Не помню, как и при каких обстоятельствах в наши лучшие с Симой дни мы вдруг оказались на каком-то психологическом семинаре. Скорее всего, во время прогулки нам опять всучили какой-то флаер, и мы решили, что не будет ничего страшного в том, что мы потратим один день на то, чтобы узнать, что же с нами не так.
Сначала была немного нудноватая лекция, а потом полноватая женщина в очках раздала нам всем листы с вопросами, на которые необходимо было ответить, а потом отдать ей, чтобы в итоге получился какой-то там результат. Я помню, как Серафиме прямо посреди этого занятия стало плохо, как я осторожно выводил её из душной комнатки в пятиэтажном доме, как бежал два квартала за бутылкой воды, а потом под диктовку набирал номер подруги. Со мной Сима идти тогда отказалась, сказав, что всё с ней будет хорошо. Я помню, как ещё долго стоял с ней, поначалу даже не замечая, что держу в руках её анкету, уже изрядно помятую.
Не знаю, что заставило меня тогда развернуть её и прочесть. Знаю, это не слишком правильно. Вернее, совсем не правильно. Но мы делаем уйму неправильных вещей в своей жизни. Одной больше, одной меньше - какая разница?
1. Что может полностью разрушить тебя?
Прямо под первым вопросом её мелким и круглым почерком было выведено "Ненависть." Наверное, для постороннего человека, вроде той женщины-психолога, такой ответ будет выглядеть крайне странно, но я прекрасно понимал, что Серафима имеет в виду, учитывая то, как она поступила с объявившимся внезапно отцом, и вспоминая один из наших разговоров. "Знаешь, я как-то нашла в одной современной пьесе слова о том, что человек - сам себе бомба, а ненависть - его детонатор", - сказала мне однажды Сима, когда речь зашла о недавно прочитанных книгах. "Мне кажется, что это чертовски верно, особенно по отношению ко мне. Я заметила, что когда злюсь, полностью теряю человеческий облик. Будто, знаешь, я не человек, а дикое животное. Если я ненавижу, то для меня не существует границ. Когда приехал отец, я сказала маме...сказала, что убью его, но никто не воспринял мои слова всерьёз. А я бы действительно могла это сделать. Мне нельзя ненавидеть людей, потому что наружу тут же лезет вся гниль, которую я копила в себе столько лет, и я начинаю сама себя отравлять".
2. Худшая вещь, произошедшая с тобой?
Было видно, что сначала Сима решила не отвечать на этот вопрос, поставив прочерк (я полностью её в этом поддерживал, потому что вопросы здесь были уж слишком странные, давящие на самые больные точки), но потом, кажется, передумала, и в самом углу едва заметно вывела: "Алиса". Наверное, этот ответ бы снова не приняли, поскольку не знакомому с Серафимой человеку он показался бы непонятным, но мне снова было известно, о чём шла речь. Алиса была лучшей подругой Ветровой в младшей и средней школе. Они дружили с третьего класса, сошлись на совершенно детской и наивной теме - наклейки с феечками. Но, как известно, все мы взрослеем, и если хотим сохранить дружбу, то нужно искать какие-то иные точки опоры. Алиса росла, росла и Сима, и так вдруг вышло, что они оказались людьми прямо противоположными. Это ничего, скажете вы, и такие могут дружить. Могут. Но не в этом случае. Со стороны Алисы начались упрёки, осуждение вкусов своей подруги, словно всё, что нравилось Ветровой, было каким-то неправильным, нехорошим, не достойным уважения, из-за чего после каждого их разговора Серафима шла домой со слезами на глазах и отказывалась рассказывать маме, что с ней случилось. В конце девятого класса, когда ситуация достигла абсурдности (Алиса сказала, что если она восхищается актёрами-женщинами, то она, наверняка, "чокнутая лесбиянка", заодно показав свою ненависть к ЛГБТ-сообществу) Сима просто оборвала с ней все контакты и сменила школу, оказавшись в глазах своей бывшей подруги предательницей и двуличной стервой. Серафима до сих пор вспоминает о ней с дрожью во всём теле, так её ли винить в том, что она смогла написать лишь одно слово в этой проклятой анкете?
