовят отомстить тебе за то или иное преступление, совершённое против их родных.

Майкл Нил. Его жизнь сложилась не лучшим образом. Вчера он был любящим отцом, а сегодня он сидит в окружной тюрьме «Бэксли» за убийство трёх человек. Среди ваших знакомых наверняка есть люди, про которых вы смело можете сказать: «да он и мухи не обидит». Так и было. Он никогда никого не обижал. До того момента, пока его дочь не избили до смерти, совмещая это с жестоким насильственным актом сексуального характера.

Майкл обожал свою девятнадцатилетнюю дочурку. Он прикладывал все усилия для обеспечения всех благ в её жизни. Её звали Анна. Получала она всё, что хотела от своего отца – красивая одежда, оплата образования, карманные деньги. Майкл скакал перед ней на цыпочках после того случая, когда их мать умерла от рака печени. Анна не оставалась в долгу и не становилась избалованной. Если папе нужна была помощь, она могла бросить все дела ради него одного.

Смерть забирает всех, лучших и самых любимых. Гибель жены была тяжким бременем, но в то же время Майкл понимал, что дочь нуждается в нём, как и он в ней. Ему нельзя было опускать руки.

Спустя пять месяцев после кончины матери, Анна завела себе друга. Парень казался адекватным, без каких-либо намёков на агрессивность. Роб. Обычный, спокойный парень. Спокойный подонок, изнасиловавший и убивший его дочь.

Каждый раз, возвращаясь с прогулки ближе к вечеру, Майкл дожидался её сидя на диване, уставившись взглядом в зомбо-ящик, а в руке держал прохладненькую бутылочку пива.

Заходя домой, Анна постоянно наблюдала одну и ту же картину: её отец, немного с залысиной, без намёков на пивное пузо в свои сорок семь лет, дожидался её на кресле с небольшой пивной пеной на его пышных, чуть седых усах... Слыша, как ключ проворачивается в замке, Майкл всегда оборачивался в сторону двери с распростёртой улыбкой.

– Привет, милая, – отзывался он.

– Привет, пап, – отвечала Анна, целуя любимого отца в лоб.

Так было каждый день. Кроме того самого – рокового. В то утро Анна смогла только набрать номер папы и простонать, что-то похожее на «пом-ги, пап». Этого было достаточно, чтобы в голове у Майкла щёлкнул переключатель, и его боевая готовность была настроена против всего мира.

С Майклом в камере находился второй заключённый. Сокамерник Чед Хоукинс. Достаточно приятный человек в общении, хоть и слишком часто выражался бранными словами. Он был намного моложе Майкла, имел мускулистое тело и жгуче-чёрные волосы, сочетающееся с его смуглой кожей. Чед умел выслушать человека. Это было одним из самых важных факторов для Майкла. Плевать, что его сокамерник убил человека. Да и вообще, Чед до сих пор не признаёт вины и говорит всем, что он лишь оборонялся от типа с затуманенным разумом от доброй порции наркотиков.

Камера была слегка тесная для двух человек. Койки, туалет и маленький столик. На нём же красовались только две книги из художественной литературы, мира научной фантастики. С ними Чед проводил своё свободное время в камере, то есть всегда.

Приехав на вызов своей дочери, Майкл обнаружил её около одного из частных домов округа Гленсвиль. Избитая, в синяках, с окровавленным лицом и задранной юбкой, которую приятель Роб даже не удосужился поправить после изнасилования.

Не задавая вопросов, Майкл повёз её в больницу на своём «Джипе». Врачи действовали быстро, но было слишком поздно. Черепно-мозговая травма. Майкл наблюдал за всей этой картиной, пуская слёзы по своему лицу. Он встретился взглядом с Анной. Эти глаза ему были знакомы – так умирала его жена. Жизнь угасала в зрачках. Пульс остановился. Она умерла.

– После этого ты убил того парня, верно? – с интересом спросил Чед.

– Нет, после я остался проститься с дочерью, а потом я истребил всю родовую этого жалкого ублюдка, – ответил Майкл, немного осипшим голосом. – Знаешь Чед, у того парня не было сестёр или братьев, он жил с родителями. Район у них малонаселенный, думаю, поэтому Анну никто не увидел и не вызвал помощь раньше, чем я приехал. Меня не волновали причины, почему он так поступил с моей дочерью. Сделал – значит ответит. Они все ответили. Я продумал план для каждого из них. Наблюдал за ними. Знал когда и куда они выходят. Добрался до каждого по очереди.

– Теперь ты здесь, как и я, – возразил ему Чед.

– Да, ты прав. Но есть одно «но». Я не сожалею, – чуть хриплым голосом ответил Майкл. – В тот знойный летний день, мать Роба сидела дома. Не знаю, как её звали, да и наплевать. Меня это не волновало. Если эта сука, со своими генами и воспитанием породила такое чудовище, то она заслуживает той же участи, что и её сынишка. Аналогичная ситуация и с главой этого чёртового семейства. У школьников и студентов были каникулы, поэтому их оборванец шлялся целыми днями в компании таких же выродков, как и он сам, а по ночам наверняка таскался по клубам, так как возвращался Роб домой часам к пяти утра, не раньше.

День предстоял долгий. Дождаться нужно было каждого члена семьи, по отдельности. Забирать их нужно по очереди. Так безопаснее. Днем – мать, вечером – отец, под утро – ублюдок сынишка.

В доме раздался дверной звонок. Слегка полноватая женщина лет пятидесяти, с неухоженными волосами, поправляя халат, дожевывая пачку чипсов и запивая их прохладной Кока-Колой, подорвалась с дивана.

– Мэм, вам посылка от «Брестон и Льюис», распишитесь, пожалуйста, – громко произнес почтальон, держа в руках небольшую почтовую коробку, размером чуть меньше футбольного мяча.

Женщина приоткрыла дверь с удивленным видом, вытирая рукавом остатки еды на губах.

– Думаю это ошибка, я ничего не заказывала... только если мой муж, но он бы предупредил меня о доставке. А где расписаться?

Почтальон продолжал смотреть женщине прямо в глаза.

– Пожалуй, я сам распишусь.

После этих слов, коробка выпала из рук почтальона, и женщина увидела небольшой нож, размером с ладонь мужчины, державшего его. Резким движением почтальон махнул ножом прямо перед толстой шеей хозяйки дома, будто освещая фонариком кромешную тьму. Из гортани хлынула кровь. Женщина упала на пятую точку, а потом и на спину. Майкл вошел в дом.

В тюрьме «Бэксли» наступила ночь. Хоть Чеду и не терпелось узнать продолжение будоражащей истории его сокамерника, но все же чувство утомленности брало над ним верх. Он уснул, а вот Майкл продолжал смотреть в потолок, вспоминая образы жены и дочери, которые часто приходили ему во снах.

Продолжение этой истории произошло уже на следующий день, утром. Сидя в столовой, в окружении огромного количества заключенных, Майкл продолжил вещать, не боясь того, что кто-то может подслушать их разговор и неуместно влезть в него.

Спустя пять или шесть часов, к их дому подъехала машина. Солнце летом опускается поздно, так что было достаточно светло. Мужчина в костюме, с легкой сединой, вышел из автомобиля и двинулся в сторону дома. Ему явно было лет за пятьдесят, хоть и выглядел он слишком хорошо для такого возраста.

Ключ провернулся в замке от парадной двери. В доме было темно, свет выключен. Ни звука.

– Эвелен, ты дома? – окликнул он.

Ответа не поступило. Но это ничего не значило, жена могла пойти прогуляться, встретиться с соседкой или просто выйти в магазин за продуктами. Зайдя в гостиную, муж лицезрел ужасную картину. На ковре лежала его любимая. Мутный мертвый взгляд, перерезанное горло, а так же пару ударов было сделано явно в область живота – их выдавали кровавые пятна на её одежде. Лежала она с задранным халатом и вокруг была разбросана трава, явно сорванная с их не большого, но уютного газона.

– В таком состоянии я нашел свою дочь на вашей лужайке, – прошептал голос позади мужчины.

Он обернулся, но в ответ ничего не высказал. Просто не успел. Удар. В глазах потемнело. Ее муженек не умер, но потерял сознание от сильного удара чем-то тупым.

После столовой, заключенные вернулись в свои камеры. Чед обдумывая рассказ Майкла, взялся за книгу. Скорее его интересовало продолжение всего этого театра, нежели мысль о том, как зверски расправлялся со своими жертвами его исповедующийся приятель.

Майкл снова лежал и залипал в потолок, видя образы своей семьи. Но в этот раз молчание прервалось.

– Больше не могу. Мне легче от той мести, что я сотворил, но мертвых не вернешь к жизни. Я хочу к ним. К своим родным, – произнес Майкл, слегка надрывающимся голосом.

Глаза его явно немного слезились. Нервы начали сдавать. Сокамерник оторвался от книги, чтобы снова выслушать его.

– Чед, ты же находишься в тюрьме дольше меня и наверняка знаешь парней, которые могут достать что-либо для тебя. Ведь так?

– Ну, допустим, – с недоверием в голосе ответил он.

– Прошу тебя, достань заточку, – произнес Майкл и закрыл глаза.

Наступило прогулочное время. На улице все занимались разными делами. Кто-то качал свои мышцы, другие играли в баскетбол, а третьи просто сидели на скамье и наслаждались игрой в шахматы.

Чед разговаривал с одним из заключенных в стороне от Майкла. Скорее всего, ему удалось договориться по поводу заточки. Вернувшись к сокамернику, как к интересной книге, Чед снова ожидал продолжения и развязки всей истории.

– Я не мог дожидаться их сынишку до самого утра, в доме с двумя трупами, в котором, к тому же, воняло испражнениями. Выйдя из дома, я пошел по всем местным барам и клубам, которые смог найти на карте. С Робом было все проще, я точно знал, как его найти. Пару раз увидеть эту физиономию рядом с моей дочерью – было достаточно.

Обойдя один небольшой клуб и три бара, Майкл его не нашел. Остался последний. Бар «Прямой выстрел». Зайдя в него, он ощутил едкий запах табачного дыма, который вскружил ему голову еще больше прежнего. У барной стойки сидел он. Тот самый мерзавец, посмевший тронуть его любимую дочь. Сидел он в окружении двух парней, примерно такого же возраста, как и он сам. Все на вид лет двадцати двух-двадцати трех.

Подойдя к нему со спины, в голове у Майкла не возникало вопросов. Почему или за что он с ней так поступил. У него была лишь одна единственная мотивация. Он заплатит.

Все тот же нож блеснул в его правой руке, от небольших ламп, освещающих барную стойку, за которой сидел Роб. Такой же прием. Нож в глотку. Только удар произошел со спины. Кровь заструилась и залила всю стойку и алкогольный напиток, что он выпивал. Один удар, второй, третий. Роб упал. До смерти остались считанные секунды.

Все в баре начали убегать к выходу. Началась паника. В фильмах вы можете встретить бармена, у которого есть двустволка и он может решить все проблемы. Этого не было. Молодой бармен, недавно устроившийся на эту работу, побежал к выходу вместе со всей этой толпой. В баре остались только лежащий на полу Роб и Майкл.

Он положил нож на стойку и присел на барный стул.

– Ну, вот и все, – уставшим и измученным голосом произнес Майкл.

Прогулка закончилась. Всех снова вернули в камеры. День прошел быстро. Чед был доволен окончанием истории, но, как и после вашей любимой, закончившейся книги, он был немного опечален, что уже никогда не услышит продолжения.

Утро следующего дня, как и всегда, началось с завтрака в столовой. Чед указал на одного парня за соседним столом. Скорее аккуратно кивнул в его сторону, чтобы не привлекать внимание охраны. Майкл пересел к нему.

– Ты за инструментом? – грубым басом произнес лысый заключенный, с ног до головы забитый татуировками.

Слова типа «заточка» или «наркотики» произносить вслух нельзя. Вы же находитесь в тюрьме, в конце концов.

– Да, – наконец ответил Майкл.

Он забрал небольшой ржавый предмет, из-под руки заключенного около подноса с едой.

Ближе к полудню Чед и Майкл снова сидели в камере. Один уткнулся в книгу, а второй все также смотрел в потолок.

– Прости меня, Чед. Спасибо, что выслушал меня. И удачи.

На этих словах Майкл достал заточку из кармана своих штанов и вскрыл себе вены. Кровь потекла по кровати и капала на пол. Он попытался поднять руки и проткнуть себе горло, как и всем своим жертвам, но они ослабели. Он терял сознание. Умирал. Уходил к своим любимым.

Через пятнадцать минут труп обнаружил охранник, обходивший камеры. Там не было книг Чеда, как его самого и его нижней койки.

– У нас суицид в одиночной камере, – передал информацию охранник по рации.

В этот день в тюрьме «Бэксли» покончил жизнь один из заключенных. Звали его – Майкл Чед Нил.