Четыре всадника

     В своей работе главное любить дело, которым ты занимаешься. Ведь чем больше любви ты проявляешь, тем сильнее ты вкладываешься и достигаешь определенных успехов. Так и с нашим главным героем.

Больница Святой Элины находилась в самом центре города Крокел. Возраст ее едва достигал трех лет, но за это время она успела прославиться у местных жителей. Количество посетителей возрастало с каждым днем. С одной стороны это повышало престижность и репутацию самой больницы, а с другой, хочется, чтобы больных на свете было гораздо меньше. Отстроена она была рядом со всеми элитными районами города, так что и выглядела она гораздо презентабельней многих больниц в округе. Новейшее оборудование, современный дизайн и ремонт придавали ей все более лучший вид.

Окружала больницу небольшая аллея с красиво цветущими деревьями и кустарниками роз. Вдоль всей тропинки располагались скамейки, на которых могли отдыхать больные во время прогулки. Фасад здания имел бледно-бежевый оттенок, а на крыше разместилась вертолетная площадка.

На первом этаже расположился кабинет нашего героя, на двери которого красовалась табличка с надписью «Дэвид Харпер» и чуть ниже «Главный врач». Сама комната была внушительных размеров, с креслом, двумя шкафами для различных папок, настенными часами, сделанными в виде ручной вырезки из дерева, а также рабочим столом, заваленным документами и ноутбуком, за которым Дэвид проводил большую часть своего рабочего времени.

Сам он работал не покладая рук, часто задерживаясь на работе до самого позднего времени. Зайдя к нему в кабинет, вы бы всегда натыкались на одну и ту же картину: блондин, с аккуратно уложенными волосами на бок, всегда гладко выбритое лицо и немного суровый взгляд, уставившийся в документы и часто не отрывающий от них взгляд, даже если вы позовете врача по имени.

Закончив тяжелый рабочий день, сопровождающийся постоянной суматохой больных в коридоре, Дэвид начал собирать свой портфель, чтобы, наконец, вернуться домой и хорошенько поспать. Живет он со своим другом. Единственным и верным другом – собакой по кличке Морт, в честь американского стоматолога и хирурга Уильяма Мортона, который в 19 веке впервые продемонстрировал применение ингаляционного эфира в качестве анестетика для создания наркоза.

По пути домой Дэвид забежал в одно из кафе, что находилось недалеко от его дома. Кушать хотелось дико, но не всегда остаются силы после работы, даже на приготовление яичницы или омлета. Открыв двери, он ощутил едкий запах чуть кислого супа. Хоть район и считался одним из престижных в этом городе, но цивилизация явно обошла стороной эту забегаловку. Народу в ней было не очень много. В основном старики, кашляющие во все стороны, будто каждый готов выплюнуть свое легкое прямо себе в тарелку. Пол и стены были испачканы грязью. Хоть это место и вызывало полное отвращение к еде, которую здесь готовят, у Дэвида не оставалось сил, чтобы пойти в другую забегаловку, находившуюся примерно в двух километрах от него.

Питаться он там не стал, забрав порцию спагетти и мясной котлеты с собой в переносном пакете, он двинулся к себе в квартиру. Повернув ключ в замке, уже можно услышать, как за дверью с радостью бежит встречать своего хозяина Морт. Как бы Дэвид не уставал на работе и не приходил в плохом настроении, но любимого пса он всегда встречал с теплотой и любовью. Корма для Морта было дома в избытке.

Насыпав в миску еды для собаки и сделав свежевыжатый апельсиновый сок для себя, Дэвид уселся на диван, пережевывая пресные спагетти и безвкусную котлету, в которую явно забыли добавить соли и перца, да и мяса, видимо, тоже. Заставив себя доесть отвратную пищу из забегаловки, Дэвид включил телевизор на своей любимой передаче «Ночное шоу с Джимми Фэллоном». Не успев раздеться и почистить зубы на ночь, Дэвида склонило в сон, и он отключился.

Во сне ему чудилось, что он получил более восьми различных премий за изобретение лекарства от трех тяжелых заболеваний. Или четырех. Каких? Он не знает. Или скорее не помнит.

Будильник прозвенел, когда часы показывали 6:00 утра. Проснувшись в одежде на диване, в обнимку с Мортом, Дэвид вскочил и принялся собираться на работу. Завтракать ему не хотелось. Умыв лицо и выйдя в гостиную, он увидел пачку сигарет. Желание выкурить папироску давило на него. Бросил курить он чуть больше месяца назад, но от пачки не избавился. Если у вас характер ребенка, который не может удержать свои фекалии в заднем проходе, то вряд ли вы сможете пройти мимо сигарет. Дэвид был не из таких, он прошел мимо, сжимая кулаки.

Приезд главврача в больницу начинается с того, что всем присутствующим вокруг нужно с ним поздороваться, начиная от охраны на входе и заканчивая всеми медсестрами. А уже после он получает возможность пройти к себе в кабинет и приступить к работе.

Проведя за ноутбуком и бумажной волокитой пару часов, Дэвид услышал, что возня в коридоре и на всей территории больницы увеличилась. Гам больных, врачей, медсестер и шум сирены машин скорой помощи только усиливали давление на мозг Дэвида. Интерес, накинувшийся на него, победил любые желания работать. Отодвинув стул и встав из-за стола, он направился к двери.

Огромное количество больных заполонили все палаты и скамейки в коридоре. Словно при зомби апокалипсисе. Чихают, кашляют, кого-то вырвало прямо на пол. У многих можно было обнаружить высыпания на коже невооруженным взглядом. Такая сцена напомнила Дэвиду Великую чуму 1665 года. Все болеют и умирают, а ты чумной доктор, исполняющий свои обязанности в маске, напоминающей клюв ворона. Скорее всего, ты тоже погибнешь. Во всей этой суете бегали и врачи. Дэвид успел схватить одного из них за рукав. Тем человеком оказался доктор Уилис.

– Что за эпидемия у нас тут?

– Сами не понимаем, доктор Харпер. У всех разные симптомы. Кого-то рвет без остановки, кто-то покрывается сыпью, слабость, ломит кости, много чего говорят. У нас кончаются палаты, людей класть некуда. Первый раз такое.

Дэвид отпустил халат, услышав объяснения. Он прошелся по коридору, заглядывая в кабинеты и осматривая больных. Разные симптомы, чем-то даже схожие, но у всех был один и тот же тусклый взгляд. Какой-то даже безжизненный.

Так продолжалось две недели. Больных поступало все больше и больше. Врачи не справлялись, а лечение не помогало. Многих направляли в соседние отделения больниц, так как мест не хватало. Перепробовали семь различных видов антибиотиков, но ни один из них не помог. Спустя еще пару дней пациентам становилось хуже. Не было ни одной зарегистрированной смерти, но в любом случае, больным становилось трудно даже самостоятельно передвигаться.

Новые больные приходили каждый день. До того дня, когда чума прекратилась. На смену им пришла новая чума. По непонятным причинам, в больницу целой волной поступали люди, которых убивала жажда. Будь то по воде или еде. Просто не могли остановить свою жажду, им нужно было есть или пить. И это только добрая половина тех людей, что пришли в новой волне больных. Второй половиной оказались те, кто был до костей истощен. Они, наоборот, не могли есть и пить. Любая попытка засунуть что-либо в рот сразу вызывала рвотный рефлекс. Питательные вещества таким пациентам начали подавать через капельницу, иначе не получалось. Рассказ про одного мужчину вообще повергает в ужас. У него дома выключили временно воду. Выпив все запасы воды из холодильника, включая газированные напитки, он принялся хлебать воду из туалета. А если приспичивало сходить по маленькому, то он набирал свою жидкость в баночку, а потом снова выпивал. Вот такой интересный происходил в его жизни круговорот пищи. Поступил он в больницу, кстати, в полуобморочном состоянии. График поступления больных длился примерно месяц, по две недели на чумных ребят и две недели на голодающих.

У Дэвида выдался выходной день. Как всегда он провел его дома, сидя за телевизором вместе со своим преданным и мохнатым другом. Щелкая передачи и не найдя ничего интересного, он оставил последний включенный канал и отбросил пульт на подушку дивана. Закинув голову назад, Дэвид перестал смотреть в экран, а лишь слушал какую-то исторически-познавательную программу. Рассказывали что-то про библейские истории, антихриста и всадников апокалипсиса. В голове у Дэвида звучал лишь голос диктора.

Как гласит шестая глава Откровения Иоанна Богослова, последней из книг Нового Завета, мы можем убедиться, что так называемых всадников апокалипсиса было четыре. Каждый из них обладал своим определенным оружием и седлал коня определенного цвета. Первый из них был всадник на белом коне – Чума. В руках у него мы можем наблюдать лук и стрелы. Второй всадник на рыжем коне – Война. В его же руках огромный меч. На красивом вороном коне вы видите третьего всадника – Голод, держащий весы. И в конце завершает цепочку всадник на бледном коне – Смерть, вооруженный своей знаменитой косой. Целью их, конечно же, было сеяние святого хаоса и разрушения в мире.

Всадники. Голод. Чума. Голод. Голод. Чума. Как же это напоминает ситуацию в больнице.

Всадники следуют в своем порядке, но в зависимости от трактовки, иногда он нарушался.

Чума, Война. Голод был третьим. А, не важно, кажется, кто-то нарушил порядок и в нашем мире. С этими мыслями Дэвид снова уснул на любимом мягком диване.

Следующим утром картина не изменилась. Новых красок не добавилось и не убавилось. Больные второй волны истощения и ожирения поступали целыми пачками по пять или десять человек за каждый час. Дэвид прошелся по палатам, осматривая всех посетителей. Больные с «чумой» продолжали лежать в больнице. Никому из них не становилось лучше, а любые таблетки, включая целый комплекс антибиотиков, не давали никаких результатов.

Возвращаясь к себе в кабинет, он увидел непозволительную ситуацию: один из больных начал орать на доктора Веркенса. Ладно бы, если он просто начал себя неадекватно вести, так после всего крика, больной зарядил кулаком в нос доктору, тем самым разбив его и заставив истекать кровью. Веркенс всегда был сдержанным и спокойным. Но именно в этой абсурдной ситуации он решил ответить агрессией на агрессию. Отшатнувшись назад и схватившись за нос, доктор Веркенс размахнулся кулаком и двинул в висок так, что больной упал на пол, схватившись за голову и что-то простонав.

Оказавшись ближе всех остальных, Дэвид подбежал разнять двух дерущихся. Естественно любой главный врач мог вспылить из-за такой ситуации, но учитывая критическое положение в больнице, доктор Веркенс отделался выговором, а Дэвиду нужно было дальше заниматься документами новых поступающих.

Спустя час Дэвид проголодался и решил отобедать. Но столовой в его корпусе он предпочел кафе неподалеку от здания больницы. Оно было одним из его любимых, а в сравнение с той едой, что он ел возле своего дома, эта вообще представлялась дорогим рестораном. Как минимум еда там была похожа на домашнюю пищу, а не на кусок картона, обмоченного в воде.

Вкусно пообедав и запив еду горячим черным чаем с долькой лимона, Дэвид вернулся в свой корпус. При входе, охранник, сидевший за столом, лежал лицом вниз.

– Гордон, просыпайся, – с ухмылкой на лице сказал Дэвид.

Чуть седой охранник не подал признаков жизни. Видать крепко уснул. Дэвид потряс его слегка за плечо. Ничего. Не просыпается.

– Эй, – снова чуть громче позвал его Дэвид.

После он повернул его голову. Гордон был без сознания. Дэвид нащупал его пульс. Бьется, но очень слабо.

Забежав в здание, чтобы найти воды или ближайшего свободного врача, который сможет помочь Гордону придти в себя, Дэвид увидел, что больница преобразилась, хотя его не было всего минут тридцать. Люди лежали в крови, а те, что были в сознании, дрались с врачами. Они разделились на два клана. Врачи и больные. Массовая драка двух сторон, напоминающая Гражданскую Войну. А вот кто из них окажется победной северной стороной – еще не известно. Рыжий конь. Война.

Люди орали. Хаос, одним словом. Одна из пробегающих медсестер увидела Дэвида и кричала ему вслед, что уже вызвала полицию. Главврач побежал по коридору, перешагивая избитых людей на полу, включая больных и врачей. Тихо было только в палатах, в которых лежали больные первой и второй волны. Аппаратура не показывала пульса и сердцебиения, они поочередно умирали. Вот и прибыл бледный конь, а верхом всадник с косой. Пройдя в следующую палату, паника по-настоящему охватила Дэвида. Комната была задымлена, а две соседние палаты уже полыхали в огне, сжигая мертвых больных, лежавших на кроватях. Вонь горящей человечины была невыносимой, можно было потерять сознание. Зажав нос, Дэвид побежал обратно к выходу. Достигнув угла коридора, кто-то ударил его по голове чем-то тяжелым. То оказался огнетушитель, которым орудовали явно как оружием, а не предметом тушения пожаров. В глазах потемнело, он потерял сознание.

Перед Дэвидом все плыло, когда он открыл глаза. Он видел дерущихся двух кланов, а больница наполнялась дымом, и языки пламени захватывали все больше и больше палат. Сил встать не было, а легкие наполнялись угарным газом. Провалялся Дэвид явно недолго, учитывая, что огонь не успел доползти до него и сжечь его, как тех бедняг в палатах.

Ворвавшиеся пожарные и группа полиции встретили главврача в еле живом состоянии. Его подняли за ноги и руки, вытащили на улицу и положили на тележку-каталку скорой помощи, поставив ему кислородную маску. Дэвид заметил четырех мужчин, стоявших около горящего корпуса, в котором продолжались ожесточенные драки. Каждый из них был в черном костюме, худощавый и с бледным оттенком кожи, больше напоминающий цвет свежего творога из магазина. Единственное, что мужчин отличало – это цвета их галстуков. У каждого был свой цвет. Белый, красный, черный и бледно-бежевый. Они смотрели на здание больницы, не отводя пристального взгляда, но их будто никто не замечал.