Среди отбросов

Проклятая разлука

Утром, омега проснулся в своём поместье в своей спальне и сначала ничего не вспомнил, сладко потянувшись. Он, будто подсознательно зная о кольце, посмотрел на руку и замер. Слезы сразу потекли по бледным щекам. Генрих тихо простудил об боли потери и обнял свои колени, сжимая руку с кольцом. Странно, но кольцо было надето именно на безымянный палец правой руки, будто альфа неосознанно сделал ему предложение.

— Ну почему я не простолюдин... Я бы тогда смог остаться с ним... Хочу к Никите... Очень хочу... — омега тихо всхлипывал, а белоснежное одеяло намокало от слез. Блондину было настолько плохо, что он свалился с кровати, пытаясь лечь так, чтобы было удобно и сердце перестало ныть. Но ведь все мы знаем, что невозможно заглушить боль, оставленную любимым человеком, просто полежав. Генрих свернулся в калачик и тихо скулил, лёжа на коврике.

Горничная, что зашла его будить, сразу опешила. Потом девушка тут же подбежала к омеге и усадила его на кровать, заставив выпить успокоительное. Парень глотал воду и слезы одновременно.

— Молодой господин, у вас что-то болит? Позвать доктора? — служанка суетилась и бегала по комнате, открывая окна и впуская свежий тёплый воздух. Генрих отрицательно замотал головой и опустил взгляд, постепенно успокаиваясь.

— Боюсь, медицина мне сейчас не поможет... — омега грустно и безжизненно улыбнулся, держась пальцами за кольцо. Горничная грустно посмотрела на блондина.

— Простите, но вам все же стоит умыться и пройти к столу... Вас все ждут... — блондин кивнул и встал с кровати. Он быстро принял душ и переоделся, сжимая руку с кольцом в кулак, будто боясь, что его украдут. Спустя десять минут блондин уже сидел и медленно ел завтрак, не выдавая своего состояния, ибо не хотел тревожить семью. После завтрака родители мальчика начали его допрашивать и в конце все дошло до истерики омеги и крика отца.

— Отец, что такого в том, что он простолюдин?! Я люблю его, как ты не поймёшь! — кричал плачущий омега, но альфа не хотел уступать.

— Да то, что я не хочу, чтобы ты позорил семью! — после этих слов повисла тишина.

— То есть то, что мы с папой не были богачами — это позор для тебя? — прошептал Генрих, смотря на отца заплаканными глазами.

— Нет, солнышко. Не сравнивай. Твой папа и ты — золотые люди. Он спас мне жизнь, а ты сделал её красочной. Как вы можете быть для меня позором? — альфа улыбнулся и подошел к сыну, чтобы обнять, но тот лишь встал и зло посмотрел на отца.

— Вот именно. А мою жизнь спасти и раскрасить сможет только тот, кого ты называешь отбросом! — крикнул омега и убежал в сад. Там он как всегда присел на фонтан и начал смотреть в сторону, куда его тащил тогда ещё ненавистный для него альфа, а теперь такой родной и желанный.

— Как же больно... Хочу к нему... — шептал омега, не переставая лить слезы и гипнотизировать взглядом ту улицу, где сейчас альфа громил дом, выплескивая на него Асю свою никчемность и глупость.

— Ну вот зачем я отказался от предложения отца?! — прокричал альфа, в последний раз ударяя окровавленным кулаком по бетонной стене...