Оторва

Глава 2

Когда электронные часы, стоящие на прикроватной тумбочке в окружении множества журналов и пустой тары, показали пять часов утра, сон словно рукой сняло, и о нём осталось лишь одно пустое напоминание. А с другой стороны, можно ли назвать сном те последние несколько часов, что Николь проторчала в кровати, безнадёжно глядя в потолок? Всю ночь ей не давала спокойно заснуть та бестолковая, неподробная история одного из полицейских, который жутко трясся каждый раз, когда его губы произносили слово «чудовище». Девушка, правда, больше интересовалась судьбой пожилой свидетельницы; откинувшись спиной на подушку, она с видом опытного сыщика проработала несколько десятков версий той ситуации. Но что это такое — ужасающая реальность или же очередной бред, чтобы развлечься ночью на дежурстве — так и останется загадкой.

Иногда её любопытство выходит за рамки дозволенного, и девушка невольно начинает забивать себе голову совсем не теми вещами, даже если те не касаются её вообще.

Рывком поднявшись на кровати, Кэрролл обвела взглядом свою комнату. В это время солнце уже встало и сейчас играет золотистыми лучами на её лице, пробиваясь сквозь панорамное окно. Зажмурившись и прикрыв глаза ладонью, Ник едва опустила свои стопы на пол и почувствовала пушистый ворс кончиками пальцев, как вдруг тело её налилось ощутимой тяжестью, а в ушах отдало отнюдь не самым приятным шумом. Похоже, пары часов недостаточно, чтобы восстановить всю утраченную за день энергию, и девушка, согласившись с этим доводом, уже через считанные секунды укуталась в тёплое одеяло.

Не так много времени прошло с тех пор, как её уставшее тело распласталось на кровати, напрочь потонув в белоснежных простынях, но ненужный рой мыслей разом атаковал голову подростка, подобно назойливым насекомым в жаркий летний день, и помешал ей наконец отвлечься от реального мира и быстро заснуть. Вечный закон подлости: когда в этом нет необходимости совершенно, пред глазами, конечно, предстаёт немало идиотских воспоминаний. И вот, Николь ворочается с боку на бок, пытаясь найти удачное положение и в кои-то веки вырубиться, а не совершать очередной экскурс в самые бредовые дни её жизни. Как насчёт вспомнить одну из тех немногих прогулок с лучшим другом, когда тот вволю напился и во весь голос пел гимн Штатов? А это случилось в день рождения Кэрролл, она тогда хотела спрятаться в шкаф и не вылезать оттуда вплоть до Рождества...

А сейчас это даже кажется забавным.

Так и не сумев хоть немного поспать, Николь перевернулась на живот в попытках рукой нащупать телефон. Под подушкой его не оказалось, и потому, свесив с края голову, она заглянула под кровать, где тот самый гаджет мирно покоился на другой стороне, едва не потонув в кипе давно потерянных журналов и старой обуви. Девушка переползла на противоположный край и достала мобильник, подцепив его за край пальцами. Судя по всему, та смахнула его рукой или ногой, пока с горем пополам пыталась уснуть, и не обратила внимания на то, как он упал.

Убрав непослушные пряди волос за ухо, Ник взглянула на ярко сверкающий экран. Глаза не сразу привыкли к яркому свету, и, когда девушке удалось сфокусировать взгляд на телефоне, перед ней предстало немало уведомлений от Райана. Что ж, как и всегда, несколько пропущенных звонков и двадцать сообщений. Ник готова была поспорить, что он сейчас сидит, поджав ноги и положив на них подбородок, и сосредоточено смотрит на монитор ноутбука и каждые пять секунд проверяет дисплей смартфона, тыкая на него или кликая мышкой, дабы они не выключились и на миллисекунду. Под глазами огромные синяки, в которых скопились те три кружки кофе, которые он выпивает во время ожидания, а на груди орда крошек чипсов, сухариков и печенек миссис Дженкинс — его крёстной бездетной тётушки и по совместительству владелицы квартиры. Райан — сирота, родители его трагически погибли в автокатастрофе, когда он был ещё совсем маленьким. Настолько маленьким, что он их даже не помнит: ни голосов, что так ласково называли его по имени, ни пряного аромата сладкого, купленного на днях специально на выходные, ни внешности. В приют его не взяли, потому что Райана сразу же пристроила к себе очень дальняя их родственница, та самая хозяйка однушки, в которой сейчас парень и теснится.

Николь не видела её ни разу, но одно девушке известно точно: она работает без устали; тридцативосьмилетняя женщина в самом расцвете сил не вылезает из пыльной работы бухгалтера, то и дело изо дня в день с головой окунаясь в надоевшие цифры, расчёты, коим нет конца и края. Перспектива, конечно же, так себе. Тётя поздней ночью приходит уставшая, в самом ужасном на свете состоянии, принося достаточно много денег, чтобы племянник жил, ни в чём не нуждаясь. Глядя на него, сложно сделать вывод, что они живут бедно, кое-как сводя концы с концами: прекрасно учится в школе, привычно для обыкновенного подростка одевается, всегда ухоженный, правда, единственная деталь — парень выглядит худощавым.

Райан любит её до безумия и души не чает в тёте. И потому он пытается сделать всё, чтобы хоть как-то помочь ей. Готовка, уборка по выходным, магазин — всё это легло на его ещё не окрепшие юношеские плечи. Парень пробовал даже устроиться на работу, но нигде не смог надолго задержаться. Кому-то осточертела его беспамятная любовь к опозданиями, другому — его возраст (якобы он слишком молод, хотя надо ли много ума для того, чтобы мыть посуду в кафе?). Николь и её родители даже пытались хоть как-то помочь, предлагая некоторую сумму, но те наотрез отказываются, аргументируя тем, что так нельзя поступать и это нечестно. Ему очень тяжело, и девушка знает это не понаслышке.

Но несмотря на изобилие чёрных полос в жизни, Райан остаётся самым лучшим и весёлым на свете человеком, которого в лёгкую можно ставить в пример кому угодно.

И Кэрролл в том числе.

Так чем можно объяснить эту гиперопеку со стороны парня? Он однажды потерял семью, и теперь другу хочется, чтоб и с его непутёвой подругой всё было в порядке. И Райан может спокойно заниматься своими обязанностями, когда Ник наконец-то пишет ему после ночных похождений.

Она набрала номер друга и поднесла телефон к уху. Родители уже полчаса копошились в гостиной на первом этаже — видимо, собирали вещи в командировку и проверяли, всё ли на месте. А потом они начали о чём-то оживлённо спорить, но через минуту это прекратилось, и оба продолжили дополнять свои чемоданы рухлядью и не только.

Два гудка — и Райан берёт трубку.

— Ало? — В динамике раздался хриплый голос друга.

—Ты себя не жалеешь совсем, — Николь усмехнулась. — Иди спать.

Девушка поднялась с кровати и зашагала по комнате. Дурацкая привычка — обходить дом раз по десять, когда та болтает с Фернандесом по телефону. Правда, сегодня её обычный круг будет сокращён до размеров комнаты хозяйки.

Вместо ответа она услышала шорохи. Николь хотела нажать на отбой, но парень, вздохнув, произнёс:

— Интересно, тебе когда-нибудь надоест?

Кэрролл лукаво улыбнулась.

— Не-а.

Всё самое интересное, включая в первую очередь историю о странном ночном феномене, так и норовило слететь с её губ, но девушка вовремя избавилась от навязчивой идеи. Нельзя, чтоб столь шокирующая новость дошла до Райана: друг посоветует ей завязать с опасными путешествиями по городу и не даст оторве ступить и шагу без его ведома. Похоже, придётся отложить данную тему на неопределённый срок.

— Ты сегодня странная.

— В смысле? — удивилась Николь, на носочках переступая разбросанные по полу вещи.

— Ты позвонила, да ещё так рано. Обычно ты после обеда мне кидаешь точку в личных сообщениях — и всё. Либо я вижу тебя в школе и понимаю: «Фух, она не нашла приключений на свою голову... Пока что»

— А-а... Ну, просто, я о тебе вспомнила...

— Спасибо, — он обиделся.

— Именно сейчас! — Кэрролл поспешила исправить ситуацию, пока Райан не бросил трубку. — Ведь то, что я вообще о ком-то думаю ночью, — редко. Очень.

Он промолчал.

Спустя минуту, хмыкнув, парень спросил:

— А в этот список людей, о которых ты редко думаешь по ночам, входит Тони?

Она остановилась перед зеркалом и взглянула на себя. Голубые бессонные глаза, которые грозят поменять свой цвет на красный, если девушка не предпримет ещё одну попытку лечь спать прямо сейчас, обветренные тонкие губы, искусанные до крови, и каштановые волосы, буквально торчащие из головы в разные стороны, оставляли желать лучшего.

Ник отвернулась от своего отражения, вспомнив, какой вопрос ей задал Райан.

— Причём тут он?

— Я думаю, это в тему, — он зевнул. — Плюс ко всему, я горю желанием с ним познакомиться.

Произнося последнюю фразу, парень внезапно приободрился, и от его усталости практически ничего не осталось. Это у друзей общая черта — безграничное любопытство, готовое выдернуть их даже из полусонного-полумёртвого состояния.

— Ладно.

— Что?

— Приходи ко мне как-нибудь. — Девушка забралась на кровать, решив не обходить её стороной, и, пройдясь по ней ногами, спрыгнула обратно на пол. — Вы быстро поладите.

— Вау! — Райан был искренне удивлён столь внезапным поворотом событий. — Второй визит к тебе за всю историю нашей дружбы!

— Адрес забыл? — Она едва сдержала улыбку.

Парень засмеялся.

— Нет, Ник. Я гарантирую тебе: мы весело проведём время вместе.

Кэрролл отняла телефон от уха и взглянула на экран: они болтали уже около пятнадцати минут. Тем временем родители, проснувшись, уже сидели в гостиной и о чём-то весело разговаривали. К ним то и дело прибегала в суматохе миссис Дурвуд и выслушивала указания Рэйчел по поводу её любимых цветов, за которыми обычно ухаживала самостоятельно, а потом взрослые успешно перевели тему на их пока ещё не покинувшую «родимое гнездо» дочь.

Было почти шесть часов, и Николь поняла, что разговор с лучшим другом можно продолжить попозже.

— Тогда... До встречи?

— Да, тебе же надо спать... — прошептал он с ноткой сожаления и вины в голосе. — Что ж, тогда пока. Обожаю тебя, мартышка.

— А я — тебя. — Эта фраза вышла отчасти натянутой; да кому вообще даются легко искренние слова, особенно если речь идёт о нелюдимом человеке?

Договорив, подруга нажала на отбой и, засунув телефон под подушку, легла наконец на кровать и уснула через минут пять.