NO SCRUBS

2 - and is also known as a buster

понедельник, 16:11

Саша сидит напротив меня и радостно хихикает, читая мою переписку с Крисом. Я же пью чай из чёрной большой кружки и наслаждаюсь жизнью.
Крис всё ещё страшно доволен нашим общением. Мы переписываемся, я позволяю ему флиртовать со мной, и он начал подходить ко мне на переменах и сегодня сел со мной на обеде. Саша тогда уже освободилась и ехала домой со спокойной душой, а у меня остался обед и один урок математики.
Шистад сел со мной, один — без своих дружков, и подмигнул мне. Даже не спросил, буду ли я против, если он сядет. Просто сел и всё.
— Привет, — поздоровалась я.
— Привет, — ответил Крис. — Как дела?
— Не хочу идти на математику. Такое чувство, будто она снова вызовет меня к доске. На той неделе она вызывала меня четыре раза.
— Потому что ты умная. Ей не хочется возиться с теми, кто чего-то не понимает, объяснять эти уравнения лишний раз. Я давно заметил, что она достаточно ленивая.
— Она никогда не вызывала тебя. Ни разу не видела, чтобы ты стоял у доски.
— Да. Потому что я настолько удивительный, что она боится со мной разговаривать.
— Очень смешно.
— Что? Ты не считаешь меня удивительным?
— Нет, — спокойно ответила я.
— Нет? — Крис сильно удивился. Затем покачал головой.
— Нет.
— Тогда почему обедаешь со мной?
— Вообще-то это ты ко мне подсел, — отозвалась я, посмотрев на пенетратора с милой улыбкой.
— Да? — он посмотрел на меня исподлобья. — Но ты ведь не прогнала.
— Мы ведь друзья, — кивнула я. Не забывай это, Крис.
— Друзья, точно, — Шистад широко улыбнулся и, видимо, совсем забыл, что мы тут обедали. К своей еде почти ни разу не притронулся. Только съел кусочек мяса в тарелке.
— Друзей прогонять невежливо, хоть и хочется, — ещё раз кивнула я, но снова с улыбкой.
Саша посмеялась с этой истории и сейчас дочитывает то, что Крис писал после этого обеда. Я думаю о том, что всё идёт по плану. Мы сначала должны стать «друзьями», пообщаться, узнать друг друга. А затем перейти к той части, где он начинает действительно симпатизировать мне. Сначала Саша сказала, что нужно заставить его влюбиться в меня. Но кто мы такие, чтобы заставлять людей влюбляться?
Да и как заставить влюбиться человека, которому, судя по всему, чужды такие тёплые чувства?
Никак. И мне это не нужно.
— Вы плавно переходите к симпатии, — утверждает Саша, протянув телефон обратно мне. — Он не осознаёт этого, но ты начинаешь ему нравиться. В смысле, не только как симпатичная девчонка.
— Я думаю, что мы слишком расслаблены, — отвечаю я. — Ты сама однажды мне сказала, что Крис — манипулятор хуже Вильяма.
Мне кажется, что все его слова, адресованные мне уже заранее продуманы несколько раз. Не могу избавиться от ощущения, что Крис, пока что, обыгрывает меня.
— О чём я думала вообще, когда ввязалась в эту игру? — взвыла я. — Я расхотела. Я больше не хочу играть. Это какой-то бред. Может, нужно положиться на карму, на теорию о бумеранге?
— Теория о бумеранге? — хмурится Саша.
— Когда всё, что ты делаешь рано или поздно возвращается к тебе.
— Бумеранга для него недостаточно. Я хочу видеть лицо Криса, когда он поймёт, кто здесь был главный.
Я тоже этого хочу. Крис причинил боль многим девочкам в нашей школе. Взять хотя бы до сих пор рыдающую Амалию. И это неправильно. Я хочу, чтобы он хоть раз в своей жизни испытал чувство поражения, и этим я и займусь в ближайшее время.
Вечером приезжает Леон. Я кормлю его ужином, и мы устраиваемся на диване перед телевизором с пачкой чипсов.
— Как работа? — спрашиваю я.
— Как всегда, — вздыхает брат. — Один идиот допустил маленькую ошибку, из-за которой начались другие ошибки, уже крупнее первой. И мне пришлось всё это разгребать.
— Идиота уволили?
— Нет. Мне стало его жалко. У него жена и двое детей. Как он их прокормит, если не эта работа?
— Не все считают работу в банке идеальной. Чтобы ты знал.
— Допускаю такую мысль, — улыбается Леон. — Но эта единственная работа, за которую платят настоящие бабки. Папа не зря провёл всё наше детство в этом банке. Он обеспечил нам хорошее будущее.
— Как думаешь, после окончания учёбы мне нужно будет устроиться в банк?
— Ты в любом случае вторая наследница. Ты ведь понимаешь, что даже, если ты выберешь другую профессию, то рано или поздно придётся изучать банковское дело.
— Папа рассчитывал на тебя. Он тебя с пелёнок учил, как считать и делать это с выгодой для себя.
— Да, а я влюбился в музыку, но сейчас ты видишь, чем я занимаюсь.
— Я считаю это вынуждением.
— В каком смысле?
— Ты вынужден заниматься папиным делом. Чтобы мы жили так, как живём сейчас. Ведь всё это ты, скорее всего, не заработал бы музыкой. А я недостаточно взрослая, чтобы найти хорошо оплачиваемую работу. Поэтому на тебе груз ответственности за меня. Обучение, одежда, питание и так далее.
— Вау, — удивляется Леон. Он полностью поворачивается ко мне и хватает за плечи. — И с каких пор ты считаешь себя грузом ответственности на моих плечах?
С тех пор, как умерли родители.
— Это очевидно, — вместо этого отвечаю я.
— Кэсси, я не желаю больше такого слышать, ладно? Ты — единственный родной для меня человек, ты — моя семья. Не считай себя балластом. Это не так. Я имел право отказаться от банка. Продать его инвесторам, например. Была куча вариантов. Я выбрал банк не потому, что не было другого варианта хорошо нас обеспечить, как ты считаешь. Я выбрал банк потому, что это семейное дело. Папа бы мне не простил, если бы я отказался от банка. Как ты и сказала. Он готовил меня с пелёнок. Я бы не смог выбрать музыку вместо банка. Руки бы не поднялись. Понятно? Если я ещё раз такое услышу, тебе не поздоровится.