Логово

17

  Поедая пиццу, которая кажется самой вкусной на свете, ты внимательно разглядываешь вчерашнее помещение на первом этаже теперь внимательнее. Чтобы ушли плохие воспоминания и перестало передергивать, когда смотришь на камин, нужно просто по другому посмотреть на те же вещи.

Несомненно, все слишком грациозно и красиво в этом здании, ты сидишь на мягком диване, а перед глазами прозрачный низкий темный столик, на котором стоит пицца. Чонгук тоже жует ее с тобой на пару, и на счет питания ты планируешь спросить, когда проглотишь кусок. Перед столиком камин - настоящий и массивный, правда, не горит там ничего, лишь чернота внутри говорит о том, что иногда им пользуются, прямо как душа Джина.

Эта гостиная светлая, вся в бежевых тонах с элементами фиолетового, ты вспоминаешь сразу спальню Юнги и Джина, понимая, что эти оттенки просто соединили воедино из их помещений. В целом, ты сидишь с другой стороны, там, где вчера стоял Юнги и вкупе с приятной компанией и едой, все кажется не таким плохим.

Тебе тепло, сытно, но все равно страшно, чувство зашуганности не оставляет, потому что хищник еще рядом, и угроза свежа на его губах.

- Вы едите обычную пищу?

- Ну да, у нас есть желудок, - улыбается Чон, - правда голода нет, да и сил она не придает, а вот чувство, словно объелся, бывает. Я люблю занять рот печеньем, а потом лежать и еле дышать, это забавно и приносит некоторое удовольствие, как, например, людям от сладкого. Оно не так много сил дает, но все равно его любят.

Ты понимающе киваешь, в принципе, он прав. Вампиры были людьми, а потом... что в них поменялось потом? Ты помнишь на вкус кровь Юнги, она не похожа на твою, более терпкая, густая и насыщенная. Что меняется в вампире?

- Утром, - ты неловно прокашливаешься, набираясь сил, чтобы сказать, - когда т меня обнимал, я чувствовала тепло, как такое возможно? И ладони у тебя иногда теплые, хотя сейчас, если потрогать, то наощупь – холодные.

- Я не спрашивал у Юнги всех подробностей, но тут даже дело в том, как я себя чувствую, - он приближается и оставляет ладонь в миллиметре от твоего лица, - тепло чувствуешь?

- Да.

- А теперь? – он прикладывает вплотную, чтобы ты ощутила прохладу кожи вампира.

- Нет?

- В этом и дело, под кожей у меня словно течет арктический лед, а дальше, внутри, атомный реактор. Я не могу сказать теплый я или холодный, но это чувство дает понять, что кровь течет во мне уже другая, Юнги сказал «Кровь вампира» и я поверил, что полностью изменился, потому что уже это ощущал, - в глазах плещется гордость, а благоговение, с которым он произносит имя старшего - огромное.

- А солнце? Вы спите днем, этот миф про вас реален? – ты чувствуешь себя маленькой любопытной девочкой, только узнавшей, что такое мир.

- Из-за того, что под кожей у нас холод, солнце нам неприятно, но не смертельно. Из-за контраста температур и прямого попадания лучей, немного нам некомфортно, поэтому и не соблюдаем обычный режим, но частично этот миф прав – солнце нам больше враг, чем друг, - он пожимает плечами и, увидев, как вы доели всю пиццу, закрывает коробку как раз в тот момент, когда Юнги хлопает дверью своей спальни и начинает спускаться по лестнице.

Его присутствие ты ощущаешь сразу, оно теперь ложится тяжелым грузом на плечи и заставляет напрячься. Он оделся в белую рубашку, приоткрывающую его острые ключицы и обычные черные обтягивающие брюки. Красив, ты не собираешься ни с кем спорить, только тот факт, что ты засмотрелась на своего насильника немного пугает, ты не хочешь влюбляться в этого ненавистного и бессердечного вампира.

Юнги в ответ смотрит на тебя, но долго не задерживает взгляд, боясь быть пойманным на разглядывании голой кожи, открывшейся из-за порванного рукава майки.

Он идет элегантной пантерой по ступенькам, а ты вспоминаешь его утренний растерянный вид растрепанного сонного котенка в одних штанах и улыбаешься, контраст такой, что смеяться хочется, но ты упорно держишься, но застаешь врасплох всех.

Юнги зависает, только спустившись с лестницы, потому что ты улыбаешься! Эта мысль просто бьет во всевозможные колокола и кричит, что эта улыбка прекрасна. Она изменяет твое лицо до неузнаваемости, и вампир чувствует, что даже зверь внутри перестал дышать. Теперь сотни разодетых девиц не заменят твоего лица, что выглядит дороже любого бриллианта. Вампир и не подозревал, что улыбка может его так поразить. Обычная, искренняя, он хотел бы тебя видеть только в этом «наряде» и больше ни в чем, а тот факт, что ты сейчас улыбаешься, смотря на него, доводит просто до инфаркта, и старший бы упал в обморок от этого, только он мужчина и не должен таять как зефирка от простой улыбки.

Чонгук тоже не может прийти в себя на твою явную симпатию к хену, потому что он видел твои глаза после Юнги, который изнасиловал, в них было столько боли и ненависти, что не клеится с действием сейчас. Быть может, все дело было в голоде, или ты совсем сошла с ума из-за них, Чон не знает.

- Юнги, - ты впервые произносишь его имя вслух и обращаешься напрямую, с того раза, когда назвала подонком. Он вздрагивает и направляется к вашему дивану.

- Что?

- Могу я просто уйти отсюда? – ты надеешься на его снисходительность, ведь Чонгук и Тэхен на твоей стороне. Вампир зря, получается, спасал тебя, чтобы ты снова погибла от рук Джина?

- Нет, - ответ ожидаемый, но все равно колется на душе разочарование.

- Хен, мы же не изверги, за что она должна так страдать?

- На ней метка вампира, куда она пойдет? – рявкает Мин.

- И что? – Чонгук молод и даже не пытался изучить свою сущность, поэтому знает не больше тебя. Старший закатывает глаза и объясняет как ребенку, не сделавшему домашку.

- Джин ее найдет где угодно, он чувствует свою метку, - Юнги проверяет часы, время идет к одиннадцати, пора собираться на работу, а что делать с тобой и правда не понятно. – Пойдем, - ты вздрагиваешь от резкого голоса, в последний раз Юнги в таком тоне приказывал делать ужасные вещи. Хочется вместо подчинения свернуться в клубок и лишь подальше отодвинуться от вампира.

Юнги это замечает и сердце сжимается от вида напуганного ребенка, коим ты сейчас кажешься, чувствет за собой легкую грубость в обращении и смягчается, добавляя:

- Я закрою тебя в своей спальне, чтобы Джин тебя не трогал, пока нас нет, - он протягивает руку, даже не надеясь, что ты возьмешься за нее, но все тело готово подпрыгнуть, когда теплая ладонь помещается в его. Он даже осмеливается переплести пальцы, уверенно игнорируя ворох бабочек в желудке, и идти уверенно, неспеша, чтобы растянуть маленький момент сближения.

Рядом ты, поддалась, но не приручилась, такая запуганная, но не сломанная, вампир искренне восхищается теперь тобой и чувствует волну мурашек, когда понимает, что ты проведешь так много времени в его комнате. Возможно, она пропахнет запахом твоей крови и тела, останется легкий шлейф аромата, и эта мысль возбуждает Юнги, а зверь пугается такой реакции. Он с прошлого раза раны не зализал, не хочет натворить ничего под действием гнева, литров чужой крови и алкоголя, он теперь скулит и просит искренне раскаяться, но Юнги понимает, что это бесполезно, после всего, что произошло.

- Вдруг я проголодаюсь? – он стоит в дверном проеме, собираясь закрыть дверь, а ты лицом к нему и с умоляющим взглядом.

- Вода в маленьком холодильнике, посмотри в углу, с голода не умрешь, а завтра я подумаю над этой проблемой.

- А ты куда?

- Мы работаем, представь, а Джин имеет отдельный канал дохода и проплачивает особняк, - неопределенно отвечает парень и уходит.