С Раннего Детства

Четырнадцатилетние

Чарли я не узнала, поэтому, когда этот громила вышел нас встречать, я оторопело отступила назад. Кэмпбелл стал шире и перерос Лиама, которого тоже сложно было назвать маленьким или неспортивным. Да, Лиам занялся плаваньем в прошлом году и теперь делал успехи.

Чарли, не стесняясь, захватил меня в свои медвежьи объятия и приподнял над землей.

- А ты все растешь и растешь!- широко улыбнулся ему Лиам, похлопав парня, когда тот вернул меня на землю. - Не надоело?

Кэмпбелл только закатывает глаза, и следующие несколько минут парни обнимаются и перекидываются совместными шутками.

Я не могу скрыть радости, когда узнаю, что мы приехали первыми. А уж когда Чарли сообщает мне, что Шарлотта приедет только через две недели, я разве что не визжу от счастья. Эта девчонка на Рождество прислала мне по почте игрушечное ружье, подписав следующим образом: «Получила фотографии со дня рождения твоего отца. Если я еще раз увижу тебя в кукольном розовом платье и с этими пышными кудрями, можешь смело приложить это к своему виску и нажать на курок. Помни, что моего терпения в отношении глупой самовлюбленной девочки хватит только на Эшли. Не становись следующей. Ты должна фотографироваться только в школьной форме и с энциклопедией в руках, Эмма Льюис».

Тонкий намек на то, что ей понравились фото, и она рада наконец-то лицезреть меня в платье, ведь я не ношу их с восьми лет, отдав предпочтение, как и Шарли, чему-то более удобному. Но Шарлотта, в привычной для нее манере, дала понять, что ей ближе Эмма в комбинезоне, чем новая Эмма в кукольном платье.

Я довольно скептически все это встретила, потому что Шарлотта вечно издевалась надо мной в подобном ключе. И мне было сложно так же остроумно отвечать на ее шутки, потому что здесь я послушно отвела ей заслуженное первенство, с которым не мог конкурировать уже даже Дэвид.

В ответ, я прислала ей по почте на День Благодарения комплект розового постельного белья, на котором были изображены куклы и единороги, и вложила ей плюшевого белого медведя, которых она, конечно, ненавидела всей душой.

С тех пор, это стало нашей традицией. Несмотря на то, что мы почти не общались нормально и во многом раздражали друг друга, мы каждый год посылали друг другу подарки, изощряясь, кто как может. Она попрекала меня моей женственностью, не сочетающейся с мозгом Эйнштейна, а я ее – завидной всем мужественностью и харизмой. Поэтому мой отец только успевал расплачиваться за косметику и розовые платья, а ее отец только и успевал оплачивать камуфляжные вещи и книги по самообороне, которым я выделила уже отдельную полку в своем стеллаже.