Сладкий яд

Глава 13

Ронан
– Сэр, у вас есть приглашение? – спрашивает меня человек в униформе у железных ворот. Он с сомнением оглядывает мой побитый пикап.
– Нет, но меня ожидают. – Надеюсь.
– Ваше имя? – спрашивает он еще менее вежливо – очевидно, считая меня полным дерьмом.
– Ронан Герати.
Я наблюдаю за тем, как охранник ищет меня в списке гостей, который держит в руках. Наконец, изучив с максимальной неторопливостью пару страниц, он поднимает лицо и говорит с неохотой:
– Приятного вечера.
Я снова завожу двигатель. Рэйчел, судя по всему, не шутила.
Он отходит в сторону и нажимает кнопку на кирпичной стене. Я смотрю, как железные створки ворот медленно открываются – искушая, заманивая меня в неизвестное. Тихим шепотом ворота зовут меня в изобильный мир, который они охраняют, в мир, где нет ничего невозможного, где все просто и нет никаких проблем – кроме проблемы с преждевременно закончившимся шампанским. Пока я еду по длинной извилистой дороге к особняку, который уже вздымается передо мной, точно ярко освещенная гора, на холме, я думаю о том, что вот-вот добровольно нырну в неизведанные воды плавать с акулами.
В какой же я заднице.
Я передаю ключи от машины слуге и смотрю, как он с ужасом на лице отъезжает за рулем моего подержанного пикапа. Как и моей машине, мне здесь не место. Поправляя галстук, который внезапно ощущается как удавка, я поворачиваюсь к парадному входу одного из самых больших особняков, какие я только видел.
Я колеблюсь секунду, раздумывая, не уехать ли. Но за эту секунду перед моими глазами проносится все – мое прошлое, настоящее, будущее. Вот мама читает «Маленького принца» мне на ночь. Вот она с папой медленно покачивается в танце на кухне, пока мы с Джеки подсматриваем за ними из-за дивана. Вот мои родители счастливо машут мне вслед, пока я убегаю в класс с головой, забитой комиксами и спортом. Вот бабушка с дедушкой говорят нам, что мама с папой теперь на небесах. Вот я – становлюсь взрослым в мгновение ока. Рыдаю, прощаясь с детством, в пропитанную слезами подушку. Заново учусь жить и смеяться. Нахожу утешение в фотографии и в конце концов в Олли. Вот я стою у музея, жду, когда выйдет мой босс, жду, когда моя жизнь снова возобновится. И это случается – в момент, когда мой взгляд падает на нее, колдунью с голубыми глазами, которая прячет свою лживую душу за отравляющей красотой. Ее смех заполняет пустоту моей спальни и пустоту в моем сердце. Ее поцелуи, ее рот, ее тело, вкус, стоны ставят меня на колени, обманом заставляя поверить в то, что она и правда моя. Вот она говорит, что одной моей любви ей недостаточно, что все это было сном, что мне, черт подери, пора просыпаться. Вот я смотрю, как она, скрываясь за дверью, забирает меня всего, все, что осталось. Вот долгие дни и еще более долгие ночи. Обида на Эдгара за то, что он добился успеха, и ненависть к себе за эту обиду. Встреча с Рэйчел. Ее податливое тело, движущееся подо мной. Ее искушающие слова. Вот я после ее ухода. Оглядываю свою паршивую квартиру и задаюсь вопросом... А почему бы и нет? И вот я здесь. Пришел сюда в погоне за несбыточными мечтами.
Если уехать, я вернусь в ту же точку – снова стану никем, – но если остаться...
Возможно.
Я представляю себя в окружении роскоши и успеха. И – черт! – до чего соблазнительная выходит картина. Я провожу рукой по волосам и ступаю за порог этого раззолоченного мира, что сияет передо мной.
Она стоит у подножья широкой лестницы. Рэйчел. Ее тело цвета слоновой кости, затянутое в кремовый шелк, сияет, словно одинокая звезда, среди моря черных платьев и смокингов.
Мне надо бы подойти к ней, но я хочу еще немного ею полюбоваться. Она великолепна. Я наблюдаю за тем, как какой-то мужчина подходит к ней слишком близко и, положив ей на поясницу ладонь, что-то шепчет ей на ухо. Она поворачивается к нему и вежливо улыбается, но одними губами. Той самой холодной как лед, отстраненной улыбкой, которую я впервые увидел около галереи. И мне почему-то приятно, что я не вижу в этой женщине ни намека на Рэйчел, которая провела в моей постели одну необузданно-дикую ночь. Рэйчел, которая существует за этим ухоженным и дорогостоящим фасадом, спрятана от ее собеседника.
Я делаю глоток пива, которое прихватил у проходящего мимо официанта. Уже собираюсь направиться к Рэйчел, как вдруг чувствую чье-то присутствие рядом с собой.
– Ронан? Это ты?
Я оглядываюсь и вижу слева знакомые черты. Каштановые волосы до подбородка. Хорошенькое лицо.
– Элли, верно? – Та самая девушка, которую я на днях вез в городской особняк Лоренса. Лучшая подруга Блэр.
– Угу. Что ты здесь делаешь? Ты что, работаешь... – Она спохватывается и краснеет. – Извини. Я иногда такая бестактная идиотка.
– Не извиняйся. Если честно, я спрашиваю себя о том же.
Она смеется, в карих глазах вспыхивают теплые искорки.
– Та же фигня. Рехнуться можно, что за вечеринка, да?
– Не то слово. – Пока она обводит помещение взглядом, я откашливаюсь и как можно равнодушнее спрашиваю: – Ты здесь вместе с Блэр?
– Нет, я пришла с Алессандро. Его родители знают женщину, которая устроила вечеринку. Рэйчел, кажется, да?
– Понятно. – Я засовываю руку в карман своего арендованного смокинга.
Элли долго рассматривает меня. Между ее бровями появляется маленькая морщинка. Одну или две минуты она молчит.
– Знаешь, я чувствую себя героиней исторического романа из тех, что так любит Блэр. Где девушка в прекрасном платье попадает на бал, и в нее после одного-единственного танца влюбляется герцог. Ну или вроде того.
Глядя куда-то перед собой, я представляю Блэр – раскрасневшуюся, раскинувшуюся у меня на кровати с книжкой в руках. Вспоминаю, как она читала мне вслух, и невольно улыбаюсь при этом воспоминании.
– Я всегда шутил, что против герцога не потяну.
Стоит мне пробормотать эти слова, как я понимаю, какую ошибку я сейчас совершил. Я смотрю украдкой на девушку, которая только что вытянула из меня правду, и вижу, как на ее обманчиво невинном лице появляется понимание.
– Это ведь ты, да? Тот парень, с которым Блэр встречалась все лето. От которого она была без ума.
Вздрогнув, я отворачиваюсь.
– Я так и знала. Она так странно посмотрела на меня, когда я упомянула твое имя. Тогда я решила, что мне показалось, но теперь мне все ясно.
– Ну и что с того, если это и правда я? Между нами все кончено.
– Я так не думаю, – говорит она тихо. – У тебя, как и у Блэр, все написано на лице.
Я стискиваю кулаки. Даже не будучи здесь, она умудрилась нарушить мое душевное равновесие. От нее нет спасения. Раньше она была моим раем, но теперь я горю в воспоминаниях о ней, как в аду.
– Она уже в прошлом. А теперь, если позволишь...
Я начинаю уходить, но она ловит меня за руку и останавливает. Ее маленькая ладонь с неожиданной силой сжимает мое запястье.
– Не отказывайся от нее, – умоляет она.
– С меня хватит. Она сделала выбор и выбрала не меня.
– Ты же любишь ее. До сих пор. По глазам видно.
– Нет, Элли. Ты ошибаешься. Я любил вовсе не Блэр. – Я криво улыбаюсь. – Я любил ложь. – И на этом я ухожу, оставляя ее позади.
– Она любит тебя. Просто слишком боится это признать!
Остановившись на миг, я прикрываю глаза. Меня тянет вернуться назад и спросить, что она имела в виду. Я хочу, чтобы Элли дала мне надежду, осветила темноту, которая засасывает меня. Но вместо того, чтобы вернуться, я заставляю себя идти. Я отгораживаюсь и от Элли, и от того парня, которым я был. Каждый мой шаг пружинит злостью, обидой и ревностью.
Я становлюсь позади Рэйчел, которая разговаривает с каким-то мужчиной. Подойдя к ней вплотную, я ощущаю, как мой член вдавливается в ее сладкую попку, а потом отвожу ее длинные волосы в сторону и целую изгиб ее шеи – и мне плевать, что на нас кто-то смотрит. Она содрогается под моим ртом.
– Привет, Рэйчел. Скучала?
Она поворачивается ко мне. Краснеет.
– Ты пришел.
Я выгибаю бровь.
– Ты что-то не особенно удивлена.
– Я знала, что ты придешь.
– Правда?
– Да.
Костяшками пальцев я ласкаю ее покрасневшую щеку.
– Я забыл, как мило ты выглядишь, когда краснеешь из-за меня.
Кто-то откашливается, напоминая нам, что мы не одни. Она облизывает губы, словно может ощутить там мой вкус.
– Веди себя хорошо, – произносит беззвучно.
– Не хочу, – шепчу я, наклонившись, ей на ухо. – Я бы лучше еще раз тебя трахнул.
– Ты невозможен.
Когда она, пряча довольную улыбку, встряхивает головой, я усмехаюсь. Затем она берет меня за руку и разворачивает к новому гостю, пожилому мужчине в вычурном галстуке-бабочке и ярко-зеленых очках.
– Карл, я хочу представить тебя Ронану. Он тот фотограф, о котором я тебе говорила. Ронан, это Карл Брансвик, мой близкий друг и владелец The Jackson.
Черт подери. Мои глаза округляются. The Jackson? Это же самая престижная арт-галерея Нью-Йорка с филиалами в Лос-Анджелесе, Париже, Гонконге, Дубае, Токио и Милане. Дьявол, если к тебе проявил интерес сам Карл Брансвик, значит ты добился вершины успеха. Даже Эдгар со своими картинами за миллион долларов не смог попасть к нему в галерею.
– Рад знакомству, сэр, – говорю я.
Он пожимает мне руку.
– О да, да, я вспомнил. Наш неограненный алмаз. – Сделав паузу, он оглядывает меня, рассматривает мою одежду, волосы, лицо, мои руки. – Рэйчел, он бесподобен. Где ты его нашла?
Она колеблется перед ответом.
– На выставке Эдгара Хуареса.
На его лице появляется лукавая улыбка.
– Неужели? Если память не изменяет мне – чего кстати, никогда еще не случалось, – то я, кажется, припоминаю, как несколько часов ждал тебя внутри галереи, однако ты так и не появилась.
Я чувствую, что Рэйчел неловко, и потому вмешиваюсь и говорю:
– Это я виноват. Пригласил ее на коктейль еще до того, как она успела войти.
– На коктейль? Так это теперь называется у вас, молодежи? – хмыкает он. – Впрочем, неважно. Если Рэйчел считает тебя талантливым, значит оно наверняка так и есть. У нее одни из самых проницательных глаз в нашем бизнесе. – Далее он обращается к Рэйчел, но его взгляд по-прежнему остается прикован ко мне. – Рэйчел, сладкая, если его работы хотя бы вполовину так хороши, как его лицо, то у меня есть ощущение, что твой протеже далеко пойдет... очень далеко. С небольшой помощью старого доброго меня, разумеется.
Остаток вечера проходит словно в тумане. Бесконечные тосты. Люди, которые обращаются ко мне не походя, а как к человеку. Женщины, которые становятся слишком близко, призывно задевая меня, нашептывая соблазняющие слова. Я больше не невидимка.
Я слышала, вы фотограф. Мне бы хотелось увидеть ваши работы.
Рэйчел представляет меня все новым и новым важным, влиятельным людям. Еще шампанское. Еще икра. Кубинские сигары. Винтажные вина.
Кто он? Новая игрушка Рэйчел. Роскошный... Везет же некоторым. Я слышала, им заинтересовался Карл. Может, представить его Лауре? Она обожает всех этих художников и фотографов. Надо будет как-нибудь зазвать его к нам на ужин.
Шепот и сплетни обо мне. Глаза, устремленные на меня.
Боже, от него просто дух захватывает. Ты когда-нибудь видела такой рот? Мужчинам следует запретить быть настолько красивыми. Интересно, он спит с Рэйчел из-за денег или просто так? Хотя разумеется из-за денег. Зачем же еще? Наверное, хочет продвинуться. Мог бы обратиться ко мне. Элизабет! Он же годится тебе в сыновья. Можно подумать, он будет первым.
Я впервые понимаю, каково это – быть по другую сторону, там, где не ты открываешь кому-то двери, но кто-то открывает двери тебе. И я солгу, если скажу, что мне здесь не нравится. Я солгу, если скажу, что мне не нравится ощущать себя человеком среди тех, для кого я всю свою жизнь был невидимкой. И все же что-то мешает мне полностью раствориться в этом очень отчетливом и необычном сне.
Мы выходим подышать свежим воздухом на веранду. Смотрим на звезды.
– Мне кажется, ты произвел хорошее впечатление.
– Вот как?
– Да. В особенности на Карла. Он хочет как можно скорее увидеть твои работы. Он очень заинтересован.
Отхлебнув шампанского, я пожимаю плечами. Рэйчел забирает у меня хрустальный бокал, ставит его на балюстраду. Потом поворачивается лицом ко мне и берет меня за руки.
– В чем дело? Я думала...
– Ты думала, я хотел всего этого? – Я смотрю на простирающиеся перед нами сады. – Не знаю, Рэйчел. Все это охерительно – вечеринка, шампанское, интерес, – но я всегда думал, что добьюсь успеха самостоятельно. Я даже не представлял, что мне придется пробиваться наверх через постель.
Я слышу, как она резко вдыхает.
– Я не верю, что ты серьезно. Ронан, эти слова тебя недостойны.
– Извини. Ты этого не заслуживаешь, но разве это не правда? Если бы мы не потрахались, я бы не стоял сейчас здесь и не разговаривал о том, чтобы показать свои работы Карлу Брансвику. Я по-прежнему был бы никем, на которого всем насрать.
– Я бы назвала это счастливым стечением обстоятельств, – негромко добавляет она. – Но на самом деле тебя беспокоит вовсе не это – или не только это, – ведь так?
Я молчу, глядя на холмы перед нами.
– Просто я всегда был уверен, что пробиваться человек должен сам.
Она ловит мое лицо, заставляя посмотреть на себя.
– Ронан, послушай меня внимательно. Как бы Карл ни любил меня, он не станет рисковать своей репутацией или бизнесом только потому, что я с тобой сплю. Если он увидит в твоих работах потенциал, то даст тебе шанс. Если же нет – то не станет скрывать свое мнение. Если ты пробьешься наверх, то исключительно благодаря себе самому, а не мне.
Я открываю рот, чтобы заметить, что без нее у меня не было бы и возможности шанса, но она перебивает меня.
– Перестань, упрямый ты человек. Я всего лишь подтолкнула тебя в правильном направлении. Все остальное сделает твой талант. А теперь замолчи и поцелуй меня. – Она притягивает меня к себе. Наши губы почти что соприкасаются. – Поцелуй меня.
Она не переубедила меня, но я все равно целую ее. Ищу в ее губах спасения от своих мыслей, хочу ее тело и то облегчение, которое она может мне предложить в этот момент. Когда мы отрываемся друг от друга, я хватаю ее за задницу, обтянутую мягкостью шелка, и втираю в ее промежность свой набухающий член.
– Идем в спальню.
– Я не могу оставить гостей, – выдыхает она, но ее подернутые страстью глаза говорят совершенно противоположное.
– Да плевать мне на них. Я хочу тебя, а ты хочешь меня. Или ты предпочтешь, чтобы я взял тебя прямо перед всеми твоими гостями?
Она стонет, ее дыхание ускоряется.
– Ты этого не сделаешь.
Радуясь, что мы стоим в уединенном месте, я стягиваю с ее плеч бретельки и, обнажив ее груди, зарываюсь между ними лицом.
– Сделаю, и ты это знаешь.
Я посасываю, покусываю ее сосок, омываю языком его кончик.
– О боже.
– Прибереги это на потом, крошка.
Она смеется, и ее горловой, хрипловатый смех для моего слуха как секс.
– Что же мне с тобой делать, Ронан?
– Как что? Естественно, до полусмерти оттрахать меня. А теперь идем, пока мы не устроили им незабываемое представление.
По пути в спальню она спрашивает:
– Кем была та девушка, с которой ты разговаривал, как только пришел?
А. Значит мы все-таки обратили внимание.
– Никем важным.
В спальне я говорю ей сесть в кресло возле кровати.
– Зачем?
– Увидишь.
Опустившись на колени, я стягиваю вниз ее стринги и раздвигаю ее ноги.
– Тебе нравится вечеринка, Ронан? – мягко спрашивает она. Ее глаза закрыты, голова откинута на спинку кресла. Пальцами погружаясь мне в волосы, она притягивает меня к себе.
– Теперь да, – отвечаю я перед тем, как забыться в ее вкусе на языке.