"С любовью, Саймон"

1

Какой тонкий разговор! Я даже не сразу понял, что меня шантажируют.
Мы сидим на металлических складных стульях за кулисами, и Мартин Эддисон говорит:
— Я прочел твое письмо.
— Что? — Я недоуменно поднимаю взгляд.
— Чуть ранее, в библиотеке. Естественно, не специально.
— Ты прочел мое письмо?!
— Ну, я воспользовался компьютером сразу после тебя, и когда я вбил Гмейл, то мне открылся твой аккаунт. Тебе стоило бы выйти со странички.
Я пораженно смотрю на него, а он стучит ногой по стулу.
— Кстати, зачем тебе никнейм?
Ну, видимо, чтобы такие люди как Мартин Эддисон не узнали о моей тайной личности. Да уж, сработало на ура!
Наверное, он увидел, как я сижу за тем компьютером.
Я просто колоссальный идиот.
У этого придурка еще хватает наглости улыбнуться.
— Как бы там ни было, я подумал, что тебя может заинтересовать, что мой брат — гей.
— Э-э, нет.
Он смотрит на меня.
— Что ты этим хочешь сказать? — спрашиваю я.
— Да так... Слушай, Спир, я ничего против не имею. Не такое уж это и большое дело.
Вот только это настоящая катастрофа! Возможно, даже херового мирового масштаба, в зависимости от того, сможет ли Мартин держать свой рот на замке.
— Как-то неловко вышло, — говорит он.
Я уж и не знаю, что ответить.
— Короче, очевидно, ты не хочешь, чтобы люди об этом узнали.
Наверное, нет. Хотя, открытие правды миру меня тоже не очень пугает.
По крайней мере, мне так кажется.
Но это подразумевает хренову тучу неловких моментов, так что не стану притворяться, что я этого хочу. Как бы там ни было, это не Армагеддон. Не для меня.
Проблема в том, что я не знаю, как на это отреагирует Блу. Если Мартин кому-либо расскажет. Он довольно закрытый человек. Такие не забывают выйти из своей почты. И могут никогда меня не простить за такую беспечность.
В общем, я пытаюсь сказать, что не знаю, чем это для нас закончится. Для Блу и меня.
И я не могу поверить, что веду подобный разговор с Мартином Эддисоном! Из всех людей, которые могли зайти в Гмейл после меня. Вы должны понять — я бы вообще никогда не воспользовался библиотечным компьютером, если бы в других местах не блокировали интернет! Я просто не мог дождаться, когда окажусь дома и доберусь до своего ноута. Да что там, я даже не мог подождать, когда выйду на парковку и проверю почту с телефона!
Потому что сегодня утром я написал Блу со своего секретного аккаунта. И письмо было важным.
Мне просто хотелось проверить, не ответил ли он.
— Мне кажется, люди отреагировали бы вполне положительно, — говорит Мартин. — Ты должен быть самим собой.
Что вообще происходит?! Какой-то гетеросексуальный пацан, который едва меня знает, дает мне советы о том, как открыться миру. Мне приходится побороть желание закатить глаза.
— Ладно, неважно. Я не собирался никому это показывать, — говорит он.
С минуту я наивно чувствую облегчение. Но тут до меня доходит.
— Показывать?
Он краснеет и дергает за рукав кофты. Что-то в его выражении вызывает у меня заворот кишок.
— Ты что... сделал скриншот или что-то подобное?
— Ну-у, — тянет он, — об этом я и хотел поговорить.
— Прости... ты сделал гребаный скриншот?!
Парень поджимает губы и смотрит мне за плечо.
— Не суть... я знаю, что ты дружишь с Эбби Сусо, и хотел спросить...
— Серьезно? Может, вернемся к теме, и ты расскажешь, на фига тебе скриншот моей переписки?
Он ненадолго умолкает.
— Ну, мне просто интересно, не мог бы ты мне помочь пообщаться с Эбби.
Я чуть ли не смеюсь.
— Так что... ты хочешь, чтобы я замолвил за тебя словечко?
— Ага.
— И с какого перепуга мне это делать?
Он смотрит на меня, и тут все встает на свои места. Разговор об Эбби. Этого он и добивается от меня. За то, что он не растрындит всем о моей чертовой личной переписке.
И о письмах Блу.
Боже мой. Я всегда считал Мартина безобидным пареньком. Немного придурковатым ботаном, но не в плохом смысле этого слова. Мне он всегда казался забавным.
Вот только я не смеюсь сейчас.
— Ты и вправду собрался заставить меня это сделать, — говорю я.
— Заставить? Да ладно тебе! Все не так...
— А как тогда?
— Да никак! Чувак, мне нравится эта девушка. Я просто хочу, чтобы ты мне помог. Пригласил на какую-нибудь вечеринку, где будет она. Даже не знаю...
— А что, если я откажусь? Выставишь мою переписку на Фейсбук? Или на гребаный Тамблер?
Господи. Наш тайный школьный Тамблер: цитадель сплетен Криквуда. В течение дня об этом будут знать все ученики.
Мы оба молчим.
— Я просто думаю, что в данной ситуации мы можем помочь друг другу, — наконец говорит Мартин.
Я с трудом сглатываю.
— Вызываем Марти, — кричит со сцены мисс Албрайт. — Акт второй, сцена третья.
— Просто подумай об этом, — он встает со стула.
— О да. Просто великолепно!
Он смотрит на меня, и наступает минутная тишина.
— Не знаю, что ты от меня хочешь услышать, — наконец добавляю я.
— Неважно, — он пожимает плечами. Никогда так не ждал, чтобы кто-то ушел. Но когда его пальцы задевают шторы, Мартин поворачивается ко мне:
— Просто любопытно... Кто такой Блу?
— Никто. Он из Калифорнии.
Если этот козел думает, что я выдам ему Блу, то он сбрендил.
На самом деле Блу не из Калифорнии. Это ненастоящее имя. Он живет в Шейди-Крик и ходит в нашу школу.
Он кто-то. Возможно, мы даже знакомы. Но я не знаю, кто именно. И не уверен, что хочу знать.
А еще у меня определенно пропало настроение общаться с семьей. Осталось около часа до ужина, и за это время мне нужно превратить мой школьный день в поток анекдотов. Такие вот у меня родители. Нельзя просто взять и рассказать, что мой учитель французского определенно носит стринги, или что Гарретт уронил поднос в столовой. Из всего нужно делать представление. Беседы с ними более утомительны, чем ведение блога.
Забавно. Раньше я любил нашу болтовню и хаос перед ужином. Теперь же я мечтаю поскорее сбежать от них. Особенно сегодня. Останавливаюсь лишь чтобы надеть поводок на ошейник Бибера и выгнать его за дверь.
Пытаюсь погрузиться в музыку группы «Теган и Сара»* на айподе. Но это не предотвращает меня от раздумий о Блу и Мартине Эддисоне, и вообще обо всей ужасности сегодняшней репетиции.
Мартин влюблен в Эбби, как и любой другой гетеросексуальный задрот на нашем продвинутом курсе. По сути, он просто хочет, чтобы я позволил ему увязаться за нами, когда мы пойдем с ней гулять. Если думать об этом в таком ключе, то ни о чем сверхъестественном он меня не просил.
Вот только он меня шантажирует. И тем самым шантажирует Блу. От этого мне хочется что-нибудь ударить.
«Теган и Саре» все же удается мне помочь. Как и прогулке к Нику. В чистом воздухе чувствовалось осеннее настроение, люди уже начали выкладывать тыквы на ступеньках своих домов. Мне это нравилось. Еще с детства.
Мы с Бибером переходим через газон Ника и спускаемся в подвал. Напротив двери стоит огромный телевизор, на котором мочат тамплиеров. Ник и Лея заняли два кресла-качалки, поставленных здесь специально для видео-игр. Такое впечатление, что они не вставали весь день.
Когда я вхожу, Ник ставит игру на паузу. Интересный он парень. Ни за что не отложит ради тебя гитару, но игру — запросто!
— Бибер! — кричит Лея. За долю секунды тот успевает устроиться задницей у нее на коленях, высунуть язык и начать неловко перебирать лапами. Рядом с ней он всегда ведет себя как бесстыдник.
— Да нет, все нормально. Поздоровайся только с собакой. Меня здесь нет.
— О-о-о, ты тоже хочешь, чтобы я почесала тебе за ушком?
Я расплываюсь в улыбке. Все хорошо; все нормально.
— Ну что, нашли предателя?
— И убили, — Ник похлопывает по джойстику.
— Миленько.
Если честно, меня вообще не интересует благополучие тамплиеров, ассасинов или любых других персонажей. Но, в какой-то мере, я нуждаюсь в этой обстановке. Мне нужна жестокость видео-игр, запах подвала и родные друзья. Ритм нашей болтовни и молчания. Бездельность октябрьских деньков.
— Саймон, Ник еще не слышал о «ле стрингах»!
— О-о-о-о! Le wedgie. C'est une histoire touchante.
— А на нашем языке никак? — спрашивает парень.
— Или покажи с помощью пантомимы, — добавляет Лея.
Как оказалось, я превосходно изображаю нашего учителя в его эпичных стрингах.
Ну, может, я все-таки люблю устраивать представления. Самую малость.
На меня нахлынули те же чувства, что и на групповой поездке с Ником и Леей в шестом классе. Это необъяснимо. Но когда мы втроем, с нами происходят идеальные, глупые события. В такие моменты Мартина Эддисона не существует. Секретов не существует.
Глупо. Идеально.
Лея достает трубочку из бумажной обертки, и они поднимают большие пенопластовые чашки со сладким чаем из «Чик-фил-А». Давно я там не бывал. Моя сестра узнала, что они жертвуют деньги на борьбу с гомосексуализмом, и мне стало как-то странно трапезничать в этой забегаловке. Даже несмотря на то, что они делают восхитительные молочные коктейли с Орео. Не то чтобы я мог поднять эту тему с друзьями. Я ни с кем не обсуждаю гомосексуализм. Кроме Блу.
Ник делает глоток чая и зевает, и Лея тут же пытается закинуть ему в рот бумажный комочек, но тот прикрывается ладонью.
Она пожимает плечами.
— Продолжай зевать, соня.
— Чего это ты такой усталый?
— Потому что я король вечеринок и тусуюсь каждую ночь. — Отвечает Ник.
— Если под «вечеринкой» ты подразумеваешь домашку по алгебре...
— МОЛЧИ, ЛЕЯ, — он отклоняется и снова зевает. На сей раз девушке удается попасть бумажкой по уголкам его губ.
Он кидает ее в ответ.
— Что-то мне в последнее время снятся такие странные сны... — добавляет он.
Я поднимаю бровь.
— Фу. Ты уверен, что нам стоит об этом знать?
— Э-э, нет, ты неправильно понял.
Лицо Леи полностью покраснело.
— Нет, реально странные! К примеру, мне снилось, что я надеваю линзы в ванной и не могу понять, какую линзу надел на какой глаз.
— Ладно. И что дальше? — Лея закопалась лицом в шерсть на шее Бибера, из-за чего ее голос доносится приглушенно.
— Да ничего. Я проснулся, надел линзы, как обычно, и все было хорошо.
— Это самый скучный сон, о котором я слышала, — затем, через секунду, добавила: — Разве не для таких случаев сбоку контейнера пишутся обозначающие буковки?
— Или, может, людям стоит просто носить очки и оставить в покое свои глазные яблоки. — Я сажусь на пол в позе лотоса. Бибер слазит с колен Леи и бредет ко мне.
— Случайно не потому, что в очках ты похож на Гарри Поттера? Не так ли, Саймон?
Один раз. Я сказал это всего один раз!
— Мне кажется, мое подсознание пытается мне что-то сказать. — Ник бывает очень однобоким, когда пытается выглядеть интеллектуалом. — Ясное дело, что основная тема сна — это зрение. Чего я не вижу? Какие мои слепые пятна?
— Твоя музыкальная коллекция, — язвлю я.
Ник качается в кресле и делает еще один глоток чая.
— Ты знал, что Фрейд интерпретировал собственные сны, когда разрабатывал свою теорию? И считал, что все сны — это форма исполнения бессознательных желаний?
Мы с Леей переглядываемся и явно думаем об одном. Неважно, что он, вероятно, несет полнейший бред — Ник становится неотразимым, когда впадает в одно из своих философских настроений.
Естественно, у меня было строгое правило не влюбляться в гетеросексуальных парней. По крайней мере, в тех, о ком это было известно наверняка. Короче, у меня запрет на любовь к Нику. Но не у Леи. И это спровоцировало море проблем, особенно теперь, когда в его жизни появилась Эбби.
Поначалу я не понимал, почему Лея так ее невзлюбила, а прямой вопрос не дал мне ровным счетом ничего.
— О, она же лучшая. Только подумай, выступает в команде болельщиц! Такая милая и тощая. Ну, разве она не великолепна?
Вы должны понимать, никто еще не освоил искусство сарказма так хорошо как Лея.
В конце концов, я заметил, что Ник поменялся местами с Брэмом Гринфилдом за ланчем — продуманное решение, предназначенное для того, чтобы максимально увеличить шансы сесть рядом с Эбби. Ну и глаза. Знаменитые пристальные, влюбленные глаза Ника Айснера. Мы уже проходили эту тошнотворную дорожку с Эми Эверетт в конце девятого класса. Хотя, должен признать, есть что-то захватывающее в нервном напряжении Ника, когда ему кто-то нравится.
Увидев это выражение на его лице, Лея просто закрывается.
Что значит, есть как минимум одна достойная причина стать сучкой Мартина Эддисона и помочь ему «подцепить» даму. Если он и Эбби начнут встречаться, может, проблема Ника исчезнет. Тогда Лея остынет, и баланс восстановится.
Отныне дело не только в моей тайне. Я вообще практически непричастен.

_________________________________________________________________________________

Tegan and Sara — канадская группа, играющая в стиле инди-поп/инди-рок/нью-вейв. Лидерами и основателями являются сестры-близнецы Тиган Рэйн Куин и Сара Кирстен Куин.