Ди, охотник на вампиров

Глава 5

Автоматизированный город с электронным мозгом и призрачной душой, межзвездные корабли, погодные контроллеры, способы создания любых веществ путем преобразования материи — все это родилось благодаря их, и только их, мыслям и действиям.
Однако кто мог представить, что всего через пять коротких тысячелетий они окажутся на пороге полного исчезновения? В конце концов, история принадлежала не только им.
Искра жизни, глубинная, основополагающая, в расе вампиров горела куда тусклее, чем в людях. Правильнее будет сказать, что в самом существовании вампиров был заложен элемент, предопределивший неизбежное их исчезновение. К концу четвертого тысячелетия цивилизация вампиров начала выказывать феноменальный энергетический упадок, что вызвало великое восстание людей. Хотя вампиры досконально изучили физиологию человеческого мозга и возвели психологию как науку на уровень, откуда можно с легкостью манипулировать человеческим сознанием, выяснилось, что подавить стремление к свободе, теплящееся в глубине людских душ, решительно невозможно.
Одно восстание следовало за другим, вампиры слабели и раз за разом заключали с людьми перемирия, во время которых на короткий срок восстанавливалось спокойствие. Однако постепенно аристократы просто угасли, исчезли, смирившись со своей участью.
Кто-то покончил с собой, кто-то погрузился в сон, которому было суждено длиться до скончания времен. А кто-то отправился в глубины космоса, хотя таких оказалось крайне мало; вообще-то вампиры не стремились основывать колонии во внеземном пространстве.
Во всяком случае, число аристократов неуклонно уменьшалось, пока не стало совсем ничтожным — вампиры рассеялись прежде, чем люди успели организовать преследование. К 12090 году роль вампиров свелась лишь к террору на землях Фронтира. Поскольку эта цель стала единственным смыслом жизни знати, люди испытывали перед вампирами ужас, пробирающий до самых глубин души.
Честно говоря, то, что человечеству удалось спланировать и осуществить восстание, несмотря на разрозненность и леденящее отчаяние, можно назвать настоящим чудом.
Ужас людей перед вампирами, спящими днем и пробуждающимися ночью, чтобы сосать живую кровь, продлевая собственную жизнь, стал частью вампирической мифологии, наравне с древними легендами о превращениях в летучих мышей и волков и способности контролировать стихии. В результате хитрых психологических манипуляций, буйно расцветших в минувший век технологий страх сей прочно укоренился в человеческом подсознании.
Говорят, что когда люди в первый раз подписывали пакт о перемирии с вампирами — своими правителями, то всех представителей человеческой стороны без исключения трясло так, что аж зубы стучали. И хотя вампиров в Столице было уже не сыскать днем с огнем, людям потребовалось триста лет, чтобы проверить каждую улицу и каждое здание.
Итак, если вампиры обладали неимоверной силой и властвовали над миром — почему же они не истребили расу людей? Вот неразрешимый вопрос. Может, они просто боялись уничтожить источник пищи? Нет, способ синтеза человеческой крови, неотличимой от настоящей, они изобрели еще на первой стадии своего развития. Если вспомнить о ручном труде, то к тому времени, как разразился мятеж, у вампиров имелось достаточно роботов. Воистину, зачем вампиры дозволили людям существовать, даже в качестве подчиненных, — загадка. Вероятно, дело в каком-нибудь комплексе превосходства, а может, аристократам просто было жалко простолюдинов.
С тех пор люди почти не видели вампиров, но страх остался. Иногда, очень редко, бывшие хозяева ночи появлялись из мрака, чтобы оставить следы клыков на бледных шеях жертв, и тогда кто-нибудь как одержимый искал их, сжимая в руках осиновый кол, но чаше соседи просто изгоняли укушенного, усердно молясь о том, чтобы следующий визит вампира не состоялся.
Охотники стали результатом людского страха.
Будучи практически несокрушимыми, вампиры не спешили уничтожать мутантов, которых после войны развелось во множестве и которых люди так боялись. Наоборот, аристократы полюбили свирепых тварей, приручили их, стали опекать и даже собственноручно создавали подобных.
Благодаря своим несравненным познаниям в биологии и генной инженерии вампиры одного за другим выпускали в мир живых легендарных монстров: оборотней-волков и оборотней-тигров, людей-змей, големов, эльфов, гоблинов, ракшасов, призраков, зомби, баньши, огнедышащих драконов, несгорающих саламандр, грифонов, кракенов и так далее. И хотя ныне творцы практически исчезли, творения по-прежнему свирепствуют в горах и на равнинах.
Обрабатывая землю при помощи той скудной техники, что дозволяла использовать знать, защищаясь старомодными огнестрельными ружьями или самодельными мечами и копьями, люди поколениями изучали природу искусственно созданных чудовищ, постигая их сильные и слабые стороны. Со временем некоторые стали специализироваться исключительно на изготовлении оружия и способах убийства диких тварей.
Итак, одни озаботились производством все более и более эффективного оружия, а другие, обладающие исключительной силой и ловкостью, принялись учиться обращению с этим оружием. Эти особые воины и были первыми охотниками.
Время шло, и сфера деятельности охотников все сужалась: появились, например, охотники на тигрооборотней и охотники на фей. Однако охотники на вампиров превосходили прочих силой и интеллектом, а также железной волей, невосприимчивой к страху, внушенной людям прежними властителями земли.
Утром Дорис разбудило надсадное лошадиное ржание. В окно спальни лился свет, извещая о начале нового дня. Девушка обнаружила, что лежит на кровати, одетая точно так же, как вечером, когда Ди вырубил ее. И действительно, Ди перенес Дорис в постель сразу же по окончании своей стычки с незваными гостями. После нападения вампира нервы девушки были на пределе, а поиски охотника, державшие красавицу в постоянном напряжении, совершенно вымотали ее, но после того, как Ди погрузил нанимательницу в дрему, Дорис крепко и безмятежно проспала до самого утра.
Невольно потянувшись к горлу, девушка вспомнила, что случилось прошлой ночью.
«А что тут творилось, пока я спала? Он сказал, что у нас гость. Интересно, Ди справился?..»
Дорис в панике соскочила с кровати, но вдруг лицо ее просветлело. Некоторая заторможенность еще имела место, но в остальном все вроде бы было в норме. Ди не дал ее в обиду. Сообразив, что она даже не показала охотнику его комнату, девушка торопливо пригладила взъерошенные после сна волосы и выбежала из спальни.
Тяжелые шторы в гостиной были плотно задернуты; в углу сумрачного помещения обнаружилась софа, с края которой свисала пара сапог.
— Ди, ты действительно сделал это, да? Я знала, что не ошиблась, наняв тебя!
Из-под широкополой шляпы, прикрывающей лицо лежащего, раздался все тот же тихий голос:
— Я лишь делаю свою работу. Прости, кажется, я забыл включить барьер.
— Ерунда, — оживленно отмахнулась Дорис и взглянула на часы. — Всего-навсего начало восьмого. Поспи еще. А я быстренько приготовлю завтрак. Повкуснее!
Снаружи снова громко заржала лошадь, напомнив Дорис о посетителе.
— Кого это принесло в такую рань? — Девушка шагнула к окну с намерением отдернуть занавеску, но резкий возглас «Нет!» остановил ее.
Охнув, Дорис повернулась к Ди; лицо ее опять, как вчера, когда она попыталась помешать ему приблизиться, исказил ужас. Она вспомнила, кем на самом деле является этот привлекательный охотник. И все же девушка улыбнулась, не только потому, что была отважной, но и потому, что от природы имела веселый нрав.
— Извини. Попозже я устрою тебя поуютней. В любом случае отдыхай пока.
Произнеся это, она все-таки отступила к окну и отогнула краешек шторы, но едва Дорис бросила взгляд за окно, ее милое личико превратилось в маску чистейшей ненависти. Девушка кинулась в спальню за своим любимым кнутом и, пылая негодованием, вылетела во двор.
Перед самым крыльцом восседал на гнедой кобыле неуклюжий увалень лет двадцати четырех — двадцати пяти. С кожаного пояса, отягчающего необъятную талию, свисал пороховой десятизарядный пистолет, которым всадник, несомненно, весьма гордился. Хитренькие глазки под рыжей шевелюрой ощупывали каждый дюйм фигуры Дорис.
— Чего тебе надо, Греко? Кажется, я просила не шляться здесь больше! — рявкнула Дорис тем же командным тоном, которым бросала вызов заезжему охотнику, и злобно зыркнула на гостя.
В мутных глазах мужчины мелькнули гнев и смущение, но тут же губы его растянулись в похотливой ухмылке:
— Ну-ну, не сердись так. Я приехал, беспокоясь за тебя, — и вот благодарность?! Кажется, ты сейчас ищешь охотника, так? Может, на тебя напал наш старый лорд, а?
Дорис мгновенно вспыхнула — замечание Греко попало прямо в цель:
— Дурак! Пора бы повзрослеть! Если ты и твои грязные городские дружки будете распространять про меня дикие сплетни только потому, что я не желаю иметь с тобой ничего общего, то придется тебя кое-чему научить!
— Да ладно, не напрягайся так, — пожал плечами Греко. И продолжил, сверля девушку изучающим, подозрительным взглядом: — Тут позапрошлой ночью в салуне один бродяга плакался, что у холма на краю города какая-то по-настоящему сильная девчонка решила испытать его мастерство и надрала ему задницу, прежде чем он успел вытащить меч. Ну, я поставил ему выпивку, разузнал подробности, и по трезвому размышлению вышло, что девчонка та — ну вылитая ты. На сладкое еще он добавил, что девчонка чертовски ловко орудует каким-то странным хлыстом, а в наших краях никто, кроме тебя, милашка, не ходит с плеткой.
Греко показал глазами на кнут в правой руке Дорис.
— Да, я искала кое-кого. Кого-то, кто окажется хорош. Тебе, как и любому другому, отлично известно, какой урон недавно причинили городу мутанты. Здесь дела не лучше. Мне уже не под силу управляться со всем в одиночку.
Выслушав ответ Дорис, Греко слабо улыбнулся:
— В таком случае тебе всего-навсего надо было обратиться к Попсу Кашингу, это он у нас отвечает за розыск новых талантов. Знаешь, пять дней назад один местный видел, как ты в сумерках гнала дракона к замку лорда. И вот теперь, в довершении всего, ты тайком от всех ищешь какого-то загадочного помощника. — Голос толстяка изменился радикально, став угрожающим: — Ну-ка, размотай-ка свой шарфик.
Дорис не шелохнулась.
— Не можешь, вот как, — хохотнул Греко. — Так я и думал. Наверное, мне следует отправиться в город и перекинуться парой слов с... ну, полагаю, продолжать нужды нет. Итак, что скажешь? Просто будь умницей и согласись на то, о чем я прошу тебя все это время. Если мы поженимся, ты станешь невесткой мэра. Тогда никто в городе не ткнет в тебя вонючим пальцем или...
Прежде чем рот наглеца изверг новые грязные слова, раздался резкий щелчок, и гнедая, заржав от боли, встала на дыбы. Хлыст Дорис молниеносно ужалил лошадиный бок. Массивное туловище седока в мгновение ока вылетело из седла и шлепнулось на землю. Греко охнул и схватился за ушибленную задницу. Гнедая же, громко стуча копытами, умчалась прочь с фермы, не оглядываясь на своего хозяина.
— Так тебе и надо — за все мерзости, которые сошли тебе с рук, потому что ты прятался за спиной папаши. — Дорис рассмеялась. — Мне плевать на него и его приспешников. А если тебе припекло, можешь тащить сюда и папочку своего, и своих дружков в любое время. Я не стану убегать и скрываться. Но учти, когда я в следующий раз увижу тут твою уродливую рябую рожу, я шкуру с тебя спущу, так и знай!
Физиономия Греко вспыхнула — еще бы, от молодой леди странно услышать столь грубые выражения, а уж когда они швыряются тебе в лицо...
— Сука, ты и верно чертовски хороша...
Меж тем правая рука мужчины потянулась к пистолету. Черная молния снова расколола напоенный солнцем воздух — и оружие полетело в кусты, растущие за спиной Греко. А ведь ему, чтобы выхватить десятизарядник, обычно требовалось не более половины секунды.
— В следующий раз в полет отправится твой нос... или ухо.
Ума Греко хватило на то, чтобы сообразить, что слова девушки не пустая угроза. Прикусив язык, гость стремительно покинул ферму, попутно потирая то запястье, то седалище.