Лето будет долгим

19. Trust me

— Ты...

Злость.
Страх.
Безумие.

— Ты им...

Ужас.
Недоумение.
Боль.

— Ты им позвонил...

Целый чертов букет эмоций. Выражение лица Дилана меняется каждые пять секунд: то он скалится, то уголки его губ едва ли приподнимаются в улыбке, то он окидывает всех нас подозрительным прищуром, хмурясь и отрешенно отходя от нас на несколько шагов, словно мы ему чужды, то будто бы он вот-вот заплачет. И такая вот реакция не позволяет ни мне, ни Стиву, ни Марте с Олли хоть немного расслабиться. 

— Ты позвонил им? — спрашивает грубо и громко. 

— А ты снова слетел с катушек? — в тон ему спрашивает Стивен. — Я сделал то, что должен был. Они все равно бы вернулись через две недели. 

Наконец-то на Дилане снова есть одежда, хотя выглядит он так, словно ему в ней дико неудобно, неуемно жарко, будто горловина собственной футболки душит, ткань ужимается в размерах, сдавливая тело.

— Чувак, успокойся, — Стив вытягивает руку, пытаясь коснуться плеча лучшего друга, но О’Брайена аж передергивает. 

— Я не хочу успокаиваться! Ты позвонил моим родителям! Они на меня смотреть уже не могут без боли в глазах! — зло процеживает сквозь зубы Дилан. — Опять запрут в лечебницу в Италии! Я туда не поеду, вам ясно? Я туда не вер-нусь! — последнее слово он произносит по слогам, давая четко понять, что его туда даже силком не затащить. — Ты... Как ты мог позвонить им, Стивен? Ты... Ты мне о б е щ а л!

— А ты обещал мне не срываться, Дилан, помнишь? Или твои обещания не в счет? Что, если бы ты сделал что-то непоправимое? Я бы себе никогда этого не простил, понимаешь? Что я должен был сделать? — каждая клеточка в Стивене напряжена, но он отвечает не так импульсивно и остро, как О’Брайен. 

Уже.

Уже случилось нечто непоправимое. Между мной и Диланом. Этого Стиву не исправить. Этого никому у нас с ним не отнять. 

У нас с ним, верно же? Не только у меня одной? Нет, Дилан просил ему верить даже тогда, когда я в нем усомнюсь. Что я — это идея фикс. Это не так, верно?

— Ты знаешь, я над этим не властен... — Дилан в попытке себя унять упирается кулаками в поверхность кухонного стола.