Золотая карета

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Действие происходит в бывшем прифронтовом городке в течение суток,

тотчас после войны.

Номер во втором этаже провинциальной гостиницы бывшего монастырского подворья. В одном из окон, расширенном нынешними хозяевами применительно к современности, как и в проеме стеклянной двери на балкончик, качаются голые деревья и гаснет осеннее небо за зубчатой стеной. Закатные тучи горят дымно и неярко, как сырые дрова. Снизу доносится однообразный развеселый дребезг неизвестного происхождения... Щелкает дверной замок и выключатель; при свете тусклой лампочки видно сводчатое помещение, обставленное предметами былых времен. Тут имеются узорчатая, чудесного голубого кафеля печь, кресло с высокой спинкой и на березовом чурбаке-протезе, потом зияющий пустотой резной киот и, наконец, две нынешнего производства железные койки с жидкими одеяльцами. Директор гостиницы, пожилой человек в ватной стеганке, Непряхин приглашает войти новых постояльцев с богатыми, желтой кожи, чемоданами, Кареевых — отца с сыном.

Непряхин. Тогда остается последний номер, граждане, лучше нет. Заметьте, стекло в окнах цельное, вид на древность, опять же санитарный узел — рукой подать.

Юлий (потянул носом). Верю... (Отцу.) Вот он, твой желанный за дремучими лесами Китеж-град. Хлябь, тьма, холодина... и, сколько я понимаю, потолки текут вдобавок?

Непряхин. Может, читали в газетках, гражданин: война была на белом свете. Весь городок ничком полег! (Сдержасъ.) Так что решайтеся, граждане, и сдавайте пачпорта в прописку.

Старший Кареев ставит чемодан посреди и присаживается на стул.

Кареев. Ладно, сутки проживем как-нибудь. (Сыну.) Не ворчи, а лучше достань-ка из чемодана пилюльку какую-нибудь, с горячительным. Знобит с дороги...

Снизу доносится неразборчивый частушечный выкрик и ритмичное звяканье оконного стекла под плясовой перебор доброго десятка сапог.

Весело живете, не по времени!

Непряхин. Внизу, в колхозном ресторане, мужики гуляют: знатный тракторист с войны воротился. А у каждого невесты на выданье, дело житейское. (Со вздохом.) Эх, в единую ночку, под десятое июля, сиротским пепелком поразвеялась наша краса... Целую ночь бомбили.